Венеция. История города - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гарретт cтр.№ 32

(В пьесе именно враги, под предводительством мстительного Лоредано, по большей части виноваты в случившемся.)

У Байрона дож успевает сделать всего несколько шагов в сторону Лестницы гигантов, а затем, услышав, как большой колокол Сан-Марко звоном извещает об избрании его преемника, Паскуале Малипьеро, спотыкается и падает замертво. Искажение здесь невелико: настоящему Фоскари удалось спуститься по лестнице, но он умер от сердечного приступа всего неделю спустя. И умер он в своем прекрасном, но почти не обжитом палаццо Фоскари. Новый дож и Синьория немедленно пожалели о содеянном и забрали тело во Дворец дожей, где его положили в дожеском облачении, при всех регалиях. Фоскари похоронили со всеми полагающимися почестями в церкви Фрари.

История более счастливая произошла в Ка' Фоскари позже. Это короткий, но много раз описанный в хрониках визит короля Генриха III Французского в июле 1574 года. Последний Валуа был умен, эксцентричен и нередко попадал в беду. Ему довелось провести несколько тяжелых месяцев в качестве избранного короля Польши, но, наследовав в мае своему брату, королю Франции, Валуа с радостью отрекся от трона и, переодевшись, бежал из страны. В Польше власть короля ограничивала сложная система соперничества разных аристократических союзов. Франция, куда Генрих проследовал через Венецию, была почти так же глубоко расколота религиозной войной, охватившей чуть ли не все ее владения, и в 1588 году Генриха в конце концов изгнали из Парижа собственные подданные. Десять дней, проведенные в Венеции, возможно, оказались самыми счастливыми днями его жизни, пусть и похожими на сон.

Король написал из Вены 24 мая и объявил о своем намерении посетить Венецию. Он рассчитывал прибыть 18 июля, и за оставшееся до его приезда время правительство, как всегда проявив блестящие организаторские способности, спланировало для своего дипломатически важного гостя разнообразную и содержательную приветственную программу. Поселившись в палаццо Капелло на Мурано накануне своего официального приема, Генрих приказал, чтобы его инкогнито привезли в город на лодке: ему хотелось прогуляться ночью на гондоле по Большому каналу. Во время торжественной церемонии дож Альвизе Мочениго провел короля в церковь Сан-Николо на Лидо, у входа в лагуну: традиционно именно здесь приветствовали могущественных чужестранцев. Перед церковью венецианцы быстро возвели несколько впечатляющих временных построек: тройную триумфальную арку (15 м шириной, 5 м глубиной, почти 14 м высотой), через которую король, дож и их свиты проследовали в ложу (24 м длиной, 12 м шириной и примерно 10 м высотой), построенную Андреа Палладио — экспертом не только в области монуметальной архитектуры, но и в искусстве «хрупких декораций». Ложу украшали картины лучших художников, Веронезе и Тинторетто, гирлянды цветов и королевские гербы. Здесь находился алтарь, трон под пурпурным балдахином, белые и золотые шелка, драгоценные ковры и статуи. (Большую часть этих подробностей можно обнаружить у М. делла Кроче в «Истории знаменитого прибытия в Венецию сиятельного Генриха III», опубликованной 1547 году, где прославляется как Светлейшая, так и сиятельный Генрих.)

Полюбовавшись убранством ложи и выказав положенное восхищение, гость взошел на государственный корабль «Бучинторо». Когда он приблизился к Сан-Марко, с галер, расставленных вдоль острова Сан-Джорджо, ударили пушки и на всех кампанилах города зазвонили колокола. Последовал прием во Дворце дожей. И наконец, короля отвезли в палаццо Фоскари — и здесь пышность и блеск изумляли взор. По такому случаю вестибюль украсили гобеленами, потолок затянули синей тканью с золотыми звездами. В спальне стояли мраморные столы, камин с позолоченными кариатидами (работы Алессандро Витторио), все было задрапировано золотыми и серебряными тканями, алым шелком и бархатом, а проходил король по мозаике, созданной по эскизу Веронезе.

Генрих, по правде говоря, провел во дворце совсем немного времени, ведь ему пришлось посещать разнообразные приемы и пиры, а кроме того, он инкогнито ходил гулять по городу. Но время от времени ему удавалось немного поспать здесь. А 20 июля под окна дворца приплыли несколько плотов и принесли с собой огромную печь и мастеров с Мурано. Несколько часов к великому удовольствию короля те выдували стекло, демонстрируя ему свое искусство, и некоторые их творения король купил. Он выделялся своей страстью к оригинальным вещицам, «диковинкам» даже среди принцев Возрождения. Особенно его восхитил банкет, где тарелки, стаканы, вазы и украшения на столе, и даже его собственная салфетка были сделаны из сахара. Тому же вкусу к удивительному (по крайней мере, для иностранца) отвечала и встреча с Вероникой Франко, известной куртизанкой и поэтессой, которая одарила высокого гостя не только вполне ожидаемыми ласками, но еще и преподнесла собственный портрет, сопроводив его сонетом.

Генрих посещал балы и торжественные церковные службы, побывал в одной из первых опер в мире и на собрании Большого Совета, созванном в его честь. Однажды утром он увидел в Арсенале каркас судна, а вернувшись вечером, обнаружил, что судно полностью оборудовано и готово к отплытию. (Секрет такой скорости заключался не только в мастерстве и опыте арсеналотти, но и в том, что все детали были изготовлены заранее.) Дож и Синьория, конечно же, стремились навести короля на мысль, что люди, строящие корабли с подобной скоростью и устраивающие такие празднества, станут стоящими союзниками для Франции в Европе, которой все больше угрожала растущая мощь Филиппа II Испанского. Дож лично явился в палаццо Фоскари, чтобы со всей любезностью, но еще более откровенно донести до его величества эту идею. Все было сделано для того, чтобы Генрих запомнил визит в Венецию. Но и не только он: Вольпоне, герой одноименного сочинения Бена Джонсона, еще в 1607 году решил, что Селия не сможет устоять перед тем, кто все еще, как он утверждает, «так свеж, так полон жизни, радостен и пылок», как

Палаццо Джустиниан

После Ка' Фоскари следует палаццо Джустиниан. Здесь в августе 1858 года Рихард Вагнер, приступая к работе над вторым актом «Тристана и Изольды», снял две большие комнаты в поисках уединенного тихого места, где не пришлось бы отвлекаться на общение. Но этим его запросы не ограничивались. Композитор искал комфорта — разумеется, исключительно для того, чтобы ни единый диссонанс интерьера не смог помешать рождению гармонии. Требовалось только доставить из Цюриха его собственный рояль и кровать, а стены той комнаты, что побольше, серый цвет которой так не шел к довольно сносной потолочной росписи, надлежало задрапировать красной тканью, «пусть даже и самого обычного качества». И когда все было готово, Вагнер мог спокойно выйти на балкон и, глядя на Большой канал, сказать себе, что здесь будет закончен его «Тристан». Но пока он ждал прибытия рояля, понадобилось внести еще кое-какие изменения в убранство комнат. Венгр-домовладелец заменил старые двери палаццо обычными современными, и их следовало завесить «темно-красными портьерами». Мало того, на «покрытую тонкой резьбой и позолоченную тумбу» кто-то — несомненно, все тот же неисправимый домовладелец — водрузил «вульгарную сосновую столешницу, которую пришлось прикрыть простой красной тканью». Наконец рояль прибыл. «Его поставили в центре большой комнаты, и теперь настала пора атаковать прекрасную Венецию музыкой». («Столь же прекрасной музыкой», как не преминул заметить не страдавшей излишней скромностью композитор.)