История петербургских особняков. Дома и люди - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Иванов cтр.№ 59

Потом была служба при князе А. Б. Куракине, души в нем не чаявшем, затем – в канцелярии генерал-прокурора А. А. Беклешова, также весьма его жаловавшего, и, наконец, удачная женитьба на Е. И. Кушелевой, богатой наследнице екатерининского фаворита А. Д. Ланского. Она принесла ему в приданое, помимо прочего, огромный дом на Дворцовой площади, впоследствии купленный для Главного штаба.

Приобретенное благодаря этому браку состояние Петр Степанович, бывший с 1807 года статс-секретарем по принятию прошений, а с 1808-го по 1815-й исполнявший обязанности управляющего делами Комитета министров, начал слишком быстро приумножать, чем вызвал вполне понятную зависть и неодобрительные толки сограждан. Тем не менее роскошный дом его на площади охотно посещался и даже, по своей открытости, сделался первым в столице.

Когда в декабре 1812 года император Александр I выехал из Петербурга в Вильно, чтобы присоединиться к армии, воевавшей против Наполеона, он оставил наместником своего бывшего воспитателя графа Н. И. Салтыкова, чьей правой рукой стал Молчанов.

Однако через несколько лет благополучию Петра Степановича пришел конец: в деятельности Комитета министров обнаружились «внутренние непорядки». Виновником их признали Молчанова, его арестовали и отдали под суд. Дело кончилось тем, что его отрешили от всех должностей, оставив в утешение лишь жалкое звание «неприсутствующего сенатора». По отзыву весьма осведомленного Н. И. Греча, «он был человек умный и благородный и сделался жертвой зависти своих недоброжелателей».

Вот тут-то и пришел черед подумать о жилье в какой-нибудь отдаленной части города, чтобы не мозолить глаза и не напоминать о себе лишний раз кому не надо. С этой целью в начале 1820-х годов приобретен на имя жены крошечный каменный домик кузнечного мастера Никифора Андреева на нынешнем Владимирском проспекте, а также смежный участок купца Мурашевского, выходивший в Троицкий переулок (улица Рубинштейна), – на имя самого Молчанова.

В 1824 году особняк на Владимирском (в то время он именовался Литейным), расширенный и перестроенный, был готов. Но обживать его Петру Степановичу пришлось уже одному: годом раньше скончалась его жена Евдокия Ивановна, а дочь Елизавета вышла замуж. В 1828-м он потерял единственного сына. Ослепший и одинокий, Молчанов, однако, не утратил бодрости духа и интереса к жизни.

Как раз в ту пору он познакомился, а затем и подружился с П. А. Вяземским, высоко оценившим его достоинства. Позднее князь вспоминал: «Нашел я в нем человека умного, обхождения самого вежливого и приятного. Отставку и слепоту переносил он бодро и ясно. Был словоохотлив, говорил и рассказывал с большой живостью и увлекательностью. Многое и многих знал он вблизи; знал хорошо и сцену света, и актеров, и закулисные таинства, и все сохранил он в своей твердой и зеркальной памяти… Он говаривал, что можно всем прикинуться – и богатым, и знатным, но умным уж никак не прикинешься, если нет ума».

Среди рассказов Молчанова особенно примечателен один. Когда в 1812 году Наполеон шел на Москву, Петербург тоже не мог считаться в полной безопасности, а посему правительством предпринимались меры, чтобы заблаговременно вывезти из столицы все наиболее ценное. Не был забыт и Медный всадник: его предполагалось «упаковать» и отправить водой в безопасное место. К счастью, эта мера не потребовалась…

Давние дружеские отношения связывали Молчанова с П. А. Плетневым, в прошлом – наставником его сына, а также с Жуковским и Дельвигом, жившим, как известно, неподалеку. Был он знаком и с Пушкиным, несомненно бывавшим у него. Летом 1831 года в России свирепствовала холера, уносившая тысячи жизней. Не обошла она и Петербург. Молчанов очень боялся ее и, по словам того же Вяземского, «наглухо заперся в своем доме, как в крепости, осажденной неприятелем. Но крепость не спасла. Неприятель ворвался в нее и похитил свою жертву».

В середине июля Пушкин отозвался на это печальное событие сочувственным письмом к Плетневу: «Вчера только сказали мне о смерти нашего доброго и умного слепца. Зная твою привязанность к покойному Молчанову, живо воображаю твои чувства. Час от часу пустее свет, пустее дорога перед нами». В ответном послании Плетнев писал: «Ты угадал мои чувства по случаю кончины Молчанова. Он и Дельвиг были для меня необходимыми, чтобы я полнее чувствовал счастье жизни». Согласитесь: чтобы заслужить такую оценку лучших людей того времени, надо быть личностью далеко не заурядной. Очевидно, в П. С. Молчанове они видели своего, близкого им по духу и интересам человека.

А бывший молчановский особнячок, где в недавние дни размещался какой-то ресторан, все так же стоял в стороне от людских потоков, переливающихся через Владимирский проспект, напоминая о бренности и в то же время вечности всего сущего. Теперь на его месте новый дом.

Каким цепким бывает порой старое название, можно судить по дому № 27 на Невском проспекте: давным-давно, еще на исходе XVIII века, перешел он от Милютиных к другому владельцу и впоследствии еще не раз менял хозяев, но изначальное прозвище – Милютин ряд, или Милютины лавки, – никак не хотело уступать и стойко держалось чуть ли не до 1920-х!

А началось все с того, что купец Алексей Иванович Милю-тин, выбившийся в люди из придворных истопников, завел в 1718 году фабрику, на которой, по свидетельству А. Богданова, ткали серебряные и золотые позументы, а также «всякие шелковые ленты». До 1733 года Милютин пользовался монополией на это производство.

В 1737-м он приступил к постройке на отведенном ему участке на «Большой перспективой» (будущем Невском проспекте) длинного, в двадцать восемь окон по фасаду, двухэтажного каменного здания. В нижнем его этаже должны были разместиться четырнадцать лавок, отдаваемых внаем разным купцам, а в верхнем – позументная фабрика.

Строительство, потребовавшее немалых затрат, затянулось, поэтому в 1741-м Милютину пришлось просить о продлении на год срока окончания работ, на что последовало согласие. Наконец дом был готов. Слева от него в скором времени соорудили деревянные серебряные ряды, еще левее протянулись низкие и тоже деревянные строения Гостиного двора. Таким образом, обширное пространство между Большой Садовой улицей и речкой Кривушей (нынешний канал Грибоедова) превратилось в одно сплошное торжище.

Дома № 27, 29, 31 по Невскому проспекту. «Милютин ряд» – четырехэтажное здание в центре. Фото 1900-х гг.

Впрочем, не все помещения милютинского дома были заняты под лавки и фабрику – оставалось место и для наемного жилья. Это можно понять из объявления в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1752 год: «Итальянской живописец Варфоломей Тарсий едет отсюда; и ежели имеются на нем чьи долги, те явиться могут у него в квартире в доме г. Милютина близ гостиного двора».