Правда истории. Гибель царской семьи - читать онлайн книгу. Автор: Иван Федорович Плотников cтр.№ 38

Между прочим, сигнализацией заставили пользоваться и заключенных, членов Царской Семьи. Перед выходом из своих комнат через прихожую по надобностям каждый из них обязан был предупредить, караульного, нажав кнопку звонка. Этому требованию следовали все, кроме Александры Федоровны, постоянно выражавшей в разных формах протест против насилия. В этой связи не лишним будет привести свидетельство В. Н. Нетребина, все последние дни, с 4 по 16 июля, стоявшего как раз на центральном посту (№ 1), при входе в помещения узников. Речь идет о членах Семьи Николая II, их положении и поведении. «Жена Николая, — писал Нетребин, — была очень упряма и почти каждый раз приходилось вставать ей на дорогу когда она выходила из своих комнат, так как не хотела придерживаться заведенного правила: давать предварительный звонок часовому. Она выглядела очень худой, с густой проседью волос. Всегда серьезная. Николай был довольно полный, с красной шеей; держался не скучно, иногда разговаривал; когда и насчет правил военной службы. Звонок давал каждый раз. Бывшие княгини держали себя весело, иногда разговаривали. Но чаще говорили на французском и немецком языках. Они иногда были очень заискивающими. Пройдя мимо часового, поворачивались к нему лицом. продолжая пятиться и улыбаться. Старшая из них была худая до отвращения: на ней были только кожа да кости. Держала себя наподобие матери. Алешка совершенно не ходил, так как у него болели ноги. Его приходилось видеть два раза в день: утром, когда приходилось выходить в садик на прогулки, и вечером. Николай всегда выносил его на руках до места, где стояла коляска. Гулявшие в саду [члены Семьи] б/ц [бывшего царя] были очень экономны по отношению к своему времени, которое давалось им на прогулку. Они с младшей дочерью ни на минуту не останавливались, все время прохаживались по аллейке садика. Бывало, сядем на окно во время их прогулки, откроем и запоем «Марсельезу» или «Интернационал»¹⁷³.

Это — последнее свидетельство о бытовых подробностях жизни Царской Семьи. Постовые № 1, в том числе Нетребин, были последними, кто видел и запомнил это.

Так обстояло дело со встречами, размещением членов Царской Семьи и их слуг в доме Ипатьева, его охраны, ужесточением режима их существования. Объект — ДОН был превращен в настоящую крепость с возможностью мгновенно «поднять в ружье» весь караул чуть ли не в сотню бойцов.

С момента ареста Царской Семьи в Царском Селе, во время пребывания ее в Тобольске и Екатеринбурге в определенных политических и военных кругах возникал и обсуждался вопрос о ее освобождении, вывозе за границу и т.д. Об этом, главным образом относительно тобольского этапа, существует значительная литература. Мы же сосредоточимся почти целиком на заключительном, екатеринбургском этапе. О предшествующем, тобольском этапе можно лишь сказать, что некоторые шансы для успешного побега, возможно, были, но только до установления там власти большевиков, присылки их отрядов из Тюмени, Омска и Екатеринбурга, разложения и демобилизации части Отряда особого назначения полковника Е. С. Кобылинского. О такой возможности говорил в дальнейшем сам этот гвардейский полковник, миссия которого была весьма сложной: исполнять распоряжения официальных властей, охранять Семью Николая II в бывшем губернаторском доме от возможной попытки ее освобождения и в то же время от провокации, нападения и убийства со стороны внешних сил. Освобождение могло быть произведено только отрядом Кобылинского или с его активным участием. А между тем доверие Николая II к полковнику возникло не так скоро. Что касается екатеринбургского этапа, то здесь все было гораздо сложнее, хотя переведенная в Екатеринбург Военная академия — бывшая Николаевская Академия Генерального штаба давала дополнительные шансы. Приведем одно из современных высказываний на этот счет, а именно М. Хейфеца: «Имелась ли у белых физическая возможность для создания особой группы в тылу противника? По случайности в эти дни в Екатеринбурге находилась эвакуированная туда от немцев Академия Генерального штаба. Направленный из Петрограда подпольной организацией гвардейский капитан Малиновский сумел завербовать пятерых ее слушателей-офицеров, потом еще семерых. Поставленной ему от генерала Шульгина задачей являлся сбор информации и подготовка, по его выражению, «увоза» семьи. Малиновский наладил контакты с кем-то в охране, отправлял информацию в столицу; но ни разу не получил ответа, и ни копейки никто не отправил в помощь его группе. «Что же можно было сделать без денег? — показывал он потом Соколову — Стали мы делать, что могли. Уделяли из своих порций сахар... кулич испекла моя прислуга из хорошей муки, которую удалось достать... Все эти вещи дошли до назначения... Так ничего и не вышло с нашими планами, за отсутствием денег, и помощь Августейшей семье, кроме посылки кулича и сахара, ни в чем другом не выразилась».

