Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников - читать онлайн книгу. Автор: Марсель Паньоль cтр.№ 34

Затем «чудак» принялся сажать клевер и эспарцет на том месте, где предполагалось разводить кроликов: Лу-Папе не нашел что сказать, кроме того, что сделано это было вразрез с лунным календарем и что горбун не умеет разбрасывать семена веером.

– Он их не сеет, а выбрасывает! Все взойдет клочьями, как на голове у Медерика. Хотя какое это имеет значение – без полива все равно вырастет одно «бауко»! ^[23] Глядя, как он работает, я порой не могу удержаться от смеха, но, с другой стороны, расстраиваюсь, и часто просто хочется спуститься к нему, отнять у него инструменты и показать, как это делается!

– Папе, не стоит так переживать! Пусть делает как хочет. Вряд ли это правильно, но нам на руку! – отвечал Уголен.

* * *

Покончив с огородом, горбун пригласил Уголена присутствовать при посадке четырех черных семечек. У стенки вдоль террасы были подготовлены четыре лунки, заполненные гумусом с добавлением ослиного навоза. Зарытые семечки были щедро политы, а дальнейший полив был поручен Манон: одна маленькая лейка на каждое растение. Манон зарделась от гордости.

– Через две недели, – сказал господин Жан, – они перерастут стенку и станут взбираться на навес из виноградных лоз.

На следующий день он принялся за устройство загона для кроликов.

Лу-Папе, которому почти нечего было делать на своем винограднике, время от времени наведывался на свой наблюдательный пункт и однажды увидел, как горбун принялся за рытье рва, в котором предстояло установить проволочную сетку.

Оставшись в одном старом жилете в цветочек, он с размаху всаживал кайло в землю, а затем выгребал разрыхленную почву узким совком для угля.

Время от времени горбун отдыхал в тени оливкового дерева. В эти минуты он вынимал из кармана губную гармошку и наигрывал мелодии провансальских песен, таких как «Магали» и «Мизе Бабет», или песнопений, похожих на церковные. Часто жена, подметавшая террасу под навесом или развешивающая постиранное белье на кустах розмарина, пела под долетавшие до нее издалека аккорды губной гармошки, а иногда под веселые задорные мелодии в пляс босиком по весенней траве пускалась девочка, подняв над головой руки и сложив их в виде ручек амфоры.

Лу-Папе слушал, смотрел, охваченный каким-то непонятным волнением, и думал:

– Ну прямо артисты… Во время престольных праздников или в цирке равных им не было бы… Но этот чудак, что орудует кайлом не лучше священника, тратит и свое время, и свои деньги на работу, которая все равно пойдет коту под хвост…

Он подсчитал, какой длины будет ограда: явно больше ста метров, из чего вывел, что бедняге не справиться, если только он не будет трудиться каждый день целых полгода. Однако скоро Лу-Папе убедился, что, несмотря на музыкальные вставки, ров худо-бедно продвигается на пять-шесть метров в день и что землекоп закончит его меньше чем за шесть недель. Его утешила мысль, что этот отдельный успех сам по себе ничего не значит, поскольку провал затеи с кроликами «в крупном масштабе» неизбежен. А вот Уголен казался обескураженным.

– Папе, этот горбун меня пугает. Он все сажал как попало, но все прекрасно растет: тыквенные плети доходят мне до колен, ограда почти окончена, а он сам, вместо того чтобы худеть, набирает вес… Если в этом году он преуспеет хоть немного, то наверняка продолжит…

Лу-Папе только пожимал плечами и ничего не отвечал. Уголен старался определить размеры наследства горбуна, исходя из его трат, чтобы понять, сколько времени тот еще продержится… Либо подсчитывал карандашом прямо на деревянном столе, какие баснословные суммы он сам теряет каждый день из-за этого «полоумного».

От беспокойства он даже забывал о еде, в то время как господин Жан казался довольным тем, как у него все получается, отличался отменным аппетитом и демонстрировал здоровый цвет лица, сияющий взгляд и огромное удовольствие от жизни, которое выливалось в ежевечерний концерт на губной гармошке.

Однако в один прекрасный день, когда горбун качал воду, чтобы поливать огород, он услышал странное урчание, донесшееся из цистерны, а Манон, стоявшая посередине огорода, держа шланг с медным наконечником, закричала: «Вода не течет!»

Он зажег свечку в фонаре и опустил его на веревке на дно цистерны: забирающая воду труба не доставала до воды, которой оставалось совсем немного, на самом дне.

Это ничуть не обеспокоило его.

– Все предусмотрено! – крикнул он. – Я думал, у нас воды еще на пару дней, но я все предусмотрел; если ночью не пойдет дождь, завтра примем меры.

Часам к четырем следующего дня усердно пропалывающий свой турецкий горох Уголен увидел, как на дороге, ведущей из Розмаринов, показалось прелестное шествие.

Малышка Манон сидела верхом на ослице меж двух больших бидонов. Сзади шел отец, на горбу которого было установлено небольшое деревянное сооружение в виде полочки, кожаными лямками притороченное к его плечам; этот своеобразный вьюк и горб были проложены подушкой. Сверху была установлена огромная тридцатилитровая бутыль, с помощью довольно широкого ремня закрепленная на лбу горбуна; он шел, опираясь на длинный паломнический посох и, кажется, находился в самом веселом расположении духа.

За ним выступала его жена, от солнца ее защищала большая соломенная шляпа, чьи поля были изящно опущены вниз стягивающим их легким кисейным шарфом. Она то и дело останавливалась, чтобы срезать с помощью ножниц растущие вдоль тропинки полевые цветы.

– Привет семейству! – крикнул Уголен. – Вы на прогулку?

– Ну да! На прогулку или, лучше сказать, за разведданными, что, кстати, в некотором роде напрямую связано с той благодарностью, которую я к вам питаю, ведь вы щедро одарили нас водой из вашего колодца. Именно одарили!

Уголен ничего не понял из столь витиеватой фразы, от которой сам говорящий был явно в восторге.

– Вот что я имею в виду, – стал объяснять горбун, – с тех пор как мы здесь, вы каждый день щедро одариваете нас двумя лейками питьевой воды. Однако я заметил, что уровень воды в вашем колодце стал понижаться. Наступает лето, а небо не слишком спешит послать нам дождь, который оно нам задолжало, поэтому мы направляемся к источнику в Ле-Плантье – запастись питьевой водой. Поскольку это наш первый поход туда, я окрестил его походом за разведданными, в военном смысле этого слова, притом намекнул на то, что считаю ваши дары нам благоданными, поскольку вы любезно одарили нас водой из вашего колодца. Вам понятна игра слов?

– Конечно, – ответил Уголен. – Я понял: вы идете в Ле-Плантье. Даже если бы вы ничего не сказали, я бы все равно понял, достаточно увидеть на вашей спине эту бутыль, все эти бидоны и кувшины. К сожалению, я не могу вас сопровождать, потому что мне надо рыхлить турецкий горох. Это растение не нуждается в поливе, даже наоборот, вода ему не впрок, зато приходится часто рыхлить вокруг него землю, чтобы оно могло в полной мере напиться утренней росы, это ему по нраву. А я его совсем забросил, и вот взгляните: некоторые всходы выглядят неважно, так что я стараюсь наверстать упущенное…