История Испании - читать онлайн книгу. Автор: Артуро Перес-Реверте cтр.№ 31

С Альфонсом XII, век которого оказался недолог – он умер в 1885 году, почти еще мальчиком, процарствовав всего десять лет, – Испания вошла в полосу процветания, и даже в сфере политики (усилиями все тех же, это верно) был достигнут некий достаточно разумный баланс. Развивался бизнес: добыча полезных ископаемых, железные дороги; и буржуазия чем дальше, тем больше походила на европейские образцы своего времени. В общем, испанец мог отправиться в путешествие за границу, не опасаясь сгореть там со стыда. Этому положению дел способствовало несколько факторов, которые было бы скучно излагать здесь в подробностях – для этого дела существуют историки, и пусть они отрабатывают свой хлеб, – но которые следует хотя бы упомянуть. Подхалимы величали Альфонса XII Умиротворителем, но это прозвище и вправду соответствовало действительности. Бедлам на Кубе подзатих, Третья карлистская война приняла нежелательный оборот для претендента дона Карлоса (которому пришлось сказать «чао, крошка» и пересечь границу), и даже старый козел и брюзга генерал Кабрера новую монархию поддержал из Лондона – своего эмигрантского далека. И никаких карлистских походов до 1936 года уже не будет. С другой стороны, трон Альфонса XII был подогрет астурийским углем, выкован из баскского железа и обит каталонским сукном: обожали его в основном именно на периферии; и не в последнюю очередь потому, что баскская – тогда еще не говорили euskaldún – черная металлургия развивалась с космической скоростью, а стоящая у руля каталонская элита, финансово подпитываемая за счет работорговли и коммерции на Кубе, на тот момент все еще испанской, имела свои верные три процента, или свои девяносто процентов, или что там им тогда причиталось, еще на довольно приличный срок. Со стороны политики для сильных мира сего тоже все шло как по маслу: монархически настроенные парламентарии были чрезвычайно довольны королем, а большинство парламентариев-республиканцев после совсем недавнего безумного опыта ни на грош не верили в республику. В общем и целом, все были за династию. В 1876 году была принята новая конституция (ей предстоит действовать полвека, до 1923 года), в которой вновь была заявлена попытка создать унитарную и патриотическую Испанию по новейшим европейским лекалам, а также сказано, что каждый испанец обязан защищать родину и участвовать в расходах государства, провинции и муниципалитета. Одновременно с этим провозглашалась – по крайней мере, на бумаге, потому что действительность была несколько иной, – свобода совести, мнений и образования, а также печати. И вот здесь следует особо подчеркнуть один ключевой момент: во главе двух главных партий, значение которых трудно переоценить, стояли два политика чрезвычайного масштаба и ума, которым Педро Санчес, Мариано Рахой, Хосе Луис Родригес Сапатеро и Хосе Мария Аснар (назовем здесь только четырех председателей правительства нашего недавнего прошлого) и в подметки не годятся. Кановас и Сагаста: первый – лидер консервативной партии, а второй – либеральной, или партии прогресса. Два эквилибриста на проволоке, что пришли к взаимному соглашению по поводу мирного и конструктивного, насколько это было возможно, дележа власти, соблюдая при этом свои интересы и интересы тех, кого они представляли. Возникло то, что получило название (долгого) периода чередования, или чередующихся кабинетов. Ни один из них не ставил под вопрос монархию. Какое-то время правил один, расставляя на должности своих людей, затем приходил другой, приводя своих, и так далее. Все мирно и с вазелинчиком. Ты – в Бостон, а я – в Калифорнию. Такая система, конечно же, плодила множество мошенников, но вместе с тем гарантировала стабильность и общественное спокойствие, помогала бизнесу и обеспечивала доверие по отношению к государству. Проблема заключалась в том, что эти два умнейших чувака оставили за бортом реальность; или же реальность они сами и создавали, забывая о новых для политики действующих лицах, за которыми было будущее. Другими словами: поделив пирог, официальная Испания повернулась спиной к Испании реальной, которая криком кричала, требуя справедливости, хлеба и работы. К счастью для правительства и монархии, эта реальная Испания, республиканская и не без оснований раздраженная, все еще пребывала в пеленках, такая разрозненная – в смысле «брат на брата», какими мы, испанцы, обычно и бываем, – еще со времен Вириата. Но, заручившись терпением, да если еще и послюнить, так все и сложится. Однако в дальнейшем левым силам – тем, что настоящие, которым еще только предстоит возникнуть, – придется считаться с объективно существующим «союзником» – католической церковью. А она, верная самой себе и глухая ко всему, от чего хоть немного веет прогрессом – к светскому образованию, к всеобщему избирательному праву, к свободе вероисповедания, к разводу, к освобождению семьи от диктатуры кафедры проповедника и исповедальни, – сопротивлялась всякой реформе. И это сильно испортит пейзаж, разжигая дикий антиклерикализм и накапливая счета, оплата которых в следующие полвека обернется настоящей трагедией.

Альфонс XII умер молодым, от туберкулеза. Слишком рано. Времени ему хватило ровно на то, чтобы заделать сосунка своей второй жене, Марии Кристине Австрийской, прежде чем сказать «прощайте, парни». Скончался он, имея за душой всего двадцать восемь годочков, оставив после себя беременную вдову-регентшу, Кановаса и Сагасту, чередующихся при власти в порядке их парламентской хохмы бизнес-партнеров. А также Испанию – страну социального неравенства, далекую от нормальной общественной жизни и все еще слабо связанную идеей единой нации, сильно отстающую от достойного уровня развития образования, зависимую от той армии, что привыкла принимать решения в соответствии со своей горделивой волей, с олигархией в экономике, преследующей собственные цели, и католической церковью, что каждой бочке затычка, держа под своим контролем и жизни, и умы, и школу. Государство, неспособное обеспечить достойную систему народного просвещения (откуда и пошло выражение «голодать хуже школьного учителя»), оставляло в руках церкви значительную часть воспитания, с последствиями, которых и следовало ожидать. Потому как основной целью – внимание! – было воспитание не хороших граждан, а добрых католиков. Бог превыше кесаря. И вот так, промеж цветов Деве Марии и вечерних молитв, для значительной части испанских детей, которым посчастливилось попасть в школу, порох пропадал зазря: они оказывались слишком далеко от принципов демократии, свободы и национального достоинства, чьи слабенькие корешки росли из либерализма Пепы – принятой в Кадисе конституции. Таким образом, мы, испанцы, прихлебывая из чаши с цикутой, которая пополнялась с обескураживающей безответственностью («Испанцы – это те, кто не умеет быть кем-то другим», – мрачно пошутил как-то раз Кановас), снова и снова обнаруживали себя на задах Европы, держащей курс на современность. И прежде всего мы оказались не способны использовать нашу разнообразнейшую и нравоучительную историю, события и уроки прошлого, чтобы на этом фундаменте сложить такие необходимые для того времени речи для воспитания патриотизма, политической социализации и интеграции в мировое сообщество. Наш патриотизм – если его позволено будет так назвать, – как общеиспанский, так и частный, по отношению к малой родине был вульгарным и дешевым, таким же элементарным, как механизм погремушки. Он был слеплен из фольклора и сантиментов, без опоры на разум, и вследствие этого – им мог манипулировать любой ловкач и мошенник. Всякий, кто не обременен совестью, но обладает талантом, хорошо подвешенным языком или финансовыми ресурсами. К этому нужно добавить и прессу, порой серьезную, хотя гораздо чаще – партийную и безответственную. А ведь под сукном, несмотря ни на что, карты-то лежали хорошие. Буржуазное общество росло и клокотало, более чем живое. В моду вошла историческая живопись, да и литература проникала во многие дома – отечественными или переводными романами, настоящими бестселлерами. Началось даже издание монументальной «Библиотеки испанских авторов». Чувствовалась жажда – чтения, образования и памяти. Познания. Рабочие – некоторые из них – читали все больше, и очень скоро это станет заметно. Но этого не хватило. Отсутствовал общий подъем, коллективный здравый смысл. В первую очередь ощущалась нехватка культуры и воспитания. Не было дальновидной и адекватной политики – на среднюю и дальнюю перспективу. В качестве красноречивого примера этой нерасторопности и отсутствия воли можно, кстати, вспомнить следующее. В то время, когда во французских школах в обязательном порядке читалась патриотическая книга «Путешествие по Франции для детей» (1877), а в Италии – чудесная книжка «Сердце» Эдмондо Де Амичиса (1886), объявленный в Испании в 1921 году конкурс на написание «Книги о Родине» для школьников не дал результата. Тем не менее и на фоне этой апатии звучали разумные предложения о внедрении новых образовательных методик либерального толка, призванных воспитать поколение культурных и ответственных испанцев. Ключом, по мысли этих интеллектуалов, было следующее: Испании не удастся достичь успехов в экономике, не добившись вначале успехов в области образования. Короче говоря, урна для голосования ничего не стоит, если бюллетень в нее опускает неграмотный; и с тягловым скотом, безвольными овцами или довольными жизнью свиньями вместо граждан двигать страну вперед будет некому. Все эти усилия честных людей, разнообразные и многотрудные, будут осуществляться во времена регентства Марии Кристины, царствования Альфонса XIII и Второй республики, вплоть до трагедии 1936–1939 годов. И значительная часть тех же самых интеллектуалов в будущем заплатит за свои усилия ссылкой, тюрьмой или жизнью. Взбалмошная старушка Испания, щедрая на злопамятство, никогда не забывает свести счеты. Однако не будем гнать лошадей, приближая трагедии, поскольку им предшествуют другие события (и их немало), которым еще только предстоит стать реальностью.