Заморские женихи Василисы Прекрасной - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Эдел cтр.№ 47

Конверт был пухлый. Я кинулась обнять, нет, отклонился. Не любит, когда благодарят.

Ну почему цветы и конверт нельзя было преподнести в день рождения? Почему? Молчит.

Он отвез меня домой, и все кончилось. Он не звонил и не приезжал. Я пробовала первое время звонить хотя бы изредка, узнавать о его здоровье, потом тоже перестала.

Время от времени я не могла справиться с собой и Восьмого марта набрала его номер. Не надеялась на поздравление, просто было одиноко, все женщины с цветами, Брайтон словно чудная оранжерея. Лев был в Нью-Джерси. Говорил расслабленно, сказал, что «вчера даже не был на работе и было плохо совсем, а сегодня как будто ничего и не было». Я просила звонить хотя бы изредка, обещал. Но не звонил.

Наверное, он не нуждался в моем общении, раз не звонил и не писал сам. Хотя раз в месяц он кидал какую-нибудь фразу типа «Починил машину, ездит быстро. Понятно, почему ты боялась». И еще что-нибудь подобное, наверное, чтобы я не расслаблялась.

Я понимаю, что, когда болеешь, ничего не нужно. Хочется просто лежать и ждать лучших времен. Но лично мне такое не подходит. Хоть как бы я ни болела или даже умирала, мне все равно нужен рядом ОН. Любимый мужчина дает мне силы выздороветь, жить, творить. Как же так – сидеть в одиночку и страдать? Лев живет, как ему удобно: здоров – хочет чувств, вспоминает женщину, которой небезразличен. Вполне понятное естественное человеческое желание быть любимым. А прихворнул или в депрессию впал – пропадает, и ничем его уже не пробьешь, никакими письмами и разговорами о любви.

Мне нужно каким-то образом научиться уводить в сторону грустные разрывающие мысли. Как только потянется рука к телефонной трубке или очередному написанию любовного послания с выспрашиванием, что да почему, так нужно бросаться тут же в какое-нибудь занятие, будь то генеральная уборка или чистка ковров. А то еще ноги в руки, и бегом на улицу. Пробежишь несколько километров в полную силу, глядишь, и остынешь. Да, советовать легко, даже себе самой, вот выполнять трудно.

А в это время уже вовсю правила весна, деревья нарядились в новенькие листочки, но океан еще посылал холодные ветра, и по вечерам время от времени сыпал мелкий дождик, заставляя ежиться прохожих. В один из таких неприветливых дней я снова решилась испытать судьбу и восстановила анкету на сайте знакомств. В первый же вечер написал мужчина по имени Анатолий, пятидесяти лет от роду, смутно похожий на маньяка Ленни и тоже с рыбиной в руках. Без очков, симпатичный, да, наверное, не он. И я попалась, как та рыба на его удочку. Просто было совсем уж плохо на душе, и я готова была идти на свидание к кому угодно, лишь бы заглушить боль. Я не надеялась, что возникнет сильное чувство, откуда ж ему взяться, когда я вся истерзана, как после допроса в гестапо. Надеялась на тепло хотя бы. Хотела, чтобы за мной ухаживали, дарили цветы, водили в театр. Надежда покидает человека последней.

Договорились встретиться на пересечении двух главных улиц неподалеку. Было какое-то ощущение опасности. Решила, что в машину не сяду, походим пешком, дождик еле моросил.

Подойдя к назначенному перекрестку, увидела большой вэн, в таких мамаши пятерых детей возят. Водитель перегнулся через сиденье и открыл дверь, жестом приглашая сесть. Как только я коснулась кресла, машина тронулась. Я захлопнула дверь и обомлела. На меня смотрели те страшные глаза из-под очков, Ленни!

– Куда мы едем? Давайте просто погуляем, – чуть живая, предложила я.

– Там же дождик, – чуть усмехаясь, отвечал водитель и продолжал крутить руль.

