– Но зачем вы полезли в шкаф, тетя Джейн? –
недоуменно спросила Банч. – Неужели сержант Флетчер один не мог
справиться?
– Так было надежнее, дорогая. И потом, я собиралась в
случае чего заговорить голосом Доры Баннер. Это было единственное, что могло
сломить Шарлотту Блэклок.
– Так оно и получилось.
– Да, ее это подкосило.
Все притихли, вспоминая пережитое. Наконец Джулия сказала
нарочито беззаботным тоном, стараясь разрядить обстановку:
– Мици прямо преобразилась. Вчера она сообщила мне, что
устраивается в какой-то дом под Саутгемптоном. – Джулия начала мастерски
пародировать кухаркин акцент: – «Я идти туда, и если мне говорят, вы должны
регистрировать себя полиция, вы иностранец, я им ответ: „Да, я буду
регистрировать себя полиция! Полиция… они меня хорошо знать! Я помогать
полиция! Если не я, полиция никогда не арестовать один очень, очень опасный
преступник. Я рисковать свою жизнь, потому что я смелый, смелый, как лев… я не
боюсь pисковать“. – „Мици, – говорить они, – ты героиня, ты
прекрасная, Мици!“ – „Ах, ничего особенный“, – говорить я». – Джулия
замолчала. – Ну дальше в том же духе.
– Сдается мне, – задумчиво произнес
Краддок, – что скоро Мици поможет полиции не в одном, а в целой сотне дел!
– Она и ко мне подобрела, – подала голос
Филиппа. – Даже в качестве свадебного подарка презентовала рецепт «Сладкой
смерти». Правда, потребовала, чтобы я ни в коем случае не открывала секрета
Джулии, потому что Джулия испортила ее сковороду для омлетов.
– У миссис Лукас, – сказал Эдмунд, – Филиппа
больше работать не будет. Белль Гедлер умерла, и Филиппа с Джулией унаследовали
гедлеровские миллионы. Миссис Лукас подарила нам серебряные щипцы для спаржи. А
я потешу себя тем, что не приглашу ее на свадьбу!
– Они жили долго и счастливо, – процитировал
Патрик, – Эдмунд с Филиппой… Ну а что насчет Патрика с Джулией? –
нерешительно повернулся он к Джулии.
– Нет, со мной этот номер не пройдет, – заявила
она. – Намеки инспектора Краддока – скорее камешки в твой огород, а не в
огород Эдмунда. Это ты юноша, мечтающий о богатой невесте. Так что не надейся.
– О, черная неблагодарность! – воскликнул
Патрик. – И это после всего, что я для нее сделал!
– Да уж, из-за твоего разгильдяйства я чуть не увидела
небо в клеточку, – хмыкнула Джулия. – Никогда не забуду тот вечер,
когда пришло письмо от твоей драгоценной сестрицы. Я уж подумала, пиши пропало.
Казалось, все, выхода нет. Ну а теперь, – промурлыкала она, – я,
наверно, подамся в артистки.
– Как? И ты туда же? – простонал Патрик.
– Да. Поеду в Перт. Посмотрю, может, удастся залучить
местечко твоей Джулии. А когда освоюсь, займусь продюсерским бизнесом… буду ставить
пьесы Эдмунда.
– А я думала, вы пишете романы, – сказал,
обращаясь к Эдмунду, Джулиан Хармон.
– Я тоже так думал, – ответил Эдмунд. – И
даже писал. Вполне приличный, кстати говоря, роман. На первых страницах там
долго рассказывалось, как небритый мужчина вылезает из постели, как серо на
улице и чем пахнет в комнате; потом появлялись отвратительная старуха с отечной
мордой и злобная потаскуха, которые вели бесконечные разговоры о мироздании и
размышляли о смысле жизни. И вдруг я тоже начал размышлять… Мне пришла в голову
забавная мысль… я ее записал… А потом из этого вышла хорошенькая коротенькая
сценка… Получилось простенько, но мило… И не успел я сообразить, что к чему,
как закончил уморительный фарс в трех действиях.
– А как называется твоя пьеса? – спросил
Патрик. – «Что увидел привратник?»
– Можно, конечно, назвать и так… Но я назвал
по-другому: «И слоны забывают…» Скажу больше: пьесу уже приняли к постановке.
– «И слоны забывают…» – прошептала Банч. –
Интересно, а на самом деле они умеют забывать?
Преподобный Джулиан Хармон вскочил и виновато пробормотал:
– О господи! Я заслушался… Моя проповедь…
– А все из-за этих проклятых детективов, – сказала
Банч. – Только на сей раз детектив не выдуманный, а вполне реальный.
– Произнесите проповедь на тему «Не убий», –
шутливо предложил Патрик.
– Нет, – серьезно ответил Джулиан Хармон. –
Не хочу…
Банч перебила его, крепко обняла и сказала:
– Я знаю только одно: ты думаешь, что библейский
Агасфер – это Артаксеркс Второй, но вообще-то (только это между нами!) он был
Артаксерксом Третьим…
И Джулиан Хармон в энный раз не понял, что смешного находит
его жена в этой истории.
– Тиглатпаласар жаждет тебе помочь, – сказала
Банч. – Он теперь загордился, считает себя неоценимым помощником. Еще бы!
Ведь это он подсказал нам, как и почему погас свет!
Эпилог
– Надо выписать газеты, – сказал Эдмунд Филиппе,
когда они вернулись в Чиппинг-Клеорн из свадебного путешествия. – Пошли к
Тотмэну.
Мистер Тотмэн, грузный мужчина, страдающий одышкой, при виде
их расплылся в улыбке:
– Счастлив снова увидеть вас в наших краях! Мое
почтение, мадам.
– Мы хотим оформить подписку, – сказал Эдмунд.
– Извольте, сэр. Как поживает ваша матушка? Надеюсь,
здорова? Как ей на новом месте в Борнмуте?
– Она в восторге, – сказал Эдмунд, не имевший ни
малейшего понятия, так ли это, но, подобно большинству сыновей, предпочитавший
думать, что с их любимыми, хотя и надоедливыми предками все в порядке.
– Да, сэр, Борнмут – премилое местечко. Мы ездили туда
в отпуск в прошлом году. Миссис Тотмэн очень понравилось.
– Я рад. Так вот, насчет газет: мы бы хотели…
– А еще я слыхал, вашу пьесу поставили в Лондоне.
Говорят, презабавная.
– Да, она имеет успех.
– Вы, говорят, назвали ее «И слоны забывают…».
Простите, сэр, но мне всегда казалось, что нет… то есть я хотел сказать, что
они не забывают.
– Да-да, вы правы. Я теперь сожалею, что дал ей такое
название. Мне многие делают то же самое замечание.
– Но ведь они – я имею в виду слонов – действительно
забывают, не так ли?
– Разумеется! Это реальный факт. Как и то, что
уховертки – образцовые матери.
– Неужели, сэр? Это ж надо, а я не знал!
– Так вот, насчет газет…