– А ты?
– Что я?
– Не против?
Я понимала, что он имел в виду, но на его завуалированный вопрос ответа у меня не было.
– Конечно, утром лучше ехать. Пойдём в дом, я замёрзла.
Его близость и пристальный взгляд смущали, давили. Хотелось оказаться подальше, спрятаться за надёжной спиной бабушки. Эх, и что ж мы бабы такие глупые?
Диван в гостиной уже был расстелен и ждал гостя. Я пожелала Андрею спокойной ночи и направилась в спальню. Бабушка босиком, в одной сорочке читала молитву и крестилась перед иконой.
Я разделась и, нырнув под одеяло, тут же уснула. Даже не заметила, когда погас свет.
Утром я проснулась от одурительного аромата пирожков с яблоками, звяканья вилок о тарелки и громкого шёпота. Бабушка с Андреем уже вовсю завтракали.
Я довольно потянулась, как всегда здесь чувствуя себя выспавшейся и отдохнувшей. Может, это чистый деревенский воздух или забота родного человека. Но мне было достаточно провести одну ночь рядом с бабушкой, чтобы я начала испытывать душевный подъём и способность преодолеть любые сложности, которым бы вздумалось возникнуть на моём пути.
– Доброе утро, – я оделась и вышла из спальни.
На меня тут же устремился одобрительный мужской взгляд. Представляю, как я сейчас выглядела – сонная, взлохмаченная, без грамма косметики. Но глаза Андрея утверждали – ему нравился мой вид. И бабушка не могла этого не заметить, хоть и делала вид, что накладывала ему на тарелку пирожки, но при этом выбирала самые зажаристые, с хрустящей корочкой. Теперь она от меня точно не отстанет.
Я умылась и тоже села за стол. Передо мной тут же плюхнулась тарелка с яичницей-глазуньей. А перед «Андрюшенькой» как по волшебству появился ещё один румяный пирожок.
– Бабушка, ну зачем эти пирожки? – зашептала я, когда Андрей вышел, чтобы завести машину.
– Как зачем? Покушаете в дороге. А то вон ты какая тощая – кожа да кости. Неудивительно, что замуж никто не берёт.
– Не «не берёт», а сама не иду. Не встретила ещё того, единственного.
– Ну-ну, а этот единственный, прям так сразу на твой скелет и бросится, – бабуля скептически хмыкнула и продолжила укладывать пирожки и ещё что-то, подозрительно похожее на бутылку с домашней наливкой, в плетёную корзину. – Вон Андрюшенька как на борщ накинулся, голодный. Мужики что посочней любят, да помягче.
В том, что касалось еды и моих «костей» Мария Ивановна была очень строга. Я должна была хорошо кушать, чтобы удачно выйти замуж. Не знаю, как эти два действия были связаны между собой. Но, видимо, по бабушкиному мнению, были.
С непреклонным выражением лица она протянула мне корзину. Бабуля меня знала, если возьму – съем. Совесть не позволит выбросить. Она ведь старалась. К тому же и «Андрюшенька» поможет расправиться с провиантом.
Пришлось взять. Я прямо видела её гениальный план: мы вместе поднимаемся ко мне в квартиру, едим её пирожки, запиваем наливкой, а затем прямым ходом отправляемся в ЗАГС.
– Спасибо, бабушка, – я чмокнула её в морщинистую щёку и, подхватив свою сумку, двинулась к выходу.
– Когда приедешь теперь? – бабуля семенила следом.
– Не знаю, ба, работы много. Выставка уже скоро. Но я постараюсь в следующие выходные ещё приехать. Ты список составь, что привезти…
– А Андрюша? – перебила она.
– Бабуль, – я обернулась и остановилась, её глаза были полны надежды, – ну не он это…
Она обняла меня, и я, наклонившись, прижалась к ней.
– Я очень тебя люблю.
– И я тебя, моя девочка. Ты же знаешь, я хочу тебе счастья.
– Знаю, ба, знаю…
За моей спиной раздался резкий визг шин. Я обернулась. Из чёрного внедорожника выскочил разъярённый Никитин, даже забыв закрыть дверь. Он бросился на Андрея, едва успевшего обернуться к нему.
– Привет, Макс, – только и успел растерянно пробормотать богатырь, прежде чем мажор наскочил на него и ударил кулаком в челюсть.
Я зависла на пару секунд, решая, что делать: то ли кинуться их разнимать, то ли звать кого-то на помощь. Звать долго, лучше сама. Я бросилась к мужчинам.
– Макс! – закричала я на бегу. – Прекрати! Живо!
Никитин обернулся, и богатырь, размахнувшись, вместо лица, заехал ему по уху.
– Андрей! Хватит!
Они меня не слушали, схватили друг друга за грудки, завозились и упали на траву.
– Да что же это такое? – я растерянно обернулась к бабушке и пропустила тот самый момент, когда из внедорожника мажора выскочил крупный пёс и бросился на помощь.
– А-а! – истошно закричал Андрей, выпуская Никитина и хватаясь за укушенную ягодицу. – Убери собаку, так нечестно!
– Друг, фу! – велел псу мажор и схватился за его ошейник, садясь на траве и пытаясь отдышаться.
– Ты чего набросился, бешеный? – богатырь тоже сел, но как-то полубоком и прислонился спиной к колесу своей машины. – Я думал, мы друзья.
– Я тоже думал, что мы друзья, а ты меня в спину ударил, – зло пробормотал Никитин и посмотрел на меня.
– Так, хватит! – я встала между ними, гневно посмотрев на каждого, в том числе и на пса. Но если собаке стало стыдно из-за содеянного, то мажор глаз не опустил. – Зачем ты приехал, Макс? Чтобы устроить драку?
– Я хотел поговорить с тобой…
– Презанятный вышел разговор, – перебила я. – А теперь забирай своего пса, садись в машину и уезжай отсюда. Не хочу тебя больше видеть!
– Вика! – позвал он, приподнимаясь с травы. Но я на него больше не смотрела.
– Садись в машину, – велела Андрею, – мы уезжаем.
– Вика! – снова позвал мажор.
Я не обращала внимания, подошла к бабушке и поцеловала её. Она довольно улыбалась.
– А это, значит, он? – скорее, утвердительно произнесла бабуля.
Я не стала ничего отвечать. Зачем, если всё и так очевидно?
43
Мажор всю дорогу до города ехал за нами. Каждый раз, когда оборачивалась назад, я видела его внедорожник.
– Не понимаю, что на него нашло, – попыталась извиниться перед Андреем.
– А чего непонятного? – хмыкнул богатырь. – Приревновал тебя.
Я смотрела на его опухающую скулу, и мне было стыдно. Потому что эти слова были приятны, ещё как приятны, вот только принять их, позволить им прорасти внутри меня, было совершенно невозможно.
– Между вами разве что искры не летают, – продолжил он.
– Боюсь, Макс не мой вариант, – вынуждена была признаться я, и в первую очередь, самой себе. – Я не могу ему доверять. У него постоянно какие-то тайны, невесты, куда-то нужно уезжать в самый неподходящий момент. Спасибо, но с меня хватит. У нас с ним могут быть только рабочие отношения.