Пожарский и Минин. Освобождение Москвы от поляков и другие подвиги, спасшие Россию - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 49

Но Минина уже не было в живых, и Собор решил — чтобы собирать и распределять эти деньги, нужны люди с безупречной честностью. Выбрали Пожарского, помощника Минина Семёна Головина и троих монахов. Да, бездельное правительство Салтыковых и бояре старались опозорить князя Дмитрия, оттеснить его от важных должностей. Но теперь сказал своё слово народ, делегаты от всей страны. А Пожарского Россия ценила и уважала.

Поляки, как обычно, собирались на войну долго. В 1617 году у Ходкевича под Смоленском было лишь 8 тысяч шляхты и наёмной пехоты. Вражеский командующий понимал — для похода на Москву этого мало. Наметил сперва только продвинуться вперёд. А решающий удар нанести в следующем году. Ходкевич прикидывал и другое. По дороге на Москву надо подготовить надёжные базы. Создать там склады продовольствия, корма для лошадей, боеприпасов. Тогда полякам не надо будет везти всё это издалека. Одна база была готовая — Смоленск. А для другой он присмотрел Калугу. Её за время Смуты ни разу не разоряли. Там была сильная крепость, в ней можно удобно разместить войска.

Чтобы захватить Калугу, Ходкевич собрал возле Новгорода-Северского ещё один корпус, воеводы Опалинского. Ему дали тяжёлую гусарскую конницу, украинских казаков. К нему направили и Лисовского. Король дал ему 10 тысяч золотых, он набрал себе новый полк «лисовчиков», похвалялся, что погромит всю Русь. Но по дороге он внезапно упал с коня и умер. А его полк присоединился к Опалинскому.

А войско Черкасского стояло под Смоленском уже три года. Оно очень уменьшилось. Кто-то заболел и уехал. Кому-то надоела такая война, и он просто сбежал. Правительство присылало подкрепления, но их было мало, и они тоже постепенно растекались кто куда. Ходкевич нарочно не тревожил русских. Казалось — всё тихо. А поляки изготовились скрытно. Дождались осени, холодов. Дворяне Черкасского, как обычно, стали разъезжаться по своим поместьям. И тут из соседних лесов вдруг хлынули враги. Началась паника, воины Черкасского покатились прочь. Прогнав их, Ходкевич хотел остановиться на зиму в Смоленске. Но узнал, что русские отступают в полном беспорядке, бросили Вязьму. Пока они не опомнились, поляки тут же захватили и этот город.

А корпус Опалинского двинулся на Калугу. Неподалёку от неё, на реке Угре, расположились лагерем вольные казаки. Они помогали охранять здешние места от татар, к ним прибежали товарищи из армии Черкасского. Казаки послали в Москву есаула Сапожкова, он передал — казаки готовы сражаться, но если им дадут хорошего воеводу. Не какого-нибудь неумелого размазню, а настоящего командира. К царю прислали делегатов и жители Калуги. Сообщали — идёт враг. А для обороны просили, чтобы к ним назначили Пожарского.

Его и отправили в Калугу. Но в Москве ему смогли дать только 20 дворян и 300 стрельцов. Ещё дали деньги, 5 тысяч рублей, чтобы он мог набрать в своё войско тысячу казаков, заплатив им жалованье по 5 рублей на человека. Но казаки услышали, что прислали Пожарского, и к нему пришли 2 тысячи. С таким воеводой они готовы были служить и за половину жалованья. В самой Калуге к войску присоединился гарнизон, 800 ратников. А князь Дмитрий приказал вооружить горожан. Набралось ещё тысячу человек. Пожарский распределил их по отрядам. Расписал, какие стены и башни они должны оборонять.

Один отряд калужан выслали на разведку — выяснить, где находятся враги. Ополченцы были храбрыми, горели желанием показать себя. Но они были совершенно неопытные. Опалинский первым обнаружил их. Подкараулил в засаде и напал. Сто человек перебил, 50 захватил в плен. Опалинский и дальше продолжал хитрить. Его войско подобралось к Калуге скрытно. Ночью 23 декабря поляки подкрались к воротам и взорвали их петардой. Их полки были наготове, тут же ворвались в город. Но Пожарский успел хоть как-то подготовить своих ратников. Они не растерялись, не метались в панике. Подняли тревогу, к месту прорыва сбегались стрельцы, казаки, дворяне, ополченцы. Началась жестокая рубка. На врагов, проникших в Калугу, навалились по разным улицам, с нескольких сторон. Многих перебили, уцелевшие бежали.