В машине противно пахло, задние сиденья завалены мешками с неизвестным содержимым.

Мы выехали на скоростную трассу, и я испугалась совсем.

– Давайте поедем на Эманс, там красиво, – решила я взять на себя инициативу. Сцепила руки, в любой момент готовая вылететь на дорогу даже на скорости.

– Хорошо, – согласился он, сворачивая.

К моей огромной радости, он припарковался, и мы вышли на улицу. Дождик перестал моросить, вода залива темнела серой пропастью. Смеркалось. Мужчина собрался было взять меня под руку, но я так отпрянула, что он засмеялся: «Что же ты такая пуганая?» Коротко рассказал о себе: в разводе, живет один, сын взрослый. Я тоже сообщила о количестве детей и внуков и сфере деятельности. Пригласил на чашку кофе. Какой мне кофе, бегом бы домой убежала, о чем и сообщила, что пора уходить, у меня еще есть дела. Удивился очень, но довезти настоял, а то я было собралась пешком идти. На том же перекрестке высадил, смеясь, как над дурочкой, – ну чмокни хоть в щечку. Я покачала головой и улетучилась в то же мгновение.

Несколько дней чувствовала себя серой мышкой, спасшейся от лап хитрой кошки. Наконец ожила, затосковала и написала несколько слов своему мучителю – фразу, прочитанную в Интернете и понравившуюся мне: «Одиночество – временные затруднения». Через два дня Лев высказал свою точку зрения: «Одиночество и не одиночество – все временные затруднения». Ах ты, паразит такой. Не одиночество – это значит, когда мы вместе, это было тоже временное затруднение для тебя? Ответила, что пора его начинать ненавидеть. На что он написал, что у него чувства ко мне есть и были всегда. Я не понимала и пыталась достучаться до истины.

«Если у людей чувства, которые не погасли за три года, то они не бегают друг от друга, а берегут каждую минуту, отведенную богом, чтобы быть вместе».

«И ты права тоже», – был его ответ.

На мой вопрос, а что же теперь делать, никто отвечать не кинулся.

Мне не стало легче от того, что у него остались чувства. С моими-то что делать? Я и не живу, а так, существую в ожидании счастливой жизни, которая, кстати, может и не наступить. Да, скорее всего, это только иллюзия, и я барахтаюсь в ней, не в силах выплыть на твердый берег.

Через три дня он позвонил рано утром и недовольным голосом заявил:

– Я же тебе говорил, что болен, чего обижаться. Я звоню из госпиталя.

– Что случилось?

– Я упал без сознания, разбился весь. И вот теперь здесь. Дочь рядом.

– У тебя был приступ? Что болит? Ты где лежишь, я приеду, – без надежды на ответ спросила я.

– Не знаю. Приезжать не нужно, я думаю, меня завтра выпишут.

– Обещай, что позвонишь, как что-то будет известно.

– Обещаю.

Вечером он действительно позвонил и сказал, что его просветили во всех местах и признали болезнь из четырех букв. Я такую болезнь не знала. Язва, еле выпытала наконец, прободная с внутренним кровотечением. Господи, еще и это.

– Вот если бы твоя дочь не отговаривала тебя, жил бы ты со мной, как у Христа за пазухой, ел бы домашнюю пищу, и никакая язва тебе бы не грозила, – нервно сетовала я. Промолчал, естественно.

Его отпустили на второй день. Открыв электронную почту, я чуть в обморок не упала, Лева прислал фото с больничной койки. Под глазами сине-фиолетовые набрякшие мешки от удара, лоб и нос зашиты, и наложена повязка. Страшное зрелище. Даже моя дочь, никогда ранее не жалевшая его, и то посочувствовала от всей души. Но что толку, помощь он все равно не принимал. Я просила разрешения прийти, варить, убраться, – нет, когда нужно будет, позовет. Пока, значит, не нужно.