Что бы там ни было на уме у Эсекиэля, он явно обходится с ними по-разному.
– Ничего не пей.
– Очень жарко, и меня мучает жажда. И он сказал мне перед уходом, чтобы я выпила воду, а если…
– Перед уходом? Как это – перед уходом?
Куда он ушел? Он оставил их здесь одних? При одной мысли об этом становится жутко. С одной стороны, конечно, эта мысль приносит облегчение, но вместе с тем наполняет ее смутным ужасом. А если что-то случится? Вдруг с ним что-то произойдет, и тогда уже никто никогда не сможет их отыскать. Карла не может вообразить более ужасной смерти, чем в этой темноте, от голода и жажды. А без Эсекиэля они именно так и умрут. И Карле нужно знать, откуда Сандре известно, что Эсекиэль ушел.
Сандра не отвечает.
– Сандра. Слышишь меня? Не спи. Сандра.
– Я не могу.
Она уже едва ворочает языком.
– Откуда ты знаешь, что он ушел? Откуда ты знаешь, Сандра?
В ответ целую вечность длится молчание.
На секунду оно прерывается…
– Тут… тут есть отверстие.
…и воцаряется вновь.
9
Дорога
– Она должна быть там, – говорит Антония спустя одиннадцать секунд после подъема на стену.
– Кто – она?
– Дорога. Среди деревьев.
– Ты в этой темноте можешь что-то разглядеть?
– Я могу разглядеть ее в своей голове. Помоги мне спуститься, я боюсь повернуться.
– Как? Мне тебя снять оттуда?
– Да, думаю, ты справишься.
– Детка, да я могу поднять за раз четверых таких, как ты.
Или даже пятерых, думает Джон, обхватывая Антонию за талию и опуская со стены. Он же аррихасоцайле. А после его рекордного подъема трехсот килограммов, эта худенькая женщина, которой впору камнями набивать карманы, чтобы ее не сдуло ветром, кажется просто перышком.
– Я думал, тебе не нравится, когда до тебя дотрагиваются.
– Так и есть. Но если меня предупредить заранее, то еще терпимо.
Они возвращаются к машине, попрощавшись с охранником, который просит их только об одном: никому не говорить, что он оставил дверь будки открытой.
– Расслабься, – успокаивает его Джон. – Мы никому не скажем, могила!
– Поезжай вниз по дороге. И как можно медленнее, – говорит Антония, когда Джон садится за руль. – И включи фары дальнего света.
Ксеноновые фары «Ауди А8» – настолько яркие, что, направив их в небо, можно вызывать Бэтмена – превращают рассветный час в ясный день, в то время как Антония спускается по дороге впереди машины. Она идет, как всегда с сумкой через плечо, внимательно глядя вправо и передвигаясь крошечными шажочками, настолько крошечными, что Джону приходится постоянно жать на тормоз. Чтобы, чего доброго, не наехать на нее. В свою очередь «ауди», для которой такая старушечья прогулка противоестественна, все время возмущается, пытается вырваться вперед, и ее приходится сдерживать.
– А можно узнать, что мы ищем? – спрашивает Джон, высунув голову в окно машины.
Антония машет на него рукой, даже не повернувшись.
Спустя две минуты навигатор вновь сообщает ему о том, что цель достигнута.
– Мы доехали до того места, которое ты тогда указала, – говорит он, снова высунув голову.
Антония проходит еще десять метров, останавливается и наклоняется к растущим вдоль дороги кустарникам и бурьяну, на секунду скрывшись из вида. Затем вновь выпрямляется, что-то вытягивая из кустов.
Джон приподнимается с места и видит, что тянет она сами кусты, которые здесь, оказывается, вовсе не растут, а просто кем-то накиданы: по всей видимости, с нехорошими намерениями.
Антония жестом просит его подъехать. И Джон замечает, что «кусты» закрывали небольшую земляную дорожку между деревьями. Внезапно его внимание привлекает какой-то непонятный отблеск, и он выходит из машины.
– Кажется, я кое-что увидел, – говорит он своей напарнице.
Среди бурьяна спрятан блестящий предмет. Джон с трудом вытаскивает его из плотных спутанных зарослей. Когда предмет наконец оказывается в свете фар, Джон аж присвистывает.
– Кажется, я начинаю понимать, что тут произошло.
Антония ставит знак вертикально и снимает с него несколько листьев, прилипших к надписи: ОБЪЕЗД, ВЕДУТСЯ РАБОТЫ.
– Он совсем новый.
– Наверняка краденый.
– Необязательно. Такие можно и в интернете купить. Меньше чем за двадцать евро.
– А ты откуда знаешь такие вещи? – спрашивает Джон, с удивлением на нее покосившись.
– Просто я любознательна, вот и все.
– То есть ты утверждаешь, что кто угодно может купить дорожный знак и перекрыть дорогу, заплатив при этом меньше, чем за стейк с картошкой?
– Ты даже можешь добавить название муниципалитета, если захочешь, – говорит Антония, указывая на надпись в углу знака: МУНИЦИПАЛИТЕТ ЛАС-РОСАС.
– И у тебя при этом не спрашивают никаких документов?
– Нет, не спрашивают. Как наш друг сторож из Конного центра. Зачем тебе говорить, что ты из такого-то муниципалитета, если это не так?
Например затем, чтобы сбить кого-то с пути и похитить его, если ты, допустим, психопат, думает Джон. Сколько же зла породил интернет. Мало того что любой долбанутый придурок может узнать через него наш адрес, наш телефон, наши привычки. Так еще и с легкостью достать необходимые орудия, чтобы совершить против нас преступление.
– Поезжай по этой дороге, посмотрим, куда она ведет.
Джон вновь садится за руль «ауди» и сворачивает на обнаруженную за кустами дорожку. Антония продолжает медленно идти перед машиной, внимательно глядя по сторонам. На этот раз Джона устраивает такая скорость: на пути у него сплошные колдобины и виражи. Через сорок-пятьдесят метров дорога становится шире. Деревья расступаются, образуя поляну метров двадцать в диаметре.
Антония останавливается. Что-то на земле привлекло ее внимание.
Джон выходит из машины и подходит ближе. На каменистой поверхности виднеется большое темное пятно, практически черное в свете занимающейся зари. Инспектору Гутьерресу даже не нужно ждать, пока Антония наклонится, возьмет горстку высохшей испачканной земли и поднесет ее к носу. Металлический запах ощущается и так.
Но Антония это делает в любом случае.
– Понюхай.
Джон отворачивает лицо.
– Не нужно. Это кровь, Антония.
– Много крови, – говорит она. – Уж не знаю, чья она, но у этого человека шансов не было.
– Вероятно, ножевое ранение в шею, – предполагает Джон, который уже видел такое раньше.