Асфиксия - читать онлайн книгу. Автор: Полина Рей cтр.№ 21

– Несильно.

Сука. Надо было ему нос в затылок воткнуть, чтобы не то, что трогать Тоню, рядом с ней дышать бы не смел.

– Иди в ванную, я сейчас.

Она слушается беспрекословно, направляется по коридору влево, где расположены две двери, а я иду осмотреть квартиру. Не то что страдаю излишним любопытством, просто важно вдруг становится всё – понять, как живёт здесь Тоня, какие вещи её окружают, даже вид из окна интересен. Что это? И сам не знаю.

В крохотной, – метров шесть, не больше – кухне обнаруживается початая бутылка дешёвого коньяка, которую прихватываю с собой. Всюду бедненько, но чистенько, хотя порой и проглядывают следы присутствия неряшливого мужика, который наверняка срёт сразу, стоит только его дочери прибраться. На одном из стульев – грязный носок, в раковине – пара окурков.

Сам источник дерьма в жизни Тони обнаруживается в одной из комнат. Спит так, что от храпа едва стены не дрожат, а выхлоп изо рта почти что с ног сшибает. Нехорошее чувство внутри рождается – желание убить. Просто выдернуть подушку из-под головы Тониного отца и накрыть морду эту ненавистную. Подержать минуту, чтобы больше в такую хрень дочь свою не втягивал.

– Кир! – будто прочитав мои мысли, зовёт меня Тоня, и я поспешно выхожу из комнаты. В ней как раз такой беспорядок, который наверняка был бы везде в квартире, если бы этот хрен жил один. Впрочем, ему и предстоит остаться одному.

– Я здесь, – вхожу в ванную и киваю на бортик. – Садись.

Она уже успела стереть с губы кровь – в раковине лежит испачканное красным полотенце. Интересно, сможет кто-нибудь выяснить, из какой именно конторы приходил сегодня этот коллектор? Наведаться бы туда и спалить там всё ко всем чертям.

– Пей.

Протягиваю Тоне бутылку коньяка, которую она забирает дрожащими руками. Её колотить начинает – я знаю это состояние, когда напряжение отпускает, и невозможно справиться с крупной дрожью. Сомневается, но я настойчиво подталкиваю к ней бутылку:

– Пей!

Жадно глотает коньяк, но тут же начинает кашлять и задыхаться. На глазах слёзы выступают, но почти сразу дрожь стихает.

– Он тебя не тронул? Ну, в другом смысле…

Сам не знаю, как мне удаётся задать этот вопрос спокойным тоном. Наверное, потому что отгоняю от себя картинки, что перед глазами мелькают.

– Не успел.

– Хорошо.

Тоня голову опускает, и я сажусь перед ней на корточки. Ноги обхватываю ладонями, чуть сжимаю – потребность вот так трогать её, знать, что она реальная – зашкаливает.

– Я тебя забираю сегодня.

– Куда?

Снова на меня смотрит… на меня так никто и никогда не смотрел. Это даже словами не описать – просто прочувствовать нужно, также остро, как и я чувствую. Только тогда понять можно, что именно во взгляде этом кроется.

Как будто я для неё – это всё. И мне даже сомневаться не нужно, что она искренна, в каждом движении ресниц, в каждом выдохе своём.

– К себе.

– Куда – к себе? Втроём жить будем?

Она усмехается, болезненно, будто горечь на губах у неё, а Тоня изо всех сил делает вид, что не ощущает этого вкуса.

– Я помню про то, что женат, если ты об этом. И нет. Жить втроём мы не будем. Пакуй барахло, а лучше – бросай всё здесь. Завтра купим тебе, что нужно. И отпуск возьмёшь, пока передохнёшь, потом подумаем, что со всем этим делать.

Молчит, а я себя неуютно под взглядом изучающим чувствую. Что она увидеть хочет? Прочесть по моему лицу? Что это всё, что я пока могу ей предложить? Или обещания какие-то нужны, которые дать не готов, потому что не уверен в том, насколько быстро смогу их выполнить?

– Я… Я не могу уехать отсюда.

– Почему?

– Здесь же отец. И это дом мой.

– Отец твой довёл до того, что тебя мужики ждут возле квартиры твоей, чтобы трахнуть во все щели. Это тебе нравится? Так хочешь дальше жить?

– Нет! – выкрикивает это слово, а сама пятнами вся идёт. – Нет… я же почти всё решила.

Решила она, ну-ну. Так «решила», что губа вон опухать начинает на глазах изумлённой публики.

– Тонь… Я тебе честно скажу – то, что я так спокоен… ты не представляешь, чего мне это стоит. За шкирку тебя готов отсюда выволочь и увезти. Но мне не хочется завтра сидеть в офисе и гадать, осталась ты дома у меня или помчалась к отцу. Поняла?

– Да.

– Хорошо. Тогда мы делаем так, как я сказал. Если хочешь – будет у тебя отпуск. Возьму тебя на гостевой режим. – Растягиваю губы в улыбке, хотя мне совсем не до веселья. Потому что, сука, меня всё это злит. Но доводить Тоню своими взбрыками, весьма, кстати, оправданными, точно не собираюсь. – А если ты не хочешь… я просто встаю и уезжаю. И можешь дальше барахтаться в этом дерьме сколько влезет.

Её взгляд меняется – отголоски того, каким был только что, меняются. Сначала в глазах удивление плещется, следом – испуг. Только знать бы, чего боится – меня потерять или один на один со своим ворохом проблем остаться?

– Я сейчас тогда… соберусь только. Я быстро.

Она вскакивает с бортика, и я поднимаюсь на ноги тоже. Начинает лихорадочно хватать с полки всякое бабье барахло – тушь, расчёску, щётку зубную. Завинчиваю пробку на бутылке и возвращаюсь в кухню, давая Тоне время на сборы.

Отсюда вид у неё классный – залив видно, немного, краешек, но этого хватает, чтобы залипнуть на том, что вижу. И «тарелка» стадиона нового – в тумане кажется, что действительно над землёй зависла. И тишина такая в квартире, что кажется мёртвой. Даже храп больше не слышен, только шорох, когда Тоня что-то там берёт из вещей.

– Я готова, – говорит шёпотом минут через пять.

Киваю и забираю у неё полупустую сумку, с каждым мгновением ощущая, насколько острой становится потребность немедленно покинуть эту чёртову квартиру. Кажется, даже дышу в ней в четверть силы – просто нет возможности жадно кислород в лёгкие втягивать.

И только когда сажаю Тоню в машину и устраиваюсь за рулём, понимаю, что в голову ударяет, словно только что в себя спиртного опрокинул. Срываю тачку с места и выезжаю на шоссе. Сам не знаю, куда еду – просто покататься по городу хочется.

Тоня рядом, хоть и молчит, вцепившись в сумочку пальцами, будто соломинка это, а она тонет. Из динамиков – едва слышная музыка, а под колёсами – лента дорог, с пробками, спешащими куда-то пешеходами, которых пропускаем на переходах. И больше ничего. И в этом я счастлив. Здесь и сейчас. Хотя бы на пару часов, пока будем колесить по вечернему Питеру.

Весь следующий день смотрю на стрелки часов. Бесконечно. Пока это не становится настойчивой идеей. Минута, минута, минута… ещё одна… пока не превращается в час, пока не понимаю, что близится конец рабочего дня.