Трупный синод - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Стрельцов cтр.№ 5

И все эти люди стояли возле наследника Святого престола, одни презирая, а другие ненавидя его. А он, Бонифаций, воспарив в своих мыслях к небесам и возлюбив ликующей душой все живое, наивно рассчитывал найти компромиссы со всеми. Первый же компромисс, ему, кстати, предстояло поискать уже сегодня – при приеме присяги патриция Рима, при приеме приветствий и подарков от гостей, первым присягу и приветствие надлежало принять от действующего императора или его посла. При этом глашатай, перечисляя все титулы присягающего, опять-таки всенепременно должен был начать с титула императора. И как быть, дорогой мой Формоз, как теперь распорядиться твоим наследием, кто теперь проследует к папскому трону первым и как поступить глашатаю? Понятно, что подобная ситуация не распутается за один день, понятно, что при любом исходе останутся недовольные, но, что на сей час будет являться меньшим злом? С одной стороны, Ламберт на церемонии присутствует лично, тогда как германцев представляет лишь незаконнорожденный сын Арнульфа и вроде как, отдавая преимущество Ламберту, папа поступит максимально логично и вежливо. С другой стороны, германский гарнизон властвует сейчас в Риме и, нанеся обиду Арнульфу, Бонифаций по окончании церемонии останется с германцами практически один на один. К чему это может привести откровенно свидетельствует печальная судьба папы Иоанна Восьмого, чей жизненный путь остановил удар молотка по святейшему черепу, случившийся всего-то за четырнадцать лет до описываемых событий, а стало быть служивший всем понтификам того времени более чем наглядным примером.

Это трудное решение принималось Бонифацием в последние часы перед интронизацией. В поисках выхода из тупика Бонифаций обратился к верным сторонникам покойного Формоза, пресвитерам Роману Марину, Теодору и Иоанну из Тибура ²¹. Тибуртинский священник, человек умный и во всем и везде ищущий компромисса, предложил Бонифацию подтвердить все имеющиеся титулы для всех конфликтующих сторон:

– Тем самым вы, брат мой, просто зафиксируете уже случившееся. Причем случившееся без вашего участия. А, следовательно, и вашей вины. И ничего страшного в том, что обе стороны принесут вам клятвы верности патриция Рима, в конце концов, два защитника вашего престола лучше, чем ни одного. Таким образом, и германские волки будут сыты, и сполетские овцы целы. Если можно, конечно, назвать сполетцев овцами, – с усмешкой добавил он.

Мысль, безусловно, была весьма здравой. Но честолюбивому уму Бонифация, задумавшему примирить всех и вся, куда больше пришлась по вкусу идея Романа, кардинала-пресвитера римской базилики Святого Петра в Веригах ²²:

– Иоанн, брат мой, как всегда явил себя человеком мудрым и ответственным. Но если допустить прямо противоположное решение и опустить королевские и императорские титулы овец и волков? Тем самым, в своих руках вы сосредоточите всю полноту власти в подтверждении императорских и королевских регалий Ламберта, Арнульфа и Беренгария. Любой из этих достославных властелинов будет искать опору в Риме, и кто проявит большее рвение в поддержке престола Святого Петра, тот и будет вознагражден короной и званием патриция Рима.

Иоанна предложение соратника привело в изумление:

– Почитаю своего брата Романа первейшим христианином мира после вас, Бонифаций, но его предложение невероятно рискованное. Вместо попыток добиться вашего расположения это приведет к тому, что вашими врагами станут все, военные действия возобновятся к вящему удовольствию врагов Италии. А что есть смиренный раб рабов Божьих против германских мечей и сполетских копий?

Роман ответствовал:

– Такой путь, Бонифаций, чрезмерно труден и опасен, и нет смысла спорить о том с братом Иоанном, он, как всегда, прав. Такое решение было бы достойно разве что святых Николая и Григория, ваших предшественников, хвала Небесам за их существование.

