Транссферы. «Бермудский» треугольник Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Алекс А. Алмистов cтр.№ 20

Он падал. Униженно и обречено.

Падал, если только это можно так назвать применительно к условиям открытого космоса.

Падал в мрачную и безжизненную пустоту.

Его засасывало все сильнее и сильнее. Пока, наконец, густая и всеобъемлющая мгла не сомкнулась за дюзами его маршевых двигателей.

Черный корабль канул в столь же черную, как и он сам, бездну.

Все вокруг него неожиданно замерло.

Время остановилось…

Сознание возвращалось к Герману медленно, но, как ни странно, легко и безболезненно.

Он попытался открыть глаза. Но тут же с ужасом обнаружил, что у него больше нет глаз.

Он попытался пошевелить пальцами правой руки. Самоуверенно ожидая ощутить острую боль во всем теле от всех только что перенесенных им падений и переворотов.

Опять же… он ничего не почувствовал. У него больше не было рук!

Он выдержал какое-то время, чтобы в полном отчаянии повторить свою попытку. Но, ровным счетом ничего не изменилось.

Его тело больше его не слушалось. Более того, хотя он все еще и боялся себе в этом признаться, у него больше не было тела.

Его окружала мрачная пустота и безмолвие.

Он не слышал не единого звука. Он не чувствовал не единого запаха. Он вообще не ощущал реальность как таковую.

И с ним это было впервые.

Единственным, что все еще оставалось в его власти, был его разум. И еще, что не менее важно, память.

Он отчетливо помнил все, что с ним произошло. Причем не только в последние часы и минуты перед катастрофой «Иуды», но также в каждую из той дюжины миллиардов секунд, которые он прожил за всю свою жизнь.

«Надо же, – подумал он про себя. – А я представлял себе Преисподнюю несколько иначе. Не говоря уже, конечно, о Рае».

Его несколько вульгарная и не совсем уместная шутка ему самому понравилась. Даже в той ситуации, в которой он оказался, лейтенант Леваневский продолжал быть верным самому себе.

Ему было страшно, и он не скрывал этого. Но вместо того, чтобы запаниковать и трусливо читать молитвы, он предпочел цинично шутить… И был благодарен Всевышнему, а может даже и самой Природе за то, что она сохранила за ним это право.

«– Однако, – вновь подумал про себя Герман. – Также не может продолжаться вечно. Я могу так и со скуки помереть».

Герман попытался улыбнуться. На мгновение забыв о том, в каком положении он оказался. И, как и следовало ожидать, ничего не случилось.

Он продолжал оставаться наедине с самим собой, не будучи даже в состоянии самому себе улыбаться.

«Однако, – как попугай повторил он про себя. – Я начинаю сердиться. Эй, там, наверху, вы слышите?! Сделайте со мной хоть что-нибудь! Если виновен, что ж, пожалуйте на сковородку! Я ответственности не боюсь! Если нет, так уж будьте так любезны препроводить меня в ваши райские кущи! И вообще, что-то я не понимаю! Я, так сказать, у Вас в гостях… И, судя по всему, очень надолго, если не навсегда… И ко мне никакого внимания! Даже страшного суда не предложили!

Герман развеселился, и его понесло не на шутку.

«Нет, вы уж будьте так любезны обратить на меня внимание, господа, или как вас там еще, – мысленно продолжал он односторонний диалог с выдуманным им же самим собеседником. – Я же могу и обидеться! Я, между прочим, к вам не по собственной воле попал! Так получилось! Понимать надо! Если вы так и дальше будете играть со мной в прятки, я могу и обратно вернуться! С вашего разрешения, конечно! Честно признаться, там, на белом свете, мне понравилось больше! Ну, так как?! Может мне вернуться?»

Герману начал надоедать тот спектакль, который он сам перед собой разыгрывал. Он глубоко задумался, и тут ему на ум пришло более интересное занятие.

«Ну, если со мной никто не хочет разговаривать…» – заструились в его сознании свежие мысли.

«Что ж, придется всецело погрузиться в свои собственные воспоминания, – философски закончил он. – Вот только с чего бы начать?»

Герман пребывал в замешательстве.

Вспоминать детство ему не хотелось. Лишний раз копошится в своей сознательной биографии он за время своего продолжительного общения с «Р» с мягким знаком разучился. Оставалось только два пути: либо обратить свой взор на безмятежную юность, либо, в конце концов, окончательно разобраться с тем, что же все-таки произошло с «Иудой» в его последние часы и минуты, скажем так, земного существования?

«– М-да, выбор, конечно, не велик, – подытожил Герман. – Но, все же, с чего-то надо начинать?! Юность то, конечно, предпочтительнее и интереснее. Зато последние часы его жизни гораздо важнее и, главное, непонятнее. С них-то мы, пожалуй, и начнем.

То, что произошло с его электронным соглядатаем, в общем-то, уже давно нашло в его сознании вполне приемлемые и разумные объяснения. А вот то, что случилось после этого – пока еще было для него загадкой.

Но, лучше все по порядку.

Его звездолет атаковал чужой корабль, оказавшийся точно таким же, как его собственный. Это было. Хотя, может быть и нет. А вдруг это был какой-нибудь мало изученный земной наукой физический эффект?! Ну, скажем, точное зеркальное и электромагнитное отражение его собственно корабля от незримой преграды. Почему бы нет?

Тогда все и сразу становится на свои места и не требует никаких дополнительных изысканий.

Стоп. А как же тогда быть со вторым кораблем. Он-то никак не мог быть отражением «Иуды». Это точно! Он вообще был гражданским. И цвет у него был серебристый, а не черный, как у «Иуды». Да и название его он, Герман, даже успел прочитать…

Кстати, как он назывался?

«Космический исследователь «Первопроходец» 21 – звездная экспедиция «– кажется, именно так.

М-да, очень несуразное название. А главное длинное и…»

Герман запнулся. В его сознании закрутился ворох необузданных мыслей.

«… что это название мне напоминает? Может быть, я когда-нибудь раньше его слышал? Если да, то где и когда? – сознание Германа забилось в лихорадке, тщетно пытаясь выудить из своих недр все, что могло иметь отношение к Космическому исследователю «Первопроходец» и 21 – звездной экспедиции»

«– Не может быть, – наконец его осенило. – Это же… Это же ЕЕ корабль. Ну, точно, именно так он и назывался. И экспедиция ее была как раз 21-ой по счету. Все сходится. Значит…»

– Здравствуйте. Это вы? – неожиданно ворвался в его гордое одиночество до боли знакомый, хотя и давно им забытый голос. ЕЕ голос.

– Это я, – зачаровано подтвердил Герман, тщетно пытаясь поверить в то, что голос реально существует, а не является очередным плодом его возбужденного воображения.