1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гладышев cтр.№ 84

Вскоре город был заполнен обозами, артиллерией, войсками различных соединений: «У каждого жителя было размещено по 15, 20 или даже 30 солдат, которые, обнаружив полные винные погреба, почти всегда были в состоянии опьянения и предавались грабежу и всяческим бесчинствам, не принимая во внимание ни возраст, ни пол» ^[1010]. Эти слова Шевалье списал у Пужья, который был еще более пространен и живописен. По словам Пужья, едва враг стал хозяином города, как забыв все обнадеживающие слова своих деклараций, стал потворствовать грабежам и разным эксцессам по отношению ко всем жителям, включая стариков и женщин. В какой-то момент горожане лишились всего нажитого: все, что имело хоть какую-то ценность, было украдено, а что большой цены не имело, было сломано или предано огню в бивуачных кострах. С жителями обращались весьма грубо: на постой вставало по 18, 20, 25, 30 солдат. Беспорядки и страдания жителей умножило то обстоятельство, что в городе, да и в винодельческом регионе в целом, было много запасов спиртного: солдаты были почти постоянно пьяны. Горожане просто боялись выйти на улицу. Только около 50 домов, где остановились офицеры, пострадали в меньшей степени. Оккупация Бар-сюр-Оба продолжалась до 26 февраля ^[1011].

Ни у Пужья, ни, соответственно, у Л. Шевалье нет ни слова о казаках в связи с первой оккупацией Бар-сюр-Оба. Как будто их здесь и не было…

Между тем в рапорте от 25 января Барклаю де Толли М.И. Платов так характеризовал свое последнее движение: «…Следуя по данному мне направлению на Бар-сюр-Об, передовыми моими отрядами теснил я неприятельские кавалерийские гвардейские отряды от Жуанвиля до Бервиля» ^[1012]. Здесь же он рапортовал и о вкладе казаков во взятие Бар-сюр-Оба: «…Неприятель, будучи в течение двух суток денно и нощно тревожим казаками, посланными от меня во фланги и в тыл, и партии его гвардейской кавалерии всякий раз разбиты с потерянием пленных, а вместе с тем атакованы австрийскими и вюртембергскими войсками, в минувшей ночи вынужден был оставить Бар-сюр-Об, бросив в сем городе 200 человек, и отступил по дороге к Труа. Куда партии мои преследуют его до сих пор». Плененные казаками французы переданы в корпус Гиулая ^[1013]. На этом рапорте атамана и будут основываться отечественные историки, когда речь зайдет о сражении у Бар-сюр-Оба: Платов потеснил неприятельские кавалерийские гвардейские отряды и вышел на фланг французских войск, состоящих большею частью из гвардии под командою маршала Мортье. В течение двух суток казаки «денно и нощно» тревожили неприятеля с флангов и с тыла, взяли в плен более ста человек и отправили к австрийскому генералу Гюлаю. Все время нависая над левым флангом маршала Мортье, Платов тем самым понуждал его к отступлению.

Сам рапорт М.И. Платова помечен как составленный в Бар-сюр- Обе. Но 25 января Платов из Бервиля перебирается лишь поближе к Бар-сюр-Обу, в деревушку Мезон-ле-Сулен.

От Бар-сюр-Оба отряд Платова должен был выступить на Бар- сюр-Сен, и атаман решил сообщить о своем дальнейшем движении командующему 4-м корпусом кронпринцу В. Вюртембергскому. В ответ же В. Вюртембергский разразился саркастической эскападой в адрес М.И. Платова. 26 января кронпринц написал неофициальное послание К.Ф. Толлю, в котором в довольно жестких выражениях охарактеризовал поведение атамана 24 января: на сей раз, как заметил Вейль, он был «менее склонен прощать, чем под Эпиналем» ^[1014].

Как следует из этого письма, еще 23 января, когда В. Вюртембергский комбинировал с Гиулаем совместную атаку на Бар- сюр-Об, М.И. Платову также предложили принять в ней участие, для чего он должен был выдвинуться на Бар-сюр-Об с целью отрезать противнику пути отступления и атаки с тыла. Платов поздним утром 24 января ответил согласием и выразил готовность пройтись по тылам неприятеля в направлении Коломбэ-ле-дез-Эглиза. Сражение началось, французы отступили ближе к Бар-сюр-Обу, заняли новую позицию и, ощетинившись 20 пушками, оказали упорное сопротивление. В. Вюртембергский надеялся увидеть, как в этот момент в тылах французов дебушируют казаки со своей артиллерией и атакуют противника с тылу. Но единственными казаками, которых в тот день видели вюртембержцы и австрийцы, было несколько человек, появившихся на некоторое время в тылу не у французов, а у союзников. От Платова в момент боя также не было никаких известий.

М.И. Платов, как мы видели, рапортовал, что он в сражении под Бар-сюр-Обом должен был теснить левый фланг Мортье, а также что один из его отрядов (М.М. Платова 6-го) вел наблюдение за противником под Коломбэ-ле-дез-Эглизом и соседнем Лавильнёв-о-Френом. Послан этот отряд туда был именно для взаимодействия с вюртембержцами ^[1015]. Кронпринц же сетует как раз на отсутствие такого взаимодействия. Не случайно М.И. Платов 25 января выразит свое недовольствие действиями сына и отправит Платову 6-му предписание активнее взаимодействовать с вюртембергскими войсками: «дабы они не обвиняли за то нас, что мы им не помогаем» ^[1016].

Далее В. Вюртембергский писал К.Ф. Толю, что только уже после сражения он получил от М.И. Платова из Бервиля упомянутое послание, из которого явствовало, что это, оказывается, казаки изгнали французов из города и потому теперь атаман со свободными руками может идти на Фонтенбло. Письмо В. Вюртембергского заканчивалось так: «…Мы можем только смеяться над бесстыдством этого обманщика» ^[1017].