Опалинский не решился повторять штурм. Остановился лагерем в селе Товарково, в 15 километрах от Калуги. Выжидал и высматривал, вдруг представится удобный случай для нападения. Но к Пожарскому подходили подкрепления. Зимой опасность татарских набегов уменьшилась, и правительство сняло с южной границы 2 тысячи стрельцов и казаков, отправило в Калугу. Князь Дмитрий сам стал высылать воинов наблюдать за врагами. Один польский отряд, высланный Опалинским на разведку, окружили и разгромили.

А потом Пожарский приказал построить укреплённый острожек поближе к вражескому лагерю. Там разместили сильный гарнизон. Он наскакивал на неприятелей и укрывался обратно в своём острожке. Перехватывал поляков, ездивших собирать продовольствие. Опалинский разозлился, бросил свой корпус захватить острожек. Но именно этого добивался Пожарский. Атакующих врагов встретили пушками, залпами стрельцов. Несколько сотен побили, а острожек они так и не взяли. Опалинский постоял-постоял в Товаркове. Но чем дольше стоял, тем меньше воинов у него оставалось. Наконец, ушёл к основной польской армии.

Она готовилась наступать в 1618 году. Командовать поставили королевича Владислава. Провозглашали, что он законный русский царь, идёт занять свой трон. Надеялись, что часть русских опять переметнётся к нему. Ходкевич стал при королевиче главным помощником. Но было уже ясно, большую армию собрать не получится. Шляхта громко кричала о походе на Россию. А когда дошло до дела, многие вспоминали — там недолго и голову потерять. Стали искать, где же ещё взять силы?

Придумал коронный гетман Жолкевский — тот самый, что задурил русским головы с договором об избрании Владислава. Смута взорвала не только Россию. Она взбаламутила и Украину. Не только здешних казаков, но и крестьян, горожан зазывали то к Лжедмитриям, то повоевать на стороне короля. Немало было таких, кто входил во вкус казачьей жизни, уже сам себя считал казаком. Не хотел возвращаться к прежним занятиям и уходил в Запорожскую Сечь. Она разрасталась, а среди запорожцев появился талантливый предводитель Пётр Конашевич по прозвищу Сагайдачный.

Он слышал, как казаки ещё во времена Ивана Грозного выходили в море на лодках, нападали на берега Крыма. Сагайдачный понял, что морские набеги совершать и впрямь выгодно. Можно появиться там, где тебя никто не ждёт. А на лодках не обязательно нападать на какие-то близкие места, можно и через море переплыть. Под руководством Сагайдачного запорожцы каждую весну стали строить лодки. Их флотилии гуляли по Чёрному морю. Обрушивались на большие турецкие города — Синоп, Трапезунд, Кафу, Варну, появлялись даже возле турецкой столицы Константинополя. Внезапно налетали, громили, грабили. А пока турки собирали войска, запорожцы уже садились в лодки и отчаливали. Привозили богатейшую добычу, и к Сагайдачному стекались новые желающие, его имя гремело по всей Украине.

Вот к нему и обратился Жолкевский, позвал помочь королю и Владиславу. Но Сагайдачный напомнил, что поляки притесняют православную веру. Что паны не считают казаков за полноценных людей, хотели уничтожить Запорожскую Сечь. Хотя он ещё верил, что с поляками можно договориться по-хорошему. Казаки помогут им, но и они пускай отблагодарят. О, Жолкевский, как и в России, готов был наобещать что угодно. Подписали договор, что Польша не будет обижать Православную Церковь. Что Запорожское войско будет жить свободно, само решать свои дела. А реестр казаков увеличат до 12 тысяч человек, они будут числиться на королевской службе, получать жалованье. Сагайдачный поверил, обещал выступить на русских.