Одноглазый Джо хохотнул и достал стакан для незнакомца.
– Да уж конечно, случайно! – усмехнулся он и плеснул виски в посудину. – Видел я, как ты пялишься на зад нашей гостьи. Имей ввиду. В моем баре всякие штучки запрещены. Я не позволю обижать хорошеньких ведьм, к тому же живых.
Бармен хищно ухмыльнулся и подмигнул мне. Я слабо улыбнулась, про себя удивляясь, галантности пирата-бармена, и пробормотала:
– Спасибо.
А он крякнул и добавил:
– У меня приличное заведение. Контингент разномастный, но я за порядок. Ясно?
Человек в пенсне отодвинул стакан и поправил накрахмаленный воротник.
– Что вы, – произнес он обижено. – Я бы никогда, гм. Я тоже приличный человек. В общем… Я, собственно по вашему вопросу.
Насторожившись, я искоса посмотрела на незнакомца. Тот провел пальцами по клетчатому жилету и произнес:
– Позвольте представиться. Антон. Просто Антон, без фамилий и отчеств. В этом удивительном городе они ни к чему.
Он протянул руку. Я секунду недоверчиво смотрела на чистую ладонь с длинными пальцами, какие могут быть только у аристократа, который никогда не знал ручного труда. Затем мягко пожала руку.
– Варвара, – произнесла я.
Видимо, мой способ приветствия Антона не удовлетворил. Он наклонился и коснулся губами кисти. От смущения я оцепенела. Лишь спустя пару мгновений вытащила пальцы из его хватки, и спрятала ладонь под барной стойкой.
– Так что вы говорили по поводу моего вопроса? – спросила я, прочистив горло.
Антон встрепенулся, аж пенсне съехало. Он поправил окуляры и произнес:
– Вы ведь ведьма? Живая ведьма?
– Так уж вышло, – согласилась я.
– Темная или светлая?
Я нервно повела плечами и сказала хмуро:
– А есть разница?
– Ну… – протянул Антон.
– Тогда не задавайте неприличных вопросов, – ответила я, чувствуя, что вопрос выбора сторон начинает раздражать.
Одноглазый Джо подозрительно прищурился и смерил Антона недоверчивым взглядом. А я неожиданно ощутила гордость за себя, и за то, что умудряюсь как-то справляться без защитников. Мысленно поблагодарила предков за хорошую генетику и привлекательную внешность, потом вспомнила, где нахожусь, и поняла, предки могут быть где-то здесь. Энтузиазма сразу поубавилось.
Убедившись, что мертвец в цилиндре не собирается причинять вреда, Джо достал откуда-то стакан и принялся деловито натирать, словно они у него там размножаются.
Антон медлил. В его времена беседы, видимо, велись размеренно и неспешно. Меня от этой размеренности потряхивало, но торопить мертвеца не решилась.
Он заложил правую ладонь за жилетку и сказал:
– Дело в том, что мертвым из Лимба выбраться крайне сложно, поэтому мало кто озадачивается. К тому же, здесь вполне не плохо. Чистый мир, напоминающий человеческий, только без лошадиного навоза под ногами. О прежней жизни мало помню, но, кажется, этого добра там хватало. Как-то раз…
– Погодите, – прервала я Антона. – Вы хотели сказать что-то полезное?
Мое нетерпение мертвецу не понравилось. Брови нахмурились, пенсне сползло к кончику носа. Он некоторое время строго смотрел на меня, видимо, ожидая извинений или чего-то в этом роде. Но мы дети разных эпох, и в мою ценится скорость, а не витиеватость фраз, потому выжидающе сверлю его взглядом.
Поняв, что каяться не собираюсь, он вздохнул и проговорил сдержанно:
– О да, Варвара. Я хотел сказать, что у живых есть возможность покинуть Лимб.
– Ну слава богу, – вырвалось у меня.
Мы с барменом одновременно подались вперед. Джо, похоже, тоже не в курсе, и готов ловить каждое слово, чтобы потом травить байки посетителям.
Едва мертвец открыл рот, чтобы продолжить, за спиной раздался низкий женский голос на ломаном русском:
– Антуан, мни скючно. Возврасчайса скорэй.
Я глянула через плечо. Упитанная дама в пышном платье, которая сидит за столом Антона, развернулась полубоком и смотрит широко раскрытыми глазами. Прическа чуть наклонилась, кажется, сейчас развалится, а корсет передавил пышную фигуру и грудь рвется на свободу. Это не ускользнуло от внимания мужиков в пиратских шляпах. Они дружно загоготали и принялись улюлюкать.
Ладонь Джо с грохотом обрушилась на столешницу, он грозно посмотрел на компанию. Те мигом затихли и отвернулись от дамы. А та сделала вид, что не заметила фривольности и продолжает хлопать ресницами.
Антон вытянул шею и громко проговорил в сторону, при этом взгляд остался на мне:
– Виктория, погоди немного. Я должен закончить дела с этой леди.
Я чуть улыбнулась, радуясь, что кто-то признает во мне леди. Потому, что Асмодей ведет себя, как настоящий мужлан. Очаровательный, потрясающе красивый, сильный, с одуряющим запахом мужлан.
Антон снова поправил пенсне и сказал:
– Извините мою спутницу. Ей невыносимо оставаться одной в окружении неотесанных матросов.
– Ближе к делу, – поторопила я, чувствуя, как закипаю от всей этой чопорности.
Антон укоризненно посмотрел из-под бровей и произнес:
– Дело в том, что вы не одна живая в этом чудесном мире. Где-то в лесу кельтов живет маг. Честно говоря, прежде в подобные вещи я не верил, до тех пор, пока не умер и не попал сюда. Оказывается, мир такой огромный. Я даже не представлял, что…
– Антон, – прервала я и пробарабанила пальцами по столешнице.
– Да-да, – с досадой согласился он. – Я понимаю, вы спешите. В общем, сразу за городом начинается Кельтский лес. Мы туда стараемся не ходить, потому, как опасно. Но маг там точно есть. Он, наверняка, знает, как помочь живой ведьме выбраться из Лимба. Хотя, если верить слухам, он заточен и огорожен плетеными вратами. Или что-то в этом роде.
– Зачем? – не поняла я.
Взгляд Антона стал растерянным, он переспросил:
– Что зачем?
– Зачем заточен и огорожен, – пояснила я.
– Ах это… – протянул он. – Признаться честно, не знаю. Видимо, чтоб жители Лимба не могли к нему проникнуть.
– А не жители?
Антон открыл рот, чтобы ответить, но пират-бармен его опередил.
– Это ж ежу понятно, – сказал он, потирая стакан. – Сильная ведьма может не только сквозь арки сама, но и мертвеца протащить. Да что там… Сильная, я имею ввиду действительно сильная, может его и из Лимба прихватить… Я такую как-то видал. Ух…
Взгляд пирата стал мечтательным, он причмокнул губами и поднял глаза к потолку. Мертвец в очках недовольно покосился на него, явно возмущенный тем, что его перебили. Потом поправил воротник и произнес: