Дойл, видимо, понял мои затруднения и помог мне подоткнуть
подушки под спину и голову, чтоб я могла сидеть, не слишком перегибаясь в
животе.
– Как там Ройял и остальные феи-крошки? – спросила
я.
– Твой эльф в порядке, хотя он единственный не улетел
отмываться от крови. Обязательно хотел остаться и убедиться, что с тобой все
будет хорошо.
Я попыталась разглядеть что-нибудь в темноте:
– Он здесь?
– За дверью, с Адайром и Готорном.
Иви обвил кроватный столбик бледной рукой, блеснув полоской
тела. До меня дошло, что он должен был остаться голым, когда отдал мне свой
плащ, но тогда я и не заметила его наготы – посреди моря крови и корчащихся
тел.
– Он зовет тебя своей бело-красной богиней. –
Интонации Иви звучали вроде бы шутливо, но одновременно – пугающе серьезно.
Улыбка, не затрагивающая глаз.
– Я никому не богиня.
– Не уверен, – сказал Иви, плотнее приникая к
столбику. Теперь только резное дерево мешало мне увидеть его наготу. –
Бывало, нас обожествляли и за меньшее.
– Давно, – буркнул Дойл. – И далеко отсюда.
Иви пожал плечами.
– Мы тогда были на земле фейри и теперь – на земле
фейри. Что значит расстояние, Мрак?
– Где остальные? – спросила я.
– Китто, Холод и еще кто-то ушли за едой для
вас, – сказал Дойл.
– Распоряжение Галена: никто не ходит в
одиночку. – Рис пожал плечами. – Неглупо придумано. Так что теперь мы
везде ходим по трое.
– Но у нас для такого людей не хватит, – удивилась
я.
– Теперь – хватит, – сказал Рис.
– Каким образом? – нахмурилась я.
– Королеву удалось убедить, что нам нужны не только
боги растительности.
– А почему тогда здесь так пусто? – спросила я.
– Нас тебе недостаточно? – поинтересовался Гален.
Я улыбнулась:
– Не в том дело. Просто, когда все на виду, я знаю, что
с ним все в порядке.
– Да, а почему у нас с Мерри появились бабочки, а у
Никки – цветок? – спросил Гален.
– У Никки крылья и так есть, – предположил Рис. С
этими словами он шагнул вперед, и я заметила что-то не то у него под плащом.
– Это что, повязка? – спросила я.
Рис распахнул плащ: правая рука действительно была на
перевязи.
– Что случилось?
– Во-первых, мы убедились, что временные фокусы
происходят только в нашем холме. За пределами нашего ситхена время так ползет,
что полицейские, наверное, еще не добрались до своей лаборатории.
– Давай сразу ко второй части. Как тебя ранили? –
спросила я.
– Мы возвращались домой, когда трое благих предложили
нам остановиться поболтать на минутку.
– Вряд ли они выразились именно так, – усомнился
Никка.
– Уж больно вежливо для них, – согласился Гален.
Он лег на бок, опираясь на локоть. Правую руку он тщательно оберегал, чтобы не
потревожить бабочку.
Рис широко улыбнулся.
– Ну, в общем, они нас остановили и особенно хотели
потолковать со мной. – Улыбка стала чуть менее веселой. – Командовал
я, и моя вина, что они застали нас врасплох. – Он искоса глянул на Дойла. –
Моих людей могли убить.
– Убить?! – переспросила я.
– Они воспользовались холодным железом.
– Шутишь! – выдохнул Гален.
Рис прислонился поудобнее к спинке кровати и покачал
головой. Вид у него был мрачный.
– Для нас это было неожиданностью.
– Вот за это ты себя не ругай, – заметил
Дойл. – В мелких стычках между дворами холодное железо не используется.
Его приберегают для войны, а войны сейчас нет.
– Пока нет, – поправил Рис.
– В смысле – пока? – спросил Гален.
– Тебя ранили холодным железом? – спросила я.
Сначала он ответил на мой вопрос.
– Меня атаковал один из них. Поединок был равным, трое
на трое, и мы не понимали, что дело серьезней, чем кажется, пока они не зашли
слишком далеко. – Рис мотнул головой. – Если б я не преподнес им
сюрпризик, могло бы кончиться хуже.
– Какой сюрпризик? – спросила я.
– Смертельное прикосновение. Правда, у моего противника
была защита. У меня вся рука онемела. Хорошо все же, что здесь торчала целая
стая целителей. Раны от меча и секиры они вылечили, но вот руку... Они ее подвесили
на перевязь и велели ждать, пока не пройдет. Я постепенно начал ею кое-что
чувствовать – когда иголкой колют, по преимуществу, – но был счастлив
почувствовать хоть это.
– А что случилось с тем благим? – спросил Никка.
– Они его уволокли бесчувственного. Как минимум пару
дней проваляется.
– А почему он не умер? – спросила я.
– У гоблинов собственной магии нет, а вот у сидхе –
есть, – сказал он так, словно это все объясняло.
– Они сказали хоть, почему хотели вас убить? –
спросил Гален.
Рис опять вздохнул.
– Одна из их знатных дам обвинила меня и еще двоих в
том, что мы ее изнасиловали.
– Что?! – Я подскочила в кровати и тут же оборвала
движение, вспомнив про бабочку.
– Она что, свихнулась? – спросил Гален.
– Не знаю, – ответил Рис, – но говорили они
вполне серьезно.
– А кого еще она обвиняла?
– Галена и Аблойка.
– Но почему? – не понимала я.
– Это нам неизвестно, – сказал Дойл. – Но
вряд ли леди решилась выдвинуть столь страшное обвинение по собственной инициативе.
– Таранис? – догадалась я.
– Называй его имя пореже, – попросил Рис. –
На всякий случай. Не хотелось бы, чтобы нас подслушали.
– Я не думаю, что он может слышать, когда произносят
его имя, – сказал Дойл.
– Сделай мне такое одолжение, – пожал плечами Рис.
Дойл кивнул:
– Ладно. Я считаю, что он как-то инспирировал это дело.
– Но для чего? Что это ему даст? – спросила я.
– Узнаем, как только вы поедите, – сказал Дойл.
– Как это – узнаем?
– Королева выразила желание, чтобы ты присутствовала
при ее разговоре с Таранисом о последних событиях.
– Кажется, люди Тараниса думали, что мы просто позволим
им себя арестовать, – сказал Рис. – Что мы попросту отдадимся на
милость правосудия благих. – Рис язвительно расхохотался. –
Правосудие? Для неблагих при Благом Дворе? Не смешите меня.