Кому как не Роману было известно о честолюбии Бонифация! Сравнение с папами Николаем и Григорием было настолько лестно, что он уже готов был решиться на сей ответственный шаг, когда хмуро молчавший до этого момента Теодор внезапно произнес:

– Помимо мечей и копий может быть еще и молот, братья!

Опять про этот молот и несчастного Иоанна Восьмого! Но не для того, чтобы просто напугать Бонифация, брат Теодор бросил эту фразу. Стефан и Сергий, эти шакалы в епископских сутанах, неминуемо воспользуются любой оплошностью папы, любым секундным ослаблением его власти. И как ни прельстительна в своей опасности и конечных целях была идея Романа Марина, пришлось принять взвешенное предложение бывшего бенедиктинского монаха из Тибура. Нерешенной оставалась задача, какую именно делегацию римскому епископу принять первой. После долгого раздумья Бонифаций, будучи все же последователем Формоза и отдавая дань последней воле своего учителя, принял следующее решение:

– Епископ Рима, наместник Святого Петра, раб рабов Божьих, Бонифаций приветствуют тебя, Цезарь Арнульф, в лице подданных твоих, и шлют благословение тебе от святой Церкви Спасителя нашего Иисуса Христа!!!

Ратольд, Фароальд и вся германская делегация послушно преклонила колени, готовясь принести клятву патриция, но более всего ликуя в душе и празднуя очевидную победу. Беренгарий Фриульский, отчетливо вздохнув, принялся увлеченно рассматривать украшения Латеранской базилики, его свита сохраняла стоическое молчание. Среди сполетцев пробежал ропот. Агельтруда, мать Ламберта и вдова Гвидо, ставшая в один момент пунцовой от гнева, не преминула выразить прилюдно в столь святом месте и в столь ответственный момент свое отношение к произошедшему и, зашуршав платьем, направилась к выходу, несмотря на попытку сына удержать ее. Византийский посол Анастасий что-то немедленно начал шептать на ухо срочно вызванному диакону, очевидно исполнявшему при греческой делегации обязанности писаря. Выбор нового папы Бонифация был сделан.

– Епископ Рима, наместник Святого Петра, раб рабов Божьих, Бонифаций, лично приветствуют тебя, Цезарь Ламберт, и шлют благословение тебе от Святой Церкви Спасителя нашего Иисуса Христа!!!

Неуклюжая попытка найти примирение! Останься в зале герцогиня Агельтруда, известная раба своих малопредсказуемых эмоций, не исключено, что сполетцы демонстративно отказались бы приносить клятву патриция Рима. Но Ламберт рассудил иначе и, несомненно, был прав, ибо такой поступок сыграл бы только на руку германской партии. Молодой император и его свита лишь подчеркнуто неторопливо преклонили колени перед заметно засуетившимся понтификом. Произнеся дежурные слова клятвы голосом, лишенным всякого вдохновения, Ламберт затем подошел к трону понтифика и, стараясь не глядеть в глаза папы, поцеловал печать святого Петра.

– Прости цезарь, так надо, – нашел в себе силы прошептать Бонифаций, и возложил руку на голову молодому императору.

Ламберт отошел, не проронив ни слова и доверив приветственную речь своему герольду.

После него последовал черед византийской, а затем фриульской делегаций. Византийцы подарили новому папе молодого африканского льва, не преминув съязвить при этом, что сей царственный зверь будет всегда напоминать Бонифацию о константинопольском владыке, носящем это же имя. Следующим был Беренгарий. Он был несколько смущен, но всеми силами старался подчеркнуть, что его нисколько не задела второстепенная роль, отведенная ему при папской коронации, а прикосновение к мощам святых вызвало в нем дополнительный благоговейный трепет. После чего почтение новоиспеченному папе стали оказывать гости калибром поменьше и Бонифаций, словно сбросив с плеч тяжелый груз, начал с любопытством и с определенным удовольствием их рассматривать.