*
- Ну что, - сказал он, когда мы приземлились. - Как насчёт ужина на верхней площадке? Но для начала сделаю то, что давно хотел. Ну-ка...
Он щёлкнул пальцами, и вместо монашеской одежды на мне возникло нечто иное. Рассмотреть не успела. Шам пробормотал "Не то!", и ещё несколько раз щёлкнул пальцами.
Это настолько напоминало игру "Одень куколку Барби", что мне стало немного смешно. И - много - грустно.
- Вот! - сказал в итоге довольный ветер, взмахом руки создавая в воздухе зеркало. - Как тебе?
- Потрясающе, - повторила я вполне искренне. - Разве могло быть иначе? Тебе вполне можно податься в модельеры, когда карьера посланника застопорится.
Платье действительно было роскошным: вроде бы и силуэт прост, и вычурного в нём ничего, но было нечто в этой летящей ткани, тончайшей вышивке и крое.
- Пожалуй, в таком наряде можно и на бал.
- Бал? Если хочешь...
- Нет! Это была шутка, - ещё чего не хватало. - Просто... очень красиво, правда, Шам.
И мы пошли наверх.
"А хочешь посмотреть на ледяных рыб, которых мы с братом выловили в первом мире, на озере мертвецов?"
"А хочешь заглянуть в местную библиотеку? Знаю, ты любишь читать. Тут собрание не такое отличное, как у нас дома, но всё же."
"А что хочешь на ужин?"
И вот чем больше он спрашивал, тем тяжелее мне становилось на душе.
И тем больше я злилась на себя. Потому что - что не так с тобой, дура? Такое вот существо, которому родители дарят воздушный замок на двухсотлетие, проявляет к тебе столько внимания, рассказывает чудесные истории о дальних мирах и необычных местах...
Всё так. Но почему же я чувствую себя сейчас такой... жалкой?
Я изо всех сил пыталась не быть неблагодарной дурой, честно. Послушно села в поразительно удобное кресло, восхитилась пейзажу (который действительно был ошеломителен), с улыбкой приняла бокал с чем-то искристым... я старалась, да. Но почему-то чем дальше, тем больше хотелось плакать - от осознания пропасти между нами.
Я не дура... преимущественно всё же нет. И всегда понимала, что Шам намного выше меня. Во всём.
То есть да, я осознавала это умом, но было ещё и сердце. И вот тут всё становилось значительно сложнее, потому что с каждым пройденным километром пыльных дорог, с каждым новым маленьким приключением я начинала забывать, насколько мы на самом деле далеко друг от друга.
Что это даже не просто разница социальных классов, которая сама по себе уже проблема; это - разница сущностей. Что тяжелее в разы.
- Я думала, ты не можешь покидать второй мир, пока не закончится наш контракт, - сказала я, просто чтобы не молчать. - Но мы - здесь?
- Урвал немного времени, - улыбнулся ветер. - С тобой вместе могу себе позволить отлучиться ненадолго.
- Понятно, - я улыбнулась и пригубила удивительный напиток. - Что это?
- Хрустальная вода из Озера Ясности, - прищурился Шам лукаво. - Не совсем алкоголь, но я подумал...
- И правильно. Я никогда не пила ничего вкуснее.
Ветер склонил голову набок, помедлил и вздохнул.
- Тогда сдаюсь. Что я делаю не так?
И лицо у него вроде бы было дурашливое, насмешливое, как и обычно, но вот глаза вдруг стали серьёзными. Взрослыми. Ветер, что с него взять? Неуловимый и переменчивый. А мне вот что сказать?
- Дело не в том, что ты делаешь не так...
- Ещё скажи, что дело не во мне, а в тебе, - усмехнулся он. - Это было бы ужасное клише.
- Но это правда, - я чуть грустно улыбнулась. - Шам, ты ведь очень умный. Даже если порой притворяешься идиотом. И понимаешь, наверное, что для меня это всё не игра. А ещё... тебе не стоит приглашать сюда человека. Лучше кого-то из своих... кто не такой завистливый и мелочный, как мы.
Он прищурился с любопытством и наклонился вперёд.
- Из своих - приглашал. Не помогло. Так значит, ты завидуешь?
- Не только, но и завидую - тоже, - сказала я честно. - Возможно, другие девушки-люди, которых ты сюда приглашал, реагировали иначе. Возможно, они просто лучше меня...
- А, не говори ерунды, - ветер отмахнулся. - С чего бы я приглашал сюда других людей? Да ни в жизнь. Они лучше тебя? Пф. Ты - одна из двоих... ладно - троих самых вменяемых, близких по духу к ветрам человеческих девчонок, которых я знаю. И не пытаешься глушить зависть или страх похотью. Ты откровенна... а вот я, скорее всего, слегка ошибся с выбором свидания.
От слов о том, что он никогда раньше не приглашал сюда людей, мне стало совсем тошно.
- А та девушка-ветер...
- О, она с самого начала выбрала моего брата, - криво улыбнулся Шам. - Мер - он настоящий демон, в отличие от меня. Чёрные крылья, рога, четыре ипостаси... конечно, ей он понравился намного больше. Мои белые крылья вызывали у неё только ужас.
Э... неожиданно.
- А что плохого в белых крыльях? - уточнила я осторожно.
- Меня принимают за ангела, - вздохнул Шам. - Ну знаешь, слуги и ближайшие соратники Мастера, посланники его воли и всё тому подобное...
- Знаю. Это плохо?
- Это ужасно, - ветер хмуро посмотрел на плывущие под нами облака. - И я делаю всё, чтобы каждый увидел - никакой я не посланник! Нет во мне ничего хорошего! Но они всё равно не замечают ничего, кроме белых крыльев.
Так вот как, оказывается, открывается ларчик! Тот самый, в котором лежит парадная выходная маска шута и балагура.
Любопытно.
И не сказать чтобы так уж ново. Если уж так разобраться, то кому нравится быть заложником стереотипов, рабом представлений о нём?.. Хотя ладно. Кому-то, возможно, это и по душе - люди разные, и нелюди, как видно, тоже. Некоторые, пожалуй, даже склонны считать, что именно таковы, какими видят их окружающие.
Жалкая, на мой вкус, судьба.
Любой, кто достаточно упрям, взбунтуется против фразы: "Ты будешь хорошим!", если она будет звучать слишком громко. И вторгаться в личное пространство слишком сильно.
Не говоря уж о крайне неоднозначном понимании этого самого "хорошего", которое частенько поразительно широко варьируется в разных временах и обществах...
Законы разума и социума во многом схожи с законами физики. Например, та часть, где "действие всегда порождает противодействие". В случае с людьми можно сказать, что давление порождает сопротивление. Никому не нравится отдавать вожжи в чужие руки. Никому не нравится всю жизнь слышать сакраментальное "Ты должен, тебе предназначено от рождения, это всё наследственность..." и так далее. Кто-то смиряется, разумеется; кто-то всю жизнь сопротивляется, поступая от противного; у некоторых, особенно выдающихся, рано или поздно получается найти в себе силы поступать не покорно "за" или демонстративно "против", а по-своему.