Холодная рука в моей руке - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Эйкман cтр.№ 30

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Холодная рука в моей руке | Автор книги - Роберт Эйкман

Cтраница 30
читать онлайн книги бесплатно

Да и вообще, сегодня я еще никого не видела, за исключением разбудившей меня графини. А вчера для меня существовал лишь он один.

Он ждал меня, безмолвно стоя в тени чуть колыхаемых сквозняком гобеленов, под рядами гирлянд, украшающих стены. Когда я подошла, он порывисто сжал мою руку. Разумеется, всего лишь на мгновение, однако я имела возможность ощутить, какая у него железная хватка. Мой новый друг выразил надежду, что не нарушает моих планов, отрывая меня от танцев. Я поспешно ответила: «Нет-нет». Говоря откровенно, в ту минуту я вряд ли была бы в состоянии танцевать; надо сказать, при любых обстоятельствах хождение мерным шагом в обществе замшелых древностей не относится к числу моих излюбленных занятий. Он с мимолетной улыбкой заметил, что когда-то считался отменным танцором.

– Да неужели? – без особого интереса осведомилась я. Выпитое вино придало мне развязности. – И где же вы танцевали?

– В Версале, – ответил он. – А еще в Петербурге.

Хотя я и находилась под действием винных паров, подобный ответ не мог меня не удивить: ведь всякому известно, что Версаль в 1789 году спалили бунтовщики. Нетрудно подсчитать, что с тех пор прошло добрых тридцать лет, верно? Полагаю, он заметил мелькнувшее в моем взгляде недоумение, ибо произнес, вновь сопроводив свои слова легчайшей улыбкой:

– Да, я стар, очень, очень стар.

Как правило, после подобных слов принято убеждать человека в обратном, но тон, которым произнес их мой собеседник, явно давал понять – он не нуждается в подобных уверениях. Честно говоря, я не нашла, что сказать. Впрочем, слова его показались мне совершенной нелепицей, и я ничуть не покривила бы душой, попытавшись их опровергнуть. Не знаю, сколько ему лет, не берусь определить даже приблизительно. Но он определенно погрешил против истины, заявив, что «очень, очень стар»; в том, что действительно важно, он превосходит любого молодого человека. Уверена, мало кто из молодых сможет с ним соперничать по части пылкости. Одет он был в превосходный черный костюм, с маленьким орденом в петлице. Думаю, это очень важный орден, такие всегда выглядят скромно. Папа часто говорит, что выставлять всякого рода почетные знаки напоказ ныне считается дурным тоном.

Самое романтичное в нашем знакомстве то, что я до сих пор не знаю его имени. Когда гости начали покидать бал, было, полагаю, еще не слишком поздно; но люди, пребывающие в «осенней поре», не имеют привычки веселиться до утра. Он снова взял мою руку и сжал в своей, чему я не стала противиться.

– Мы встретимся снова, и не раз, – пообещал он, глядя мне прямо в глаза; я ощущала, как этот глубокий пронзительный взгляд проникает мне в сердце и душу. Чувства, охватившие меня в это мгновение, были так сильны и непостижимы, что я смогла лишь слабым голоском пролепетать:

– Да.

Не знаю, расслышал ли он мой ответ. Не в силах больше выносить его неотрывного взгляда, я закрыла глаза руками. На мгновение (не думаю, что на более длительное время, иначе мое смятение не ускользнуло бы от окружающих) я опустилась в кресло, и окружающий меня мир стал расплываться и погрузился в темноту. Когда я пришла в себя, его уже не было рядом. Мне не оставалось ничего иного, кроме как подставить лоб под поцелуй графини.

– Вид у вас усталый, дитя мое, – заметила она и посоветовала мне незамедлительно отправляться в постель.

Принято считать, что бурные переживания лишают нас сна (прежде я имела несколько случаев убедиться в этом на собственном опыте); тем не менее, едва коснувшись головой подушки, я погрузилась в глубокий сон и проспала немало времени. Несомненно, я видела сны, но никак не могу вспомнить какие. Возможно, напрягать память излишне, ведь о том, что мне снилось, не трудно догадаться.

