Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Трофименков cтр.№ 6

24 февраля 1953 года Лафолетт застрелился из стартового пистолета, который в детстве подарил ему отец.

Окончательно победив чувство реальности, Маккарти вторгся на заказанную ему территорию. Попытался ловить красных в церкви, потом – в армии. Этого тем более не стоило делать, что Белый дом занял боевой генерал Эйзенхауэр. Какой-то штафирка поднял руку на святое, на «его» армию. Что ж, штафирка подписал свой смертный приговор. На слушаниях «Маккарти против армии» военные юристы смешали его с грязью, не снизойдя даже до проявления по отношению к нему эмоций: одна холодная брезгливость.

В падении Маккарти сыграли роль отягчающие (особенно в глазах президента-генерала) обстоятельства. Маккарти отслужил два с половиной военных года на Соломоновых островах, в разведке военно-морской авиации. Ну и славно: заслужил право обличать коммунистов от лица фронтовиков. Но ему хотелось быть героем, Джо-Пулеметчиком, а не просто Верзилой Джо, как прозвали его в Висконсине. Поэтому он подделал письмо адмирала Нимица, удостоверяющее, что получил боевое ранение: на самом же деле он сломал ногу во время церемонии пересечения экватора. А еще увеличил число боевых вылетов, в которых участвовал, с 12 до 32, получив, таким образом, право на медаль.

Но в истории осталась легенда (закрепленная Джорджем Клуни в фильме «Доброй ночи и удачи») о том, как Маккарти низвергли, разоблачив 9 марта 1954 года его порочную натуру, лицемерие и диктаторские замашки, храбрые журналисты CBS Эдвард Мароу и Фред Френдли. То, что к политической смерти Маккарти приговорил истеблишмент, не умаляет мужества Мароу, который сам недавно ускользнул от черных списков. Другие в его положении всю оставшуюся жизнь сидели тише воды ниже травы.

Теперь самому Маккарти пришлось досиживать срок своего мандата тише воды ниже травы. В декабре 1954-го Сенат вынес ему порицание, руководящих должностей он лишился, а 2 мая 1957-го его добил цирроз печени. Некоторые считают Маккарти «от жидов умученным»: «убийцы в белых халатах» залечили его, как Жданова, в военном госпитале.

* * *

Если верить Орсону Уэллсу, которому верить нельзя, но не верить невозможно, ФДР, чрезвычайно сблизившийся с ним в годы войны, почти уговорил режиссера оставить кино и театр ради политической карьеры. Предполагалось, что в 1946-м он будет баллотироваться в Сенат от штата Висконсин. Но ФДР умер, Уэллс вернулся к основной профессии, Висконсин выбрал Маккарти.

Маккарти причинил достаточно зла, чтобы обременять его еще и чужими грехами: к погрому Голливуда он не причастен. Деятели культуры – Рокуэлл Кент, Ленгстон Хьюз, Дэшил Хэммет – попадали к нему на допросы в единичных случаях и не в связи с большим «голливудским делом».

Настоящие победители Голливуда – председатели КРАД. Мартин Дайс (1938–1944) и Эдвард Харт (1945–1946) провели разведку боем. Парнелл Томас (1947–1948) сломил волю Голливуