Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Трофименков cтр.№ 52

Еще один фильм изгнанников об изгнанниках — плод совместных усилий двух «фронтов», опекавших испанских беженцев во Франции, — Объединенного антифашистского комитета (под председательством Пикассо) и Unitarian Service Committee. Траектория режиссера «Испании в изгнании» (1946) Гильермо Зунига трагично банальна. Работа в республиканской кинохронике, переход Пиренеев в потоке беженцев, французские концлагеря, попытка прижиться в Аргентине, наконец, возвращение на родину в 1956-м. Стандартный для эпохи путь проделал и продюсер Пауль Фалькенберг. Востребованный профессионал в Веймарской Германии — он, в частности, был ассистентом Пабста на «Ящике Пандоры» и монтировал «М» Ланга — бежал в США в 1938-м. Куратору фильма — одному из отцов канадской документалистики Джулиану Роффману — участь изгоя еще предстояла: черные списки оборвут его американскую карьеру. Автором закадрового текста был знаменитый репортер Квентин Рейнольдс:

Это история долга, долга, лежащего на нас. ‹…› Он лег на нас восемь лет назад, задолго до того, как Гитлер вступил в Польшу…

Рада эмигрантам была и Канада, особенно после того как — в качестве британского доминиона — вступила в мировую войну. На десять лет нашел там приют Хэрри Рэнделл, коммунист, бывший киномеханик (в 1939-м он работал на Всемирной выставке в Нью-Йорке) и прокатчик советских фильмов, сержант фотослужбы 15-й интербригады, спасший при падении Республики две тысячи фронтовых негативов. Сотрудник Канадской кинослужбы, созданной и руководимой великим Грирсоном, он в 1944-м ушел добровольцем в канадскую армию, два года проработал в Лондоне в армейской кинослужбе, потом вернулся в Канаду, где создал службу научно-популярного кино. В США он вернется только в 1952-м и посвятит себя сначала созданию фильмов о медицине, а затем — телевидению.

* * *

Полномочия КРАД истекали 3 января 1940 года, но Дайс не собирался уходить с федеральной сцены, на которой стал бесспорной звездой, в рутину жизни простого конгрессмена. Необходимость продления полномочий он обосновал тем, что в Голливуде назрел колоссальный красный гнойник: во время его визита в Лос-Анджелес в мае 1939-го члены местного отделения «Американского легиона» рассказали о моральном терроре АЛГ и прочих фронтов. Пора этот гнойник вскрыть.

Поход на Голливуд Дайс объявил в статье «Красные в Голливуде» (Liberty, февраль 1940-го), где констатировал: коммунисты захватили господствующие киновысоты и протащили изощренно тонкую, но тем более эффективную и опасную пропаганду в фильмах «Хуарес», «Блокада», «Ярость».

Прочитав статью, Барон Фиттс, окружной прокурор Лос-Анджелеса, воскликнул: «Эврика!» У него тоже истекали полномочия, в исходе предстоящих выборов он был далеко не уверен, хотя, как и Дайс, полагал, что еще недостаточно послужил обществу.

Обаятельный и восхитительно бессовестный Фиттс занял свой пост в незапамятном 1928-м при поддержке «Легиона», отделение которого на правах увечного героя-ветерана возглавлял. Первым делом он посадил за взятки своего предшественника Азу Кейеса. Через полгода — переехал из домика на задворках в особняк на Вермонт-авеню, поближе к звездам.

Можно было бы сказать, что имя Фиттса стало синонимом коррупции, если бы его деловая манера не вписывалась столь органично в калифорнийский стиль. В 1932-м он объявил самоубийством гибель сценариста, продюсера и режиссера Пола Берна. Поговаривали, что Майер купил вердикт во избежание кромешного скандала: Берна-то застрелила бывшая жена. В 1934-м Фиттса обвиняли во взяточничестве и лжесвидетельстве в деле о растлении. В 1937-м — в деле об изнасиловании.

