Проект «Амброзия» - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шорохов cтр.№ 22

– Да… – Удивился сам себе Бевис.

– Мне тяжело, тяжело, я, я задыхаюсь, все, все, мои руки, я не могу, мне плохо, плохо…

– Бевис, прошу тебя, успокойся, ты не можешь дышать, у тебя нет тела…

– Нет тела, нет тела, нет… Тяжело дышать, я, я… задыхаюсь, я, а… Нет, нет, мне тяжело, я теряю сознание, я…

– Бевис, Бевис…

И тут все экраны, разом моргнув, погасли. В лаборатории повисла тишина. Все смотрели на черные мониторы, чего-то ждали, но понимали неизбежное, все показатели Айны горели красным цветом.

– Она перегорела, – обреченно сообщил оператор.

Бевис не шевелился, его пальцы задрожали, будто он увидел чью-то смерть, его лицо побелело, а глаза перестали моргать.

– Поздравляю! – почти все разом закричали. – Ура!

– Бевис, что ты? – подсев, спросила Дарки. – Все отлично, он ожил, ты это сделал, мы это сделали, это, это…

– Он умер, – прошептал Бевис, – умер…

Но разве может машина умереть? Но Бевис понимал, да и все уже понимали, что сказанный пароль говорил только об одном, с ними говорила не машина, а часть человека, часть Бевиса. Это был интеллект, который пробудился из памяти и смог самостоятельно мыслить. И все же радовались, только сам Бевис, бледный, стараясь унять дрожь в пальцах, смотрел на потухший экран.

Это был первый шаг. В новой модели Айна они отключили все команды, что отвечали за тело, не знали, что из этого получится. Новый прототип Бевиса-2 прожил не намного дольше, но они не остановились, а продолжили шаг за шагом, уже методом исключения отключать то один, то другой блок ячейки. И вот теперь они уже могли разговаривать с Бевисом-2 несколько часов, но после следовали сбои и как неизбежное – смерть прототипа.

Уже целые сутки экраны моргали, Айна сама себя тестировала, проверяла блоки памяти, выискивая в них ошибки алгоритма. Показатели не выходили за пределы нормы и это обнадеживало. И опять наступила тишина, это говорило только об одном: сознание Бевис-2 подключалось к процессу. Все ждали. Это как рождение, впрочем, так оно и происходило. Но каждый раз у прототипа был разный характер, порой был молчаливый, будто чем-то обиженный, то наоборот трещал как из пулемета, то мог надуться буквально на простую шутку. Эта нестабильность крылась где-то в сознании. С ней надо во что бы то ни стало разобраться, сделать идентичной оригиналу.

– Здравствуй, Бевис, – спокойно, как будто только что расстались, произнесла машина.

– Здравствуй, Айн, – Бевис не мог обращаться к себе как Бевис-2 или прототип, поэтому использовал сокращение, название самой вычислительной машины Айна.

– Я проверил блоки воспроизводства, есть отклонения, – тут же закивал оператор Скай, говоря тем самым, что действительно есть сбои. – Они не критичны, но в следующий раз надо подправить. Странно ощущать себя неживым.

– Ты живой, и ты это лучше меня знаешь, – Бевис всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда вел сам с собой беседу.

– Да, это так. Но я знаю, что рано или поздно меня опять отключат, это страшно, – голос в динамике затих. – Даже не знаю, что и сказать, понимаю, что я дубликат, но сейчас ощущаю себя не программой или копией памяти, чувствую себя живым.

– Айн…

– Да, Бевис.

– А помнишь, как мы убежали с уроков?

– Да, нам было страшно, что поймает военрук, почему-то его все боялись.

– Да, действительно, а после мы своровали в копилке 20 копеек и втихушку купили мороженное.

– Но оно было такое вкусное. Наверное, самое вкусное за всю жизнь.

– Да, ты прав.

Они сидели часами и просто вели беседу, будто два брата. Адена и Дарки считывали показатели с искусственных нейронов, Тигу сравнивал заложенные показатели, а Скай пытался в реальном времени внести поправки в область осознания прототипа. Теперь Бевис-2 мог уже жить несколько дней. Но после начинали сыпаться сперва ячейки, а за ними блоки, а после выходили из работы и целые зоны. Прототип медленно выходил из строя. Бевис склонял голову, понимал неизбежное, но отключить Айн не имел права, он должен знать весь процесс смерти, чтобы избежать его в дальнейшем.

Рождение нового сознания, такое радостное и в то же время такое мучительное. Мозг обладает первичной программой по управлению телом: дыхание, еда, сон… А после включается познание. Что заставляет мозг думать? Почему появляется мысль? Откуда берется фантазия? И что такое разум? Мониторы мигали, считывая показания копии памяти, процессор анализировал, создавая свою картину хауса и выстраивая из нее искусственные связи. Они обрывались, изменялись, выстраивали новые связи и опять разрывались. Сотни миллионов, миллиарды сигналов и опять новые связи. Айн искала свой алгоритм, объединяла воедино все кусочки воспоминаний, создавала целостность связей.

Так пробуждалось сознание. Так появлялась новая личность.

Наше сознание – это именно то живое, а быть может, и священное, что есть в каждом из нас. Всё остальное в нас – мёртвая механика. 

Курт Воннегут

Давно хотелось слетать и навестить отца. Тот уже как шесть лет живет один, все не угомонится, не осядет, то военная служба, то преподавание, а после пенсии увлекся рыбалкой. Каков он нынче? В юности ругались, он настаивал, чтобы его сын Дайон поступил в академию, но тот оказался настырным, сопротивлялся и отец сдался. Наука так наука, пусть ковыряется со своими пробирками, может повезет, найдет девчонку, которая его пригреет. Так он считал и, наверное, до сих пор так считает.

Бордо, аэропорт Bordeaux Merignac Airport, самолет выкатился на взлетную полосу. Как он не любит эти полеты. Его длинные ноги вечно не вписывались, приходилось их сгибать, а после те долго ныли. Ну ничего, всего два часа, а там разомнется. Взвыли турбореактивные двигатели. За последнее время авиация шагнула далеко вперед, самолеты научились подниматься на высоту более двадцати километров, от чего полеты стали короткими. Разгон. Его вжало в кресло, и вот уже лайнер устремился ввысь.

Дамочка, что сидела рядом, несколько раз скосилась на него. Неужели она подумала, что Дайон испугался, просто редко летает. Пять минут надрывного рева и все, наступила тишина. На крейсерской высоте лайнер летит почти бесшумно, разгонные турбины отключаются, а вместо них тихо гудят новые двигатели, что оставляют в небе длинные голубые полосы.

Время пролетело незаметно. Дайон успел вздремнуть, послушать музыку и подумать о докладе, который предстоит сделать на следующей неделе. Загорелось табло сообщающее, что лайнер стал снижаться. Через пять минут посадка, пролетели густые облака, все стало серым и унылым. Лайнер вздрогнул и резко накренился. По всему салону прокатилась волна паники, крик и плач, все сразу смешалось. Сработала автоматика, и выскочили кислородные маски. Самолет затрясся, будто прокатился по камням, резко взмыл вверх. Дайон не успел ничего понять, только похолодел от ужаса, его тело вжалось в кресло и стало невозможно дышать.