Тень ивы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Курмузаков cтр.№ 80

После того как источники в наблюдаемых объектах Абрек (Калаев Сергей Влахитович), Коршун (Варгаров Магомед Фазиевич) сообщили об исчезновении Хаджиевой в составе наблюдаемых объектов, ТУ запросило информацию от Приволжского ТУ о возможном нахождении Хаджиевой по месту направления последней на Северный Кавказ. На основании сведений, поступивших от их источника Флориста (Маркаряна Тиграна Арутюновича), гр. Хаджиева на связь с ним не выходила.

По неподтвержденным сведениям, гр. Хаджиева в группе иностранных военных советников Исы Плиева, в числе которых гражданин Турции Гулбей Руткиз, покинули территорию РФ через территорию Грузии.

Через небольшой холл со спускающимися к нему слева и справа натертыми до блеска деревянными лестницами Миша с Риммой вошли в просторный округлой формы холл. Высокие узкие окна этого пустынного зала выходили, судя по буйной зелени за ними, в сад. Если бы не письменный стол в дальнем углу, обилие изразцов и керамики в отделке пола и стен придавало бы залу вид римской бани. И в воздухе витало что-то неуловимо банное, аромат травяного мыла или настоящей скошенной травы – за окном стрекотала газонокосилка.

– Прошу вас подойти к письменному столу, – услышал за своей спиной Миша. Вслед за этим мимо них с Риммой прошла к столу одетая в строгий темно-синий костюм и белые туфли на каблуках дама лет сорока.

– Фрау Хагенфюрт?

– Зовите меня леди Саманта, – подходя к столу и оборачиваясь, сказала дама. Она присела на край стола и внимательно всмотрелась в приблизившихся к ней Римму и Мишу.

– У вас есть заключение психиатра?

– Нет. Оно, конечно, есть, но нет с собой.

– А последний анализ крови с собой?

– Я не думал, что это может быть важно.

– Я вам сказала, что я практикующий врач.

Они продолжали стоять – стулья, кресла, даже подоконники, где можно было бы присесть, в комнате отсутствовали. Между тем, Римма качнулась, и если бы Миша не подхватил ее под локоть, рухнула бы на пол. Леди Саманта наконец сдвинулась с места.

– Мне надо ее осмотреть, – сказала она, обойдя Римму вокруг, как ребенок елку на утреннике, – потом я смогу сказать что-то определенное.

Выглядела леди Саманта, признал Миша, располагающе. Во-первых, выглядела молодо, лет на тридцать, самое большее – тридцать пять, хорошо сложена, да еще и с хорошей осанкой. А главное – держится просто, без нажима, но и не заигрывает с пациентами. Естественно, в общем. И про лицо ее можно то же сказать – ничего привнесенного, все свое – от смуглой кожи до чересчур, на вкус Пиднеля, широких бровей.

– Что мы должны сделать?

– Вы – ничего. А ваша дама… Кстати, кто она вам?

– Не знаю.

– Ответ хороший, если учесть, что вам предстоит оплатить дорогое лечение.

– Я бы сказал, что она моя дочь, но вы, наверное, не поверите.

– Ну хорошо, если и дочь, то совершеннолетняя, – леди Саманта и бровью не повела. – Мне надо ее раздеть, и ваше присутствие нежелательно.

– Я уйду.

– Нет, вы как раз останетесь. А вот мы уйдем.

Она уже взяла Римму под руку, когда все услышали быстрый перестук подошв о ступеньки лестницы, и от входных дверей в холл выбежала девочка лет, наверное, трех, в пышном легком платье, над головой которой хлопал крыльями, догоняя ее бег, большой длиннохвостый попугай с оперением светло-лилового цвета.

Девочка подбежала к леди Саманте и прижалась к ее ноге, подняв глаза на Римму. Попугай тут же уселся на плечо девочки, на что она не обратила внимания.

– Татьяна, ты хотела в сад?

И тут попугай ответил голосом, который показался Мише мужским, взрослым и даже знакомым. Наверное, оттого, что говорил он по-русски.

– Меня позвали.

– Кто?

– Она, которую ты видишь перед собой, – произнес попугай, – ее зовут Косуля. И ей только надо сказать, что она не виновата.

Девочка повернула руки ладонями вверх.

Миша увидел, что улыбка, а точнее – оскал на лице Риммы плавно исчез, губы сомкнулись и дрогнули.

– Я ее знаю? – спросила, зазвенев голосом, леди Саманта.

– Да, ты ее знаешь, – девочка опустила руки, но продолжала слегка ими покачивать. Леди Саманта приблизилась к Римме и обняла ее. Миша увидел, что по неподвижному лицу Риммы текут слезы – он и не помнил, чтобы когда-нибудь видел, как она плачет. Он увидел, что плечи леди Саманты подрагивают, и понял, что и она рыдает. При этом, ощутив в эти минуты огромную усталость, Миша наблюдал за происходящим так, как смотрят кино, зная последний счастливый кадр: спокойно и отстраненно. Наверное, это состояние сообщала ему дружелюбная улыбка девочки – Татьяны, Тани, совершенно определенно – русской девочки, правда, со смуглым личиком и очень глубокого тона карими глазами. Похожими на…

В этот момент леди Саманта отпустила руки, сомкнутые на плечах Риммы Владимировны, и та рухнула на пол, Миша метнулся к ней, поднял легкое, детское по весу тело на руки и прислушался к дыханию.

– Она будет спать целый день, – сказал попугай, – потом будет говорить целый день, потом будет есть целый день, потом всего будет поровну.

На лице Тани возникла и растаяла короткая улыбка, и Мише разом открылась причина того, почему здесь все ему что-то напоминало, почему он знал последний кадр этого фильма. Таня улыбалась как Роксана, а попугай говорил голосом Ганса Малайца, и это открытие затмевало преображение Риммы, совершившееся на его глазах.

Таня повернулась к дверям, вспорхнула лиловая птица, сверкнув белым оборотом крыльев, застучали подошвы по полу, и она исчезла так же быстро, как появилась.

– Пойдемте, я вам покажу, где ее положить, – сказала, вглядываясь в лицо спящей, леди Саманта.

Она последовала к единственным дверям из зала, потом – по дорожке, огибающей дом, в сад, где в тени ив и ракит стояла укрытая легким балдахином тахта со множеством подушек. На нее и указала Мише леди Саманта. Крепыши рабочие, увидев свою хозяйку, выключили газонокосилку и спустились по широкой лестнице к маленькому водоему, видневшемуся в дальней от дома части сада. Серые собаки или волки, понурившись, скользнули за ними.

Когда они уложили Римму на тахту, Саманта кивнула Мише на плетеные кресла, стоящие здесь же, под деревьями.

– Можно поинтересоваться, леди Саманта, – осторожно начал Миша, – кто отец этой чудесной девочки?

– Мой муж Гвидо Хагенфюрт, – ответила она быстро.

– Он по происхождению…

– Он турок по происхождению.

– Тогда почему она звалась Татьяна…

– Нормальное немецкое имя. Так звали мою маму.

– Но и вы как будто русская по происхождению, – он видел, что ей не хочется рассказывать о себе, но не расспросить не мог.