Как мы умираем. Ответ на загадку смерти, который должен знать каждый живущий - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Мэнникс cтр.№ 45

Затем, если Макс по-прежнему будет уверен в отказе от лечения, мы назначим дату, когда мой коллега и медсестра придут к нему домой и отключат аппарат ИВЛ в том порядке, в каком он сам скажет это сделать.

Медицинская этика — интересный вопрос. Мы обязаны работать в рамках закона, и пациенты доверяют нам. Есть четкое разделение между введением дозы лекарства, которое остановит дыхание, а следовательно, убьет пациента (что незаконно в Великобритании), и дозой того же лекарства, которое остановит удушье, а значит, позволит пациенту не испытывать тревоги, когда его дыхание прекратится (законная клиническая процедура). Макс адвокат, ему понравится этот нюанс и необходимость рассчитать правильную дозу препарата заранее, что одновременно важно для его комфорта и юридической осмотрительности медицинской команды.

Кофе моего коллеги остыл. Его плечи, изначально зажатые от стресса, расслабились. Он улыбается и говорит спасибо. Затем отодвигает стул, неловко встает, поглаживает бороду и продолжает:

— Это было неожиданно полезным. Я знаком с правом и этикой, но эти варианты не были для меня очевидными. Это был полезный разговор.

Я с облегчением уверяю его, что горжусь тем, что он ко мне обратился, и буду рада встретиться вновь, поскольку сложно принять решение, когда пациент становится тебе другом, и нужно поддерживать друг друга, чтобы помогать пациентам.

— Я не знаю, как ты работаешь, — говорит он, уходя. — Они все постоянно умирают.

Я смотрю через дверной проем на отделение интенсивной терапии, где жизни висят на волоске, который находится в руках у врачей. Я тоже не знаю, как он работает.

Я киваю и улыбаюсь. Мы пожимаем друг другу руки. Мы продолжим работать вместе и в будущем, поддерживая друг друга в ситуациях слишком сложных, чтобы представить их сейчас. Но сегодня мы знаем только то, что нашли взаимопонимание и возможность обсудить самую сложную часть нашей работы: дружбу с пациентами, которые дружат со смертью.

Многие люди боятся непереносимой боли из-за болезни или несчастного случая. Некоторые государства мира легализовали эвтаназию в надежде, что это снизит страх перед невыносимым будущим для многих и лишь для немногих станет альтернативным вариантом. Основаниями служат гуманитарные принципы и утилитарная этика.

И все же даже самые продуманные изменения могут иметь искаженные и неожиданные последствия.

— Не думаю, что они хотели меня испугать, скорее, утешить. Но каждый день, в каждом отделении мне говорили, что если захочу, я могу выбрать смерть... — Уджал объясняет, почему недавно покинул больницу в Нидерландах и вернулся к матери в Англию вместе с ребенком и женой-гол— ландкой.

Изучая лингвистику в университете, Уджал нашел работу в нефтяной компании с офисом в Роттердаме. Будучи восходящей звездой программы по обучению менеджеров, к 30 годам он стал руководителем отдела с многочисленными подчиненными. Он женился на коллеге, отпраздновав прекрасную сикхскую свадьбу в британском городе, где вырос. Молодожены представили друг другу свои семьи посреди многообразия блюд национальной кухни, хорошей музыки и от личной вечеринки.

Их дочь Табита родилась 18 месяцев спустя. Будучи ребенком родителей разных национальностей, она росла билингвой — Уджал разговаривал с ней только на английском, а мама — на голландском. Когда Табите исполнился год, у Уджала начались проблемы со вздутием живота и работой кишечника. Он решил обратиться к терапевту. Так начался кошмар.

Терапевт нашел в кишечнике Уджала большую опухоль и направил его на лечение. Медицинская страховка позволила ему лечиться у лучших врачей. Они диагностировали саркому прямой кишки — очень редкий вид рака, который можно вылечить полным удалением опухоли хирургическим путем, если она еще не дала метастазы. Прямую кишку, нижний отдел кишечника и мочевой пузырь Уджала удалили. Из части кишечника сделали искусственный мочевой пузырь. На его животе были закреплены два пакета, один из которых был предназначен для мочи, другой — для кала. Ему повезло, что он остался жив.

Но ненадолго. Разрез в нижней части живота так и не зажил после операции. На одном из краев появилась рана, откуда сочился гной, издавая неприятный запах. Антибиотики не работали. Затем Уджал заметил тот же гной на нижнем белье — он каким-то образом истекал из маленькой трещины в коже за мошонкой. Сканирование, операция. Врачи удалили опухоль величиной с винную пробку из его таза, он прошел курс лучевой терапии, чтобы убить все клетки опухоли. Жидкость продолжала сочиться.

Однажды запах выделений изменился. Теперь они были с примесью фекалий. Еще сканирование, еще операция. Нижняя часть кишечника Уджала сжалась в ответ на лучевую терапию и лопнула. Его тазовая полость была полна экскрементов, микробы проникли в кровоток, в животе была невыносимая боль. Он потерял сознание в палате и проснулся в отделении интенсивной терапии перед следующей операцией, теперь с третьим пакетом на животе, собирающим выделения из поврежденных кишок. Но жидкость продолжала сочиться.

Через неделю после последней операции тихий и очень добрый профессор хирургии сел рядом с кроватью Уджала в отделении интенсивной терапии. Спросив Уджала, как тот себя чувствует, он предложил говорить по-английски, если так будет удобнее. Они продолжали на голландском, хотя профессор объяснял медицинские термины на английском языке. Он сказал Уджалу, что по итогам операции врачи очистили его таз и удалили поврежденную кишку, чтобы остановить утечку фекалий и микробов, но в тазовой области все равно сохранялась опухоль, которая будет расти. На тот момент раковая опухоль была полой, как теннисный мяч, внутри нее росли микробы, откуда и появился гной. Время от времени давление увеличивалось, и гной вытекал либо через разрез на животе, либо через кожу под мошонкой. Это очень прискорбно, но дальнейшая операция не поможет. Все ли ему понятно?

Уджал все понял. У него был неизлечимый рак. Но он был жив, у него была дочь, которой нужен отец, и жена, которой нужен муж. И ему нужно было возвращаться домой, чтобы провести с ними столько времени, сколько получится. Профессор кивнул.

— Плохие новости в том, — сказал он, — что рак будет расти и создавать больше давления, болевых ощущений и гноя. Гной будет иметь еще более неприятный запах, а кожа болеть. Разрезы в итоге будут повреждены и разойдутся. Все ли понятно?

Уджалу было все понятно. Ему будет еще больнее, а запах станет еще хуже. Это может начаться в любой момент. Чем быстрее он попадет домой, тем лучше.

Профессор выглядел очень расстроенным, будто сам испытывал боль. Он очень осторожно сказал:

— Многие люди не хотели бы продолжать жить в таком состоянии.

Уджал согласился, что не хотел жить в таком состоянии: это был не его выбор. Но если это его единственный способ жить, он хотел бы поехать домой. Профессор сделал паузу, прежде чем сказать:

— Конечно, у вас есть выбор.

«Интересно, — подумал Уджал, — какой у него может быть выбор?»