Эшелон на Самарканд - читать онлайн книгу. Автор: Гузель Яхина cтр.№ 92

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Эшелон на Самарканд | Автор книги - Гузель Яхина

Cтраница 92
читать онлайн книги бесплатно

Пустыня издевалась: не изгибала рельеф – хоть самую малость! – обещая предгорья, а лежала плоско и бесконечно, куда только достигал взгляд. Прыщами торчали на ней усеянные щебнем и прихваченные полынью холмы – мелкие, и не холмы даже, а кочки. Гигантскими блюдами сверкали солончаковые площади. Земля вокруг этих площадей слегка топорщилась, порывы ветра гоняли ее, как поземку. Это была не земля – песок.

Уже давно не встречались и строения: станция под названием Арысь осталась далеко позади, а других все нет. Верста, еще верста – нет станций.

– Товарищ начэшелона, дрова заканчиваются.

– Пока не закончились – топите!

И саксаульных зарослей нет.

Верста, еще верста…

Вытащили на свет и порубили все: насесты из бывших курятников, корзины из-под кур, накопившиеся ящики и коробки от провизии, подаренные казаками напольные часы, курительные трубки, книги до единой (библиотекарша плакала, но отдала), раму от картины в девчачьем вагоне (Деев хотел было и саму картину в огонь кинуть, но тут уж библиотекарша вцепилась в холст, будто был он из золота, и Деев сдался, не тронул мазню). Все, что могло гореть и давать тепло, – гудело в топке.

Двери порублю, мрачно думал Деев, орудуя топором. И лавки все порублю. Оставалась бы сушеная рыба – и ее бы в топку пустил.

– Вода в цистерне заканчивается.

– Велено же – топите!

Еще верста. Полверсты…

И воды больше нет. И дров тоже, в топке одни угли краснеют.

Колеса крутятся, еще движимые последними толчками механического сердца, но с каждым оборотом все медленней. Металлическая махина дышит все протяжнее, тише и скоро умолкает – “гирлянда” встает, лишь из трубы ее курится легкий пар.

А вокруг по-прежнему пустынная гладь – бурый океан.

Отправить гонца обратно в Арысь? Тащились от нее полдня – верст сорок, а то и пятьдесят, беспрестанно разгребая засыпавший рельсы песок. Да и чем поможет унылый смотритель на унылой станции, без телеграфа и вообще без какой-либо связи с большими городами? Нет, спасение – не позади, а только впереди.

Деев спрыгивает на землю и припускает по путям.

Белая кричит что-то, но Деев не слушает: перебирает башмаками по шпалам – левой-правой, левой-правой, словно в армии на построении.

Кто это тащится следом, близко? Неужели комиссар догоняет?

Загрейка.

Не ходи за мной! Деев загребает ладонью песок и швыряет в преследователя. К остальным возвращайся! Упорствует. Да и черт с ним, с дураком!

Верста. Еще верста.

Где же вы, проклятые горы?!

Полотно под ногами обрывается – дальше чугунка не идет.

Это – как?

Не веря глазам, Деев падает на колени и ползет по земле, ощупывая почти вросшие в нее последние шпалы и концы рельсов, шершавые от застарелой ржавчины. Затем еще ползет, дальше, долго, в поисках продолжения путей. Ничего не находит.

Вот и железной дороги больше – нет.


* * *

Песок был рыжий и живой. То отделялся от земли и волокся по ней метелью, то становился этой землей. Исчезал вовсе, если стихал ветер. И поднимался пышно – если нарастал.

Песок играл с Деевым: сначала спрятал от него рельсы, которые вели в горы, а потом и те, по которым Деев пришел в пустыню. Отдай, твердил Деев, ковыляя вперед. Отдай! Иногда ударял по песчаным вихрям носком башмака для острастки, но пинки отнимали много сил, и потому скоро перестал. Разгибать колени при каждом шаге было нелегко – брел, слегка согнувшись и не распрямляя ног. Ботинками цеплял корни кустов, а может, корни сами цеплялись к обуви.

