Месье и мадам Рива - читать онлайн книгу. Автор: Катрин Лове cтр.№ 28

Страница

Декабрьским вечером во вторник, когда Тьерри Вагнер примерно в двадцать один час отчалил и мы с Летицией остались за столиком вдвоем, моя подруга воспользовалась тем, что я до сих пор не доела рыбу, — она уже со своей порцией расправилась, — чтобы излить душу. Войдя в ее жизнь, Тьерри расширил ее границы. Словно Летиция, до сих пор державшаяся за край скалы, вдруг поняла, что может отпустить несчастный камень, забраться на него и увидеть прекрасные бескрайние земли. «Вот что происходит, когда встречаешь необыкновенного человека», — призналась Летиция дрожащим голосом. Когда подобное случается, спрашиваешь себя, почему все время жил так скучно, почему был таким посредственным? Таким жалким. Таким ограниченным. Таким обыкновенным. Таким безыдейным. Лишенным будущего. Планов. Почему мы готовы смириться с тем, что наша жизнь ограничена… ограничена этим… всеми этими препятствиями?.. «Короче, — сказала Летиция, — когда траектория такого потрясающе свободного человека пересекается с твоей, начинаешь смотреть на вещи совсем иначе», — убеждала меня она. Начинаешь думать, что у тебя есть выбор. Например, выбор — жить здесь или далеко-далеко, говорить на этом языке или на другом, общаться с этими людьми, а не с теми, бесконечно переживать из-за ребенка или нет, говорить «нет» вместо «да-да». «Все вокруг становится необъятным, клянусь, — воскликнула она, — твоя жизнь перестает быть захламленной комнатой, где не пошевелиться, жизнь превращается в замок, в замок, ты понимаешь, о чем я? В восхитительный, просторный замок, и это великолепно! Ты себе не представляешь, как у меня внутри все встало с ног на голову, когда я встретила Тьерри, и мне бы так хотелось, чтобы это произошло с тобой». Чтобы яснее выразить свое пожелание, моя подруга взяла меня за руку и посмотрела мне прямо в глаза — она действительно хотела, чтобы я содрогнулась и в корне изменилась, повстречав Тьерри Вагнера во плоти. Я ведь и вправду повстречала Тьерри Вагнера, и он не был выдумкой, ни он, ни его жизнь, ни его мир. Следовало это признать, и я изо всех сил постаралась улыбнуться, чтобы не раздражать Летицию сдержанностью, которую я никак не могла преодолеть.

После того как я доела пикшу, а Летиция завершила излияния, она набралась смелости заказать десерт. Я же набралась смелости как можно более спокойно спросить, где Летиция встретила такого мужчину, как Тьерри Вагнер. Подруга рассказала мне все о своих отношениях, но забыла упомянуть о том, как они начались. Летиция стала кокетничать: мол, поведаю историю знакомства только в присутствии тирамису. Мы дождались прибытия десерта в тишине. Наконец тирамису явился — бисквит выглядел чрезмерно пропитанным, по-моему. Летиция запустила в десерт ложку и сказала, что все произошло в прошлом ноябре. Десятого ноября. Вечером. Она выходила от остеопата. Тьерри Вагнер выходил из такси. Тьерри уже бежал. Летиция не бежала, но шла довольно быстрым шагом, не глядя перед собой. И Тьерри на нее налетел. Или, наоборот, она налетела. Неважно. Ударились они сильно. Во всяком случае достаточно сильно, чтобы Тьерри потерял равновесие и упал. Может, виной тому еще и его ботинки с экстрагладкой подошвой. Незнакомец лежал на земле. Он стонал и жаловался на боль. По-немецки. У него болела лодыжка. Болело плечо. И он не вставал. Летиция извинилась. По-английски. Английским она владела лучше, чем немецким, поэтому выбрала тот язык, на котором извинение получится более убедительным. Она сказала: «I'm sorry, Iam so, so sorry ^[9]» — хоть и не была уверена, что виновата в столкновении. Может, Летиция и не была ни в чем виновата, но ей стало не по себе, оттого что мужчина лежит на земле, а она стоит. Никто из прохожих не предложил помощь. Тогда Летиция сказала, что сходит за своей машиной, припаркованной недалеко, и отвезет пострадавшего в травму. Мужчина по-немецки ответил, что предпочитает вызвать такси. Он хотел взять телефон в кармане куртки. Но смартфона не было. Он исчез. Летиция искала его глазами, но не находила. Наверное, в момент удара телефон вылетел из кармана, разбился, а затем под ногами прохожих превратился в пыль. Мужчина потребовал, чтобы Летиция одолжила ему свой телефон. Моя подруга отказалась. Она проявила стойкость. Она сама удивилась, что при подобных обстоятельствах вела себя столь властно. Она объяснила незнакомцу, что надо поехать в травму и удостовериться, что связки не порваны. Каким чудом она вспомнила по-английски слова «связки», «рваться», «травма», она не знала. Она рассказала мужчине обо всех плюсах поездки на ее машине, о том, что ему понадобится помощь, чтобы войти в травму, заполнить бумаги для страховки и прочие формуляры, потом добраться до врача, потом — до рентгена, который, разумеется, назначат. Летиция предвидела ход событий. Мужчина все-таки согласился. А дальше моя подруга узнала, как его зовут, откуда он и чем занимается.

И снова время прошло, и вот уже середина апреля. Вместо холода, который не пускал нас на прогулки и вынуждал двигаться, чтобы согреться, теперь сырость, разжижающая волю, настроение, планы, четко намеченные утром и полностью заброшенные к вечеру. Алексис Берг умер два с половиной месяца назад. Летиция Ланг обосновалась в Калифорнии и умоляет меня к ней присоединиться. Она рассказывает о чудесном климате и намекает, что речь идет не только о погоде. Чистое небо Калифорнии благоприятно влияет и на деловой темперамент. «Зачем печалиться и держаться за старую жизнь дорогая, — пишет мне Летиция, забывая ставить запятые, — тебе надо подышать воздухом, набраться сил! А если будешь сидеть на месте как чахлое растение в сухой земле к лучшему ничего не изменится».

Удивленная тем, что Летиция прибегла к литературному сравнению, я ответила ей длинным мейлом, для начала поздравив подругу с тем, что она нашла убедительный яркий образ. Затем мое естественное «я» взяло надо мной верх, и поздно вечером я села за компьютер и объяснила Летиции, что больше самой печали меня печалил тот факт, что мы не способны держать удар и воспринимать происходящие в жизни события спокойно, уважать бытие таким, какое оно есть, вместо этого мы плачем, опускаем руки, заворачиваемся в плед, смотрим телевизор, отказываемся танцевать, смеяться, веселиться, не хотим забывать о горе. Кажется, будто нас кто-то обокрал, обманул. Как будто в сказке «Красная шапочка» волку вырвали все зубы, а потом вообще выбросили его из истории, чтобы не пугать лишний раз обожаемых краснощеких пупсов — таких, как мы. Я завершила свое письмо, объявив, что я не пупс. Я напечатала эти слова жирным шрифтом, большими буквами, словно мою боль следовало увеличить.

На следующее утро я обнаружила сообщение от Летиции. Она обожает систему мгновенного обмена письмами. «Бедный мой человечек ты висишь на самом волоске, — Летиция продолжала плевать на пунктуацию, — я вижу что ты приклеилась к этой поганой Европе с ее извращенными представлениями о жизни. Приезжай ко мне в Калифорнию мы займемся йогой все встанет на свои места увидишь». — «Ты занимаешься йогой?» — сухо написала я, не вставая с постели.

Страница