"Будущее перехитрит нас со всеми нашими несомненностями"
Артур М. Шлезингер, младший
"- Это моя боевая рана, - сказал Орбек и поднес обрубок к одной из гангренозных язв на ноге Кейна. - А это твоя боевая рана. Наши раны станут как одно. Моя кровь - твоя кровь.
- Какого хрена ты делаешь?
Орбек обнажил клыки.
- Принимаю тебя.
- Пошел к черту!
- Ты теперь Черный Нож. Ты отдал мне свою жизнь, и я распоряжаюсь ею, как хочу.
- Похоже, ты спятил. Я тот самый парень, который...
- Мне известно, кто ты такой, - прервал его Орбек. - И ты знаешь меня. Ты опозорил Черных Ножей. Теперь тебе придется разделить с нами это бесчестие. - Он продемонстрировал Кейну внушительные клыки. - Отныне слава твоих побед достанется роду Черных Ножей. Неплохая сделка, правда?
- На кой хрен мне присоединяться к твоем долбаному роду?
- А чего ты хотел? И кого это теперь волнует?
Орбек встал и широко оскалился.
- Род не выбирают, Кейн. Кто родился Черным Ножом, тот Черным Ножом и будет. Кто родился Зубчатой Стрелой, всегда останется Зубчатой Стрелой. Давай, скажи, что ты Черный Нож, и мы пойдем убивать охранников. Ну!
Кейн молча лежал на каменных ступенях.
- Говори! - взревел Орбек.
Глаза Кейна блеснули в свете лампы.
- Ладно, - сказал он.
Несмотря на крохотный размер бесполезных человеческих зубов, ему удалось вполне убедительно повторить жуткий оскал Орбека.
- Пусть будет по твоему. Я Черный Нож".
Клинок Тишалла
Введение
Хуже некуда
"Отступление из Бодекена", отрывок
Вы Кейн (актер-исполнитель профл. Хэри Майклсон)
Не для перепродажи. Незаконное распространение преследуется.
2187 год. Корпорация "Неограниченные Приключения". Все права защищены
Облако цвета грязи расползлось широко, марая горизонт, заполняя каждую низину меж далеких холмов. - Вот и они, - говорю я, непонятно к кому именно обращаясь.
Кровавое солнце за левым плечом пометило закатным светом облако и холмы; тень уступа, что у нас над головами, подобием масла растеклась по пустоши.
Тизарра сверкает глазами. Лицо вытягивается, белеют костяшки пальцев на ножнах палаша. - Уверен? Почему ты так уверен?
Я мог бы в ответ процитировать Сунь Цзы. "Пыль поднимается столбом, значит, идут колесницы, пыль стелется низко и широко, значит, идет пехота". Однако я лишь пожимаю плечами, передавая ей монокуляр. Если бы Сунь Цзы увидел пехоту вроде этой, уже обгадил бы свою шелковую пижаму.
Тизарра прижимает монокуляр к глазу - и остатки розового покидают лицо. - Тени в облаке...- шепчет она. - Их много...
Я киваю Рабебелу. - Может, и вы хотите взглянуть? Гмм?
Платиновый блеск - блик-блик-блик - диск размером с монету появляется, исчезает и вновь появляется в корявых пальцах. Рабебел забавляется с ним, вместо того чтобы думать. Однако его челюсть, обмякшая и покрывшаяся уже не только сероватой грязью, но и струйками пота, предает беззаботную ловкость рук. - Припасов у нас дней на десять. Нельзя позволить ни малейшей задержки. Кредиторы...
- Не подряжались трахаться с парой сотен огриллонов. В отличие от, гмм... нас. - Я опираюсь о парапет, смотрю вниз, на истерзанные пустоши. - Если та банда идет не прямо сюда, успеем сняться со стоянки и разбежаться по сухим руслам. Может быть.
По руслам. Может быть.
- Бежать? То есть ты хочешь отступить? Сдаться? Уйти? - Марада шлет мне полный укоризны взор. Я смотрю на нее сверху вниз, на ее впечатляющую округлую кирасу. Похоже, мои слова застали ее в момент молитвы; но даже сейчас она в латах и не скажу, что мне это не нравится. Слово "нагрудник" приобрело новый, весьма пикантный смысл. Гримаса презрения вполне идет ее лицу - этакая садо-мазо-пышка на стероидах. - Не хотелось бы говорить о тру...
- Трус - мое второе имя, - усмехаюсь я.
Резкий грохочущий смех заставляет светлые волосы соскользнуть со спины. Волосы почти такие же сияющие, как латы. Я невольно, в очередной раз думаю: был бы рад поглядеть, что у нее под доспехами - стоит лишь раз подмигнуть... Да ладно. Она раздавит мои чресла, будто бисквит. - Неужели мы залезем в темные щели, как птенцы? Без единой стычки?
- Ну, в иную щель всякий рад залезть. - Улыбка слегка тускнеет. Отлично. Не любит пошлые шутки - лесбо, что ли? Отлично. Извращенка мне под стать. - Единая стычка - всё, что нам светит.
- У нас больше двух дюжин людей с оружием...
- Носильщиков с мечами.
Преторнио нервно одергивает рясу. - При помощи Искусства Дал'каннита, Бога Войн, даже носильщики...
- Верно. Носильщики. - Я строю рожу. - Думаете, они готовы сражаться с огриллонами за пять ройялов в месяц? Они же просто наемные работяги.
Платиновый диск внезапно застывает. - Нужно ли напоминать... - Гримаса Рабебела, похоже, призвана вселять ужас в юных учеников некроманта, - что ты, Кейн, сам наемный работяга?
- Дерьмо, нет. Вы напоминаете каждый гребаный день. По двенадцать раз. - Да я предпочел бы сосать собачье дерьмо, чем работать по найму. Лучший босс на свете не краше пучка волос из зада. Вот только в его руке и кнут, и цепь. - Значит, вам нужно игнорировать мои советы, и деньги потекут рекой. Или нет. Гмм?
- Возможно... - Преторнио выплевывает комок густой мокроты, стирает песок с губ тыльной стороной покрытой пятнами крови священной перчатки. - Возможно, стоит, э, помолиться.
- Может, он и прав. - Глаза Тизарры окружены темными кругами. Она опускает монокуляр. Говорит со мной, не с липканским жрецом. Одна из всех них готова купить то, что я предложу. Близкое созерцание (спасибо г-ну Цейсу) сотен огриллонов, мчащихся на вас косолапой побежкой гризли - двадцать миль в час - любого превратит в истового богомольца. - Может, нам нужно бежать. Сейчас же.
Партнеры снова принимаются переругиваться. Каждый трясется за трепаные деньги.
Головы говна полны.
Я позволяю им поспорить, а затем прерываю резким: - Эй. Кто говорит о бегстве? Мы не сможем убежать. Они идут сюда.
Все замолкают и глядят на меня так, словно я выпустил щупальца из носа. Я указываю пальцем на смятые в лихорадке простыни - пустоши Бодекена. Сухие русла расходятся от основания города сетью кривых веток, до сих пор готовы отводить воду из реки, когда-то питавшей эта адскую дыру. На уровне земли тысячи складок скроют вас от преследователя; но с высокого утеса можно видеть дно любого оврага, каждую извилину. Может быть, потому умершие тысячу лет назад эльфы и построили здесь город. - Когда они залезут в руины, куда мы скроемся?