Мелким шрифтом - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Глэнси cтр.№ 10

Последним всплыло самое причудливое слово. Я свел все странные слова в предложение — и громко рассмеялся, Вот оно:

Предупреждение: Этот Договор Может Включать Чушь!

И только услышав в своем хохоте истерическую нотку, я понял, что не могу остановиться. Не могу укротить свою истерику. Не было силы, способной положить ей конец, Окружающие, включая мою прекрасную барменшу, уставились на меня, но смех забрался в самую глубь моего существа, куда сам я давно не спускался. Безудержно хихикая, я упорно смотрел на эти слова, и вдруг до меня дошло. Даже тени сомнения не осталось: их написал я, именно я состряпал договор, до того как попал в аварию. Возможно, я точно так же стряпал все договоры. Мне почудилось, что мое прежнее «я» вопиет ко мне из глубокого колодца, орет из прошлого что есть мочи; Очнись! Очнись, Фрэнк, и нюхни этот зловонный кофе! Ты пустил свою жизнь псу под хвост! Это послание бумерангом вернулось ко мне — или даже прилетело ко мне вперед, в будущее, — из прошлого, от Прежнего Фрэнка, это он орал мне через пропасть времени. Хохоча и сжимая в руках эту стряпню вместо договора, я вспоминал, И воспоминания о прошлом, мои прежние чувства, моя иядивидуальность разом хлынули в пустой каркас моего «я»,

Очень хочется сказать что–нибудь позитивное, например, такое: воспоминания плыли ко мне облаком из миллнона семян одуванчиков и оседали в моем мозгу. Но не получается. Тараканихи носят в утробе сотни детенышей, и, если матку раздавить, ее тело лопается и потомство разносит во все стороны на большое расстояние — для сохранения вида. Заливаясь безудержным смехом, я изо всех сил старался поймать все эти мерзкие, норовящие ускользнуть воспоминания, пока они не разлетелись навсегда.

Мой мозг эти воспоминания архивировал — я все же юрист; он дотошно регистрировал мои отношения с окружающими людьми, все, что нас связывало, будь то любовь или обязательства. Мое тело билось в истерическом смехе, воспоминания подступали к горлу, словно поток горячей слюны перед приступом рвоты, и первое, что я вспомнил, было до отвращения примитивным, вся ненависть вылилась в визг, который завершился одним словом — Оскар.

Лишь достигнув пределов знания, можно обрести наивысшую мудрость и понять: неведение было счастьем.

Дурной запах изо рта свидетельствует о дурном нежелании признавать факты.

Физиономия Оскара похожа на настольную игру, в которой глаза, уши, рот и нос соревнуются за звание «самой отталкивающей черты лица». Будь я судьей, я бы отдал приз глазам. Они мало похожи на глаза, скорее на вмятины, оставленные улетевшей душой.

Если вы еще не поняли, уточню: я его ненавижу.

Сейчас мне все так ясно вспомнилось, У него отвратительно пахнет изо рта, и при этом он без конца твердит про других:

— Блин, как же воняет от этого чувака!

На самом деле это рикошетит его собственный смрад. Оскар не в состоянии усечь, что его воротит от собственного дыхания.

Одно могу сказать в пользу Оскара: он — единственное явление, о котором мы с женой теперь сходимся во мнении. (Да, как выяснилось, жену я тоже не слишком обожаю, но об этом позже.) Помню, мы с ней частенько играли в игру «Кто больше ненавидит Оскара?».

К примеру, я говорю: — Будь Оскар животным, он был бы гремучей змеей.

Она бьет козырем: — Оскар — плод незаконной связи Сталина с Гитлером.

А я в ответ выкладываю туза:

— Большинство людей перевоплощаются в животных, Оскар же перевоплотится в вирус СПИДа.

Ну, вам уже все ясно. Не стану писать, что такое Оскар, на самом деле: это слишком неприлично! ^[54].

Не стоит переходить на личности

И тут до меня дошло самое главное. источник моеи ярости — завещание.

В отцовском завещании сказано: компания переходит к Оскару, я стану партнером, а в свое время партнером станет и наш младший брат Малколм. Все сформулировано четко, по справедливости; каждому из нас придется вкалывать, чтобы заслужить звание партнера нашей компании. Семейственность с юридически безупречным лоском.

К несчастью, папа сделал в завещании маленькую оговорку: дату моего назначения партнером определит Оскар, «когда сочтет нужным».

Даже через десять лет после папиной смерти Оскар все еще ме счел это нужным. Вся жизнь насмарку из–за одной фразы ^[55]. Она станет моей эпитафией. Здесь покоится Фрэнк. Он умер, когда Оскар счел нужным. Папа подстроил мне юридический капкан. Я живо помню процедуру оглашения завещания: кабинет в бежевых тонах, седовласый юрист читает текст на желтоватой бумаге. Окна забраны гнутыми стальными прутьями, стеллажи до потолка заставлены книгами в красных переплетах. Значимость происходящего придавала всему символический смысл; я ощущал это, сидя в своей юридической клетке. А Оскар, невозмутимый, как истукан, сидел, вытянув жирные ноги, будто загорал на пляже.

Мой младший брат Малколм отреагировал по–своему, он встал, бросил: «Да пошли вы!..» — и хлопнул дверью; потом сел на самолет и больше не возвращался. Умно.

После оглашения завещания я оказался на распутье и стою на нем до сих пор, из малодушия не решаясь двинуться с места. Не скажу, что отец меня особо жаловал, что я был его любимчиком. В любви он был сторонником равноправия ^[56]. Мысль о том, чтобы, жестко следуя традиции, передать всю власть старшему брату, претила отцу. И хотя родительская любовь и гордость застила ему глаза, он наверняка подметил, что Оскар — хрен собачий, одержимый жаждой власти,

Прочее имущество отец распределил с дотошностью царя Соломона. Все остальные средства — например деньги, полученные за его дом, — следовало тоже вложить в бизнес: таким образом, каждый из трех братьев в итоге получит свою долю прибыли.

Свои личные ценные вещи отец поделил поровну: дорогой портфель достался Малколму, старинная авторучка — Оскару, а старинные часы с заводом — мне ^[57].