Эон. Исследования о символике самости - читать онлайн книгу. Автор: Карл Густав Юнг cтр.№ 46

²²⁵ Использование рыб в качестве символов психопомпа, а также антитетической природы самости указывает на еще одну традицию, которая, по всей видимости, развивалась параллельно с Echeneis. Примечательный ключ к ней можно отыскать не в алхимической литературе, а в истории ересей. Документ, о котором идет речь, был обнаружен в архивах инквизиции в Каркассоне и опубликован Бенуа в 1691 году ^[423] в его «Histoire des Albigeois et des Vaudois». Документ касается откровения, якобы полученного любимым учеником Христа Иоанном, когда тот «возлежал на груди Господа». Иоанн желал узнать, каково было положение Сатаны до падения, и Господь ответил: «Он пребывал в таком великолепии, что управлял силами небесными». Он хотел быть как Бог и для этого спустился сквозь стихии воздуха и воды и обнаружил, что земля покрыта водой. Проникнув под земную поверхность, «он нашел там двух рыб, лежащих на воде; они были, подобно волам, запряжены для вспахивания всей земли от заката до восхода [или с запада на восток], согласно повелению невидимого Отца. Когда же он спустился ниже, то нашел там облака, покрывавшие широкое море… Когда же он спустился еще ниже, то нашел в стороне свою “Osob”, каковая есть разновидность огня». Из-за пламени он не мог спуститься ниже, а посему вернулся на небо и объявил ангелам, что намерен установить свой трон на облаках и уподобиться Всевышнему. Затем он начал обращаться с ангелами так, как неверный управитель обращается с должниками хозяина, и за это он и ангелы были изгнаны Богом с небес ^[424]. Однако затем Бог сжалился над ним и позволил ему и его ангелам целую неделю делать все, что им хочется. За это время Сатана, используя первую главу Бытия как образец, сотворил мир и человечество.

²²⁶ Один из видных катаров, Иоанн де Луджио, признает, что разделяет аналогичные взгляды ^[425]. Данное верование скорее всего было известно в кругах катаров в течение XI и XII веков, ибо убежденность в том, что мир создан дьяволом, обнаруживается во многих сектах. Алхимик Иоанн де Рупесцисса, вероятно, был членом «Лионских бедняков» ^[426], испытавших сильное влияние катаров. В любом случае его можно считать связующим звеном между этими традициями.

²²⁷ Что поражает нас больше всего в вышеприведенном тексте, так это содержащееся в нем староболгарское слово «Osob». Карл Майер в своем словаре церковного старославянского языка ^[427] толкует особь как . В русском, польском и чешском языках «особа» – «индивид, личность». «Его Оsob», таким образом, можно перевести как «присущее только ему» ^[428]. В случае дьявола это, естественно, огонь ^[429].

²²⁸ Идея двух рыб, лежащих на воде и запряженных для пахоты, кажется очень странной и требует объяснения. Для этого я должен напомнить читателю толкование двух рыб в истории о чудесном насыщении пяти тысяч человек, предложенное Августином: для него рыбы представляют царя и священника ^[430], ибо как рыбы выживают во время морских бурь, так и они переживают возмущения масс. Обе силы объединены во Христе: он одновременно и царь, и священник ^[431].

²²⁹ Хотя две рыбы, упомянутые в тексте, определенно не имеют отношения к чудесным рыбам, толкование Августина говорит нам нечто важное о том, как думали люди в ту эпоху: рыбы рассматривались как правящие силы. Поскольку текст представляет собой безусловно еретический и богомильский документ, говорить о распространенной интерпретации двух рыб как Христа едва ли корректно. Возможно, они символизируют два разных лица или две силы, существовавшие еще до сотворения мира: Сатанаила, старшего сына Бога, и Христа, его младшего сына. В тридцатой ереси своего «Panarium» Епифаний сообщает, что эбиониты верили в двойное сыновство. «Утверждают же, как сказал я, что Богом поставлены двое: один – Христос, и один – диавол» ^[432]. Эта доктрина, должно быть, распространилась на всем Ближнем и Среднем Востоке, ибо именно там, среди павликиан и евхитов ^[433], возникло богомильское учение о Сатанаиле как демиурге. Наш документ представляет собой не что иное, как латинскую версию сообщения в «Panoplia» Евфимия Зигабена, которое, в свою очередь, восходит к признаниям богомильского епископа Василия, представшего перед императором Алексеем Комнином в 1111 году ^[434].