Чугунка не могла оборваться, словно истертая верблюжья упряжь, это Деев знал твердо. Знал, что поезда на Ташкент и далее, до самой Бухары, регулярно уходят с Казанского вокзала и достигают пункта назначения. Также знал, что сам он ведет эшелон до Самарканда. И что Самарканд – есть. Значит, дело за малым: найти в складках почвы и путанице трав укрытые от взора стальные брусья, бегущие по деревянным поперечинам.

Где же рельсы?

Он шагал уже несколько часов. Надеялся, что на юг: солнце тонуло в небесной вате, и определить направление хода по собственной тени было невозможно. Старался удерживать курс – именно с юга должны были вынырнуть горы, – но треклятый песок вертелся под ногами, как шаловливая собака, сбивая с ног и с маршрута.

Песок был здесь – хозяин: по правую руку от Деева лежали красные просторы Кызылкума, по левую – Муюнкум, переходящий в необъятную Голодную степь. Да, где-то здесь бежала и широкая река Сыр, и росли горные гряды, разрезая ландшафт на куски и не давая пустыням слиться в единый песчаный океан. Да, почвы прострочены травами и прошиты корнями кустарников – не оборачивались барханами, а стлались плотно, притворяясь землей. Но проведи-ка в этом краю хотя бы пару часов, утирая с лица бесконечную пыль и пытаясь не сойти с пути в песчаной круговерти, – сразу поймешь, кто здесь всем правит.

Что я здесь делаю? – Ищу рельсы до Самарканда.

Зачем? – Везу туда эшелон с детьми.

А где же тот эшелон? – И правда, где?..

Отдай рельсы! Отдай эшелон!

Позади шуршал по песку неотвязный Загрейка. Мальчишка стал так тощ за последнюю голодную неделю, что легкие шаги его сделались почти неслышны, а фигурка уменьшилась до болезненной тонкости. Деев вспоминал иногда про спутника и оборачивался – смотрел ободряюще, кивал: держись, брат. Лучше бы сказать словами, вот только губы, запорошенные пылью, не распечатать.

Если пацан упадет и не поднимется – придется его тащить. Белая бы оставила в пустыне, а Деев не сможет. Это отнимет силы и замедлит ход.

Земля прыгает в глаза, и вот уже сам Деев лежит пластом, едва не расшибив нос и подбородок, – раскинул конечности звездой, как обнимает пустыню. Загрейка топчется у деевских башмаков и скулит, верно, хочет помочь.

Поднимайся! – Не могу, ноги-руки не слушают.

Встань и иди! Сейчас! – Не умею.

Пока ты тут пузом по земле елозишь, умирают дети. И ты им – убийца, убийца!

Встал, побрел дальше. С тех пор спотыкался и падал часто – кусты-травы зловредничали и накидывали корневища на деевские ботинки, а ровная до этого пустыня принялась дурить: ходуном ходила под башмаками, норовя изогнуться холмом или низиной.

В одну такую Деев и слетел кубарем. Была она мелкая, как овражек в приказанском лесу, но летел отчего-то долго, кувыркаясь по откосу и носом пересчитывая торчащие метелки джузгуна. Оказавшись внизу, раскрывать зажмуренные глаза не захотел – замер ненадолго, собирая силы. Казалось, на минуту или на две, а раскрыл – уже стояла ночь.

Тело колотило, из ноздрей шел белый пар. Тяжелый перламутровый свет луны лежал на одном низинном склоне, второй был черен – распростертое по дну деевское тело как разрублено пополам этим ярким светом. Еле слышно дышал ветер, и струи песка змеились по стенкам котловины, поднимаясь вверх. Кто-то теплый и мелкий жался к ногам, не давая замерзнуть окончательно, – верно, дикий зверек.

Вернуться к просмотру книги