Если Фиттс и не был самым коррумпированным прокурором Америки, то самым невезучим — безусловно. Раненный во Франции в 1918-м, он четырнадцать месяцев провалялся в госпиталях: ногу спасли, но хромота осталась. Едва выписавшись, он сломал ту же ногу при крушении поезда, в 1922-м упал в океан самолет, на котором он летел, затем Фиттс угодил еще в две аварии. Он перенес за десять лет семнадцать операций и таки лишился ноги в мае 1928-го. Став прокурором, тут же попал в ДТП. А в марте 1937-го чудом не лишился еще и руки: кто-то стрелял в него через окно автомобиля.

Избиратели немного устали от столь беспокойного хранителя их покоя.

Нет, Фиттс не вульгарно прикарманил идею Дайса. Его статус и темперамент требовали, чтобы дело пахло кровью. Звезд он — в соавторстве с Херстом — решил ввести в криминальный сценарий, пусть и старомодный: такая бульварщина шла на ура в 1918–1920 годах.

Фиттс поднял «висяк» от 24 июня 1935-го: убийство в порту Сан-Педро докера Джона Райли, получившего удар в голову, очевидно, в драке. На основе новых оперативных данных Фиттс намеревался доказать, что это лишь одно из убийств, совершенных коммунистами с целью подмять под себя профсоюзы. Откуда Фиттс собирался откопать достаточное количество трупов, чтобы всерьез вести речь о красном терроре, может быть, не знал и он сам. Зато, по его информации, «коммунисты собираются свергнуть правительство и убить ведущих промышленников, отказавшихся с ними сотрудничать».

Первым в списке смертников значился Генри Форд.

На роль козырного свидетеля Фиттс определил Джона Лича, фигуру безусловно историческую. Лич — первый «профессиональный свидетель» из числа экс-коммунистов: идейных отступников, авантюристов или безумцев. Секретарь лос-анджелесского комитета партии, он в 1937-м был изобличен как полицейский провокатор, а в июле 1939-го дебютировал на слушаниях по делу Бриджеса. Против профсоюзного трибуна, которого в очередной раз пытались выслать в Австралию, свидетельствовала и жена Лича:

Я решилась дать показания, чтобы моим семерым детям не пришлось жить при коммунистическом режиме.

Слезы матери-героини не подействовали на судей. Лича признали недостойным доверия. New York Times, отдавшая под его показания первую полосу, напечатала опровержение и предостережение: Лич — участник «зловещей клеветнической кампании». Фиттса такой анамнез свидетеля не смущал.

* * *

Газеты пронюхали, что Лич на предварительных слушаниях назвал имена 42 коммунистов, попутчиков и их спонсоров. Среди них: актеры Богарт, Кегни, Ледерер, Фредерик Марч, Джин Мьюр, Луиза Райнер, Гейл Сондергаард, Стэндер, Франшо Тоун, режиссеры Ла Кава и Таттл, сценарист-режиссер Биберман, продюсер-сценарист Фрэнк Дэвис, сценаристы Коул, Одетс, Орниц, Фрэнк Скалли, а также жены Орница и Таттла — Сэди и Таня.

Дайс был вне себя: Лич — его свидетель. Пройдоха Фиттс украл у него гениальную идею, исполнителя главной роли и грядущую славу. Дайс примчался в Голливуд, чтобы, язвил Орниц, засудить Фиттса за плагиат.

С самого начала дела Дайса шли наперекосяк: кастинг свидетелей ему пришлось проводить в своем поместье в Бомоне (Техас). Голливуд ощетинился. Дайса атаковали The Hollywood Reporter и Variety. Актерская гильдия заявила:

Очернять выдающихся людей, не имея достоверных доказательств, смешивая невиновных с виновными, означает быть игрушкой в руках Гитлера и Сталина.

Техасец пытался подобраться к Гильдии сценаристов через ее президента Шеридана Гибни, которому вручил список неблагонадежных: передайте, что в их интересах навестить меня в отеле «Рузвельт» и «очиститься» от подозрений. Гибни список взял, но его фигурантов собрал лишь для того, чтобы настоятельно предостеречь от общения с Дайсом.