Впервые за все то время, что мы провели в Италии, светит действительно жаркое солнце. Полагаю, сегодня я уже не возьмусь за дневник. И так я исписала несколько страниц своим убористым отчетливым почерком, которым я обязана терпению и строгости мисс Гисборн, а также ее высоким требованиям относительно того, что касается воспитания юных девиц. Удивительно, что меня до сих пор не хватились. Хотя папа и мама, на мой взгляд, постоянно суетятся попусту, они считают, что «праздно валяться на кровати» – абсолютно недопустимое времяпрепровождение, особенно когда речь идет обо мне; впрочем, следует отдать им должное, подобные взгляды они распространяют и на себя. Любопытно, как мама себя чувствует после всех треволнений вчерашнего вечера. Вне всякого сомнения, мне следует встать, одеться и пойти ее проведать; но я лишь шепчу, что вот-вот это сделаю, ощущая, как меня с неодолимой силой влекут объятия Морфея.


9 октября. Вчера утром я решила, что написала слишком много для одного-единственного дня (хотя и полного важных событий, для которых я тщетно подыскивала слова); признаюсь начистоту, в этом мире немного отыщется занятий, привлекающих меня сильнее, чем запись мыслей и впечатлений сердца в этот маленький, сокровенный дневник, который не прочтет ни одна живая душа (уж об этом я позабочусь). Не сомневаюсь, произойди вчера событие, достойное упоминания, вечером я снова взялась бы за перо. Прочти эту запись мисс Гисборн, она наверняка сочла бы первую фразу слишком длинной и запутанной; но я уверена, пристрастие к запутанным фразам свидетельствует о душевном смятении; порой такие фразы приносят человеку утешение и даже служат отдушиной. Как ясно сейчас мне вспоминается совет мисс Гисборн: «Постарайся найти верные слова для описания своих горестей, и поймешь, что они не так уж страшны». Увы, в этот час я вряд ли способна найти верные слова; по какой-то необъяснимой причине меня словно обжигают пламя и лед одновременно. Никогда прежде я не ощущала себя столь полной жизни; но при этом меня не оставляет странное убеждение, что дни мои на земле сочтены. Казалось бы, это должно меня пугать, но, как ни странно, я ничуть не испугана, напротив, испытываю чувство, близкое к облегчению. Несмотря на заботу, которой я окружена, в этом мире мне часто бывает не по себе. Не представляю, что бы со мной стало, не познакомься я с Каролиной. Но теперь все иначе! Что значит Каролина, моя лучшая и единственная подруга (за исключением разве что ее мамы), в сравнении… О, тут слова бессильны! К тому же я еще не совсем пришла в себя после вчерашних переживаний. Я даже немного стыжусь собственной слабости и никогда никому в ней не признаюсь. Но тут уж ничего не поделаешь. Когда меня обуревают чувства, я истончаюсь, как шелковая нить.

Графиня, заглянув ко мне в комнату вчера утром, исчезла и более не появлялась, в точности как в день нашего приезда. И все же, судя по всему, она выполнила свое намерение и поговорила обо мне с мамой. Вот как это выяснилось.

Лишь после полудня я наконец встала и покинула свою залитую солнцем комнату. Я опять проголодалась до ужаса, к тому же понимала, что мне следует навестить маму и узнать, как она себя чувствует. Итак, первым делом я постучалась в двери покоев папы и мамы. Никто не ответил. Когда я спустилась вниз, там тоже никого не было – в жаркие дни итальянцы предпочитают отлеживаться в тени. Обойдя дом, я отыскала маму, на вид совершенно здоровую и свежую, на террасе, которая выходит в сад. Она сидела на солнцепеке со шкатулкой для рукоделия на коленях и, по своему обыкновению, пыталась одновременно заниматься двумя, а то и тремя делами. Когда мама хорошо себя чувствует, она вечно суетится. Боюсь, ей недостает «дара покоя» – это выражение я услышала от одного джентльмена, с которым мы познакомились в Лозанне, и оно запало мне в память.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию