Фрактал Мороса - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Шарапова cтр.№ 34

– Кто это?

– Сын соседей. Он ненормальный.

– Может, это мы ненормальные.

– Давай сотрем твои отпечатки с ножа. Он говорил, что хочет покончить с собой. Вот пришел и зарезался перед нами.

– Там нет моих отпечатков.

Пришли соседи, милиция. Родителей не было.

Неблагополучная семья, ребенок, вернее, подросток, стоял на учете. Никаких мотивов убивать не было ни у кого.

«Вот и приехали. Я собственными руками зарезал ребенка. Раньше все загибались сами, далеко и незаметно…»

* * *

Комар с тонкими волосистыми ножками долго-долго кружил, ища место, очерченное инфракрасным, он подбирался то слева, то со спины на загривок, а потом просто с размаху заехал прямо Юргису в рот, завяз в слюне, затрепетал, утонул.

– Тьфу!

Сентябрьский лес, северный, полный солнца, где деревья растут, поднимаясь на сфагнумных ⁷⁴ кочках, ржавь роняя с небесных вершин. Никакого азарта, ни поиска, только свет на отвесную гладь, только холод сквозь солнце, неровности блиндажей на крутицких холмах ⁷⁵…

Приятели-врачи возвращались к шоссе по бетонке. И вдоль этой дороги стояли дома – старые деревенские, дачи девяностых со львами у ворот, с золотыми шарами вдоль стен глухих заборов. По обе стороны бетонки. Нарские пруды разлились гостеприимным пристанищем белых цапель и рыболовов. Подростки, местные жители, ехали на велосипедах, и бетонная дорога била под колесами на стыках плит паровозным ритмом.

Взрослый дядька доктор Юргис возвращался из загородной поездки за грибами.

«Для кого-то все это родное – привычные: песчаные дали с облаками, расчеркнутыми дефисами цапель, распаханные под зиму поля с тощими ветровыми перелесками. Те, кто живет здесь, не удивляются туманам и птицам как новому. А мое родное осталось за тысячу с лишним километров отсюда, в готических нефах каунасских святынь, в холодной воде литовского Рубикона».

И в глазах доктора промелькнула грусть, ирония, и покой, и улыбка, и смирение.

Он встряхнулся, провел пальцем по щеке, погладил бороду, сказал что-то спутникам, и все прыснули со смеху.

* * *

«Факс. Отправлен 3 марта 1999 года. 16:41. Издательство N. Получен: Поликлиническое отделение, травматология.

Юргис, надо срочно встретиться. Когда ты можешь? Перезвони. Ликас».

* * *

Они пили чай на кухне, вернее Юргис пил чай с какимито шоколадными кренделями, а Ликас сидел присмиревший, радуясь скрытно, что еще не умирает.

– Слушай, ну я не оториноларинголог, но это просто тонзиллит. Ну он у девятерых из десяти бывает.

– У меня не бывает.

– Ну и вот, появился. А ты нотариуса вызвал и трахеотомию собрался делать.

– Я в Литве вообще не болел.

– И я не болел. Все когда-то бывает в первый раз.

– Я в девяностом всю ночь мерз у парламента, а потом меня менты забрали, и я спал на полу в какой-то комнатухе, потом в морг повезли к отцу, и я даже тогда не заболел.

– А здесь из-за чего началось?

– У форточки постоял. На бабу с сиськами в окне смотрел.

– На бабу с сиськами…

– Да, я это замечаю.

В памяти Юргиса замелькали забытые кадры: Вильнюс, январь 1991 года, силуэт девушки с большой грудью в окне, залпы танков и лицо Миколаса Мороса.

– Ты сказал про отца… А знаешь, я его видел в ту ночь у телебашни.

– Да?

– Да.

– Ты не говорил раньше.

– Не хотелось об этом. Если бы моего отца убили, а потом кто-то рассказывал, как это было…

– Ты видел, как убили?

– Ну не совсем.

– И как это было?

– Я его заметил на улице, он был не один, с Кальтербладским и еще какими-то людьми, они меня прогнали. Потом пошел греться в подъезд. И в одном окне залюбовался девушкой с большой грудью. И именно потому, что на нее смотрел, заметил на соседнем балконе твоего отца с винтовкой. Я подумал, что он будет целиться в русские танки, а он стал стрелять по толпе. Я… маленький был тогда, решил, что он на стороне русских, а потом, конечно, понял…

– … Что он провокатор.

– Да. А потом его потащили убитого свои. Но не просто тащили, а вроде как пьяного или раненого вели. Но я думаю, что он был уже мертвый. И свои же убили.

– Наверняка. Конечно, свои, – Ликас помолчал. – Знаешь, Юргис, мы ведь умираем, по себе не плачем. Поэтому мы по другим плачем, как по себе. И как ни относись, а все равно жалко. Значит, отца убил Кальтербладский.

– Выходит, так. И что теперь? Мочить его пойдешь?

– А чего ты хочешь от меня, а? Ешь свой крендель.

Юргис хмыкнул и прошел мимо него к окну.

– О, у тебя есть пиво…

– К чаю?

– Тебе!

– С моим горлом?

– Сейчас сделаем, – он щелкнул открывалкой. – Вскипятим его, и будет то, что надо!

– Что за мерзость? Мерзость… Кальтербладский … Я почти забыл о нем. Где он сейчас?

– Вот я так и думал, что ты начнешь выяснять. Понятия не имею.

– Я что подумал…

– Что?

– Я давно еще думал, что он связан с исчезновением матери. Он же работал в министерстве образования, то есть мог повлиять на выдачу аттестата и диплома.

– А диплом был?

– Мать по телефону сказала, что получила аттестат и отправила его мне служебным письмом. Единственный, кто ей мог помочь в этом как общий знакомый – Кальтербладский.

– Хорошо, пусть так, но почему ты делаешь вывод, что она пропала из-за него?

– Никаких доказательств, конечно, нет… Но Кальтербладский, выходит, знал, что она одинокая женщина, муж убит, сын в розыске, убежал, родственников нет. Мог потребовать любые документы якобы для возвращения аттестата. Она в этом ничего не понимала. И вот она исчезает.

– Но ведь это мог сделать и кто-то другой.

– Мог, но явно разбирающийся в деле аферист. Ведь ее не ограбили, а именно убили из-за квартиры.

– Квартира еще не была приватизирована?

– Нет, конечно, но в том-то и дело. Успей мать ее приватизировать, квартира бы отошла мне. А здесь хозяйка официально отказалась от найма, как будто уехала. И тела нет. Я не знал, что Кальтербладский так близко знаком с ситуацией в семье, пока ты не рассказал про отца.