За два дня до падения города он с 37 коллегами ушел навстречу чехам. Между тем 38 опытных офицеров гвардии могло вполне хватить, чтобы справиться с охраной ДОНа: все ее смены, вместе взятые, насчитывали 75 человек, которых стрелять научили в процессе прохождения караульной службы в тюрьме»¹.

Приведенные Хейфецем отрывки из показаний капитана Д. А. Малиновского, как и ряда других допрошенных офицеров, свидетельствуют о том, что в Екатеринбурге нелегальная организация, которая бы всерьез занималась вопросом подготовки освобождения Царской Семьи, не возникла. Дальше разговоров дело, как правило, не шло. А вот кулич действительно был доставлен в дом Ипатьева. Николай II в дневнике 22 апреля (5 мая), в Светлое Христово воскресенье записал: «Утром похристосовались между собой; и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать»².

Утверждение о том, что освобождение офицерами узников было несложным, рассмотрим далее. В основном действия людей, приезжавших в город из других, в том числе занятых белыми районов, сводились к ознакомлению с обстановкой в городе, попыткам помочь Семье Романовых материально, продуктами питания. О посылке людей в Екатеринбург из Киева писал бывший посланник России в Румынии А. А. Мосолов. Он описал также попытку договориться о совместных действиях по освобождению Царской Семьи с помощью немецкой стороны, но из этого ничего не вышло, как и из замысла «зафрахтовать два парохода и послать с доверенными офицерами вверх по Волге и Каме», образовать базу верстах в 60 от Екатеринбурга и действовать «по обстоятельствам»³.

Начиная с 1918 г. много пишут о появлении, видимо в мае, в Екатеринбурге Ивана Ивановича Сидорова и действиях его как участника и даже руководителя заговора. В показаниях и воспоминаниях его именуют то полковником, то даже генералом или генерал-адъютантом. Врач В. Н. Деревенко, оставшийся в Советской России и то арестовывавшийся, то освобождавшийся, встречался с Сидоровым, выполнявшим весной 1918 г. его просьбу, и в 1933 г. дал письменное показание, что знал, что тот «не деревенский обыватель, а генерал»⁴. Сидоров, прибывший в город в крестьянской одежде, действительно не был крестьянином. Будучи уже за рубежом, следователь Н. А. Соколов выяснил и в своей книге указал, что И. И. Сидоров был доверенным человеком семьи 3. С. и П. С. Толстых, близких к супругам Романовым и их дочерям⁵. 3. С. Толстая вела с ними в бытность тех в тобольском заключении переписку⁶. Толстая хотела знать о положении Царской Семьи в Екатеринбурге и, по возможности, помочь ей материально, питанием; Сидоров это выполнил, действуя через монахинь женского монастыря и врача Деревенко. Об этом писал и Соколов. В эмигрантском журнале «Русская летопись» в 1921 г. появилась публикация загадочного человека, по имени Иван Иванов. Содержание ее отражает именно действия в Екатеринбурге И. И. Сидорова. К тому же во вступлении к воспоминаниям говорится, что 3. С. Толстая «послала своего доверенного человека Ивана Иванова, в Екатеринбург, дабы узнать об условиях жизни Государя там»⁷. Иванов подчеркнуто назван «простым русским человеком», да и стиль воспоминаний свидетельствует о том же. Соколов почему-то не связывал имена Сидорова и Иванова воедино, возможно, он не был знаком с данной публикацией. Сейчас трудно установить, которая из фамилий у посланца Толстых была подлинной. Скорей всего — Иванов, и, видимо, никаким генералом, посланным для руководства заговором, он не являлся. Кстати, о нем было известно и чекистам, не нашедшим в его действиях чего-либо опасного. В отличие от Н. А. Соколова, генерал М. К. Дитерихс высказал предположение, не приводя каких-либо конкретных фактов, что Сидоров приезжал не только для организации продовольственной помощи Романовым, но и для более серьезных, широких целей. Дитерихс называет его флигель-адъютантом, имевшим связь с германскими и опосредованно — даже с большевистскими властями. Это высказывание и используется в качестве доказательства особой миссии Сидорова⁸. Но это было, как видим, не так. Дитерихс довольно скептически отнесся к заявлениям офицеров о тайной подготовке ими освобождения Царской Семьи: «Быть может, в действительности ми в какие организации они не входили и никаких организаций у них не было, а существовали они только у них на словах. Эти офицеры отличались бахвальством и чванством; шумели о своей деятель-ности, где только могли; кричали чуть ли не на всех перекрестках, входя во все откровенности с первыми встречными и не смущаясь того, что могли быть услышаны советскими агентами и властями. Последние, однако, как ни странно, совершенно игнорировали деятельность подобных типов, не преследовали крикливых заговорщиков, а иногда были даже в явных с ними сношениях»⁹. Хотя Дитерихс и недалек от истины в характеристике степени действенности офицерского подполья, действительно мало что сделавшего в отношении Царской Семьи, но он все же принимает во внимание его общую значимость, антибольшевистские действия.