Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Авдеенко cтр.№ 6

Московия и Оттоманская Порта пока не сильно беспокоили кардинала. Московиты то и дело воевали с Польшей, но их все время отвлекали дела на юге, где хозяйничали татары, и где им приходилось сталкиваться с интересами все еще могущественных османов. А Турция, которая полстолетия назад стала угрозой для половины Европы, захватив Буду и осадив Вену, на самом деле, надо признать, очень сильно помогла Франции, изрядно ослабив Священную Римскую империю накануне последней войны.

С Турцией еще при Франциске I был заключен альянс, который, однако, в последнее время оставался всего лишь формальностью (и то не сильно афишируемой из-за его святотатственной природы). А с Московией кардинал Ришелье подписал договор о (более-менее) свободной торговле. Так что и здесь можно было особенно не переживать.

Другое дело — Швеция. Здесь все было совсем по-другому.

Справится ли гасконец с возложенной на него миссией?

До сих пор д’Артаньян безупречно выполнял все его поручения. Но уж слишком сложным было нынешнее задание, и Мазарини, каждый раз думая о нем, непроизвольно вздрагивал.

Д’Артаньяну следовало ехать одному, без какого-либо сопровождения — даже без слуги, которого, впрочем, у него и не было.

Ему нужно было сесть на корабль, идущий до Гданьска — к счастью Балтика для французских кораблей благодаря союзническим отношениям со Швецией была безопасной.

Кардинал улыбнулся — если бы шведы могли только себе представить, с какой миссией следует агент их союзника под самым их носом. Впрочем, Мазарини был убежден, что в Стокгольме плетут не менее изощренные интриги.

Кардинал строго-настрого запретил д’Артаньяну приближаться к ВаршавеЮ посоветовав вместо этого через Люблин пробираться ко Львову.

Что бывшему мушкетеру предстояло делать дальше, не знал и сам Мазарини. Познания Его Преосвященства в географии Речи Посполитой на этом заканчивались. Разумеется, он не сказал об этом д’Артаньяну прямо, чтобы у того, не дай Бог, не закралось хоть малейшее сомнение в его компетентности, и облек дальнейшие инструкции в довольно обтекаемые формы, суть которых сводилась к тезису «действовать по обстановке».

Очевидно, что д’Артаньян должен будет следовать дальше на восток — вглубь украинских земель. Успокаивало то, что Хмельницкий, наоборот, все это время будет двигаться на запад (а вдруг не будет, такой вариант тоже исключать было нельзя). Однако даже если движение и окажется встречным, на пути следования д’Артаньян постоянно будет рисковать попасть в какой-нибудь переплет. Он может стать легкой добычей хозяев степей татар, доведенных до нищеты и сбившихся в разбойничьи ватаги украинских крестьян, или, наконец, польских шляхтичей, которые, возможно, не поверят в искренность рассказов одинокого путника, совершенно справедливо заподозрив в нем шпиона.

Мазарини предпочитал не думать обо всем этом. И вовсе не потому, что ему была безразлична миссия, которую он поручил д’Артаньяну, — как раз наоборот, он на нее, эту миссию, очень рассчитывал. Просто кардинал считал бессмысленным волноваться и нервничать в ситуациях, на которые он не мог повлиять лично.

Он был уверен, что гасконец не выдаст полякам, попадись он к ним в руки, его замыслов. Ну а если и выдаст — на допросах с пристрастием начинают говорить даже самые мужественные люди, к коим д’Артаньян, безусловно, принадлежал — что ж, вес его слов будет невелик. Если бы это был Сервьен или д’Аво, — тогда другое дело. Д’Артаньяна же в европейских замках и министерских кабинетах никто не знал, и кардиналу будет нетрудно от всего откреститься — мало ли что наговорит полоумный самозванец. Но даже если осадок, что называется, останется, со временем все равно все уляжется, утихнет, и большого дипломатического скандала не произойдет — Мазарини был в этом уверен.

По легенде, д’Артаньян был инженером фортификационных сооружений, ехавшим в Лубны к тамошнему магнату Иеремии Вишневецкому. Выбор в пользу этого влиятельного деятеля Речи Посполитой был сделан по причине значительной удаленности его владений от основных территорий польского королевства. К тому же, если верить донесениям информаторов, Вишневецкому не доверили командование королевскими войсками, что вызвало его гнев и обиду, и, соответственно, он, по идее, в ближайшее время вряд ли должен был покинуть свое Заднепровье.

Для людей Хмельницкого, впрочем, была придумана другая легенда (упоминание имени Вишневецкого ничего хорошего не сулило), состоявшая в том, что д’Артаньян — женевский часовщик, в подтверждение чего он был снабжен всякими диковинными механизмами.

Тем не менее, безоружным гасконца не оставили — он взял с собой верную шпагу, кинжал мэн-гош (для левой руки) и пару пистолетов с хорошим запасом пороха и пуль. Такая амуниция не должна была вызвать подозрений по причине того, что в стране, по которой он путешествовал, шла война, и даже представителю вполне мирной профессии — будь то инженер или часовщик — необходимо было думать о собственной безопасности.

Д’Артаньян выехал из Парижа через ворота Сен-Дени в два часа ночи. Была ранняя весна, по ночам было еще довольно свежо, однако после восхода солнца стало немного теплее.

Первой его остановкой был Шантийи, куда он добрался часам к восьми утра. Д’Артаньян позавтракал в трактире, в котором кроме него было всего несколько путников.

Ничего подозрительного он не заметил. Гасконец расплатился и вышел на двор. Убедившись, что его конь достаточно отдохнул и сытно накормлен, д’Артаньян возобновил путешествие.

Он не опасался засад, но предпочитал оставаться начеку. То, что в Лувре есть «уши», было известно очень хорошо и довольно давно. Вполне возможно, что «слушали» и в Пале-Рояле. А то, что Мазарини, мягко говоря, недолюбливали, также не было секретом, а потому на всех, кто ему служил, была своеобразная «черная метка».

При этих мыслях гасконец печально вздохнул.

Д’Артаньян без приключений преодолел Бове и Амьен, однако на одном из постоялых дворов недалеко от Кале произошел неприятный эпизод.

Гасконец потребовал себе вина, а своему коню — хорошей порции сена, что и было выполнено хозяином без пререканий. В общем зале помимо д’Артаньяна находились только трое мещан, скорее всего торговцы, которые были уже изрядно пьяны. Они сквернословили и играли в карты. Мещане с интересом и с некоторой опаской поглядывали на сидящего в углу дворянина (из-под его плаща выглядывала шпага) и обменивались между собой многозначительными взглядами. Наконец, один из них, который был помоложе и покрупней двух своих товарищей, встал из-за стола, однако остался стоять рядом, положив руку не плечо одного из компаньонов.

— А все-таки я вам скажу так: этот мерзавец Мазарини не умрет своей смертью в собственной постели, — верзила говорил довольно громко, но при этом он старался не смотреть на д’Артаньяна.

Вся компания разразилась хохотом, при этом один из тех двоих, кто внимал крамольным речам разошедшегося малого, бросил быстрый взгляд на дворянина, в котором угадывалась военная выправка. Тот сделал вид, что не понимает, о чем идет речь, или, по крайней мере, что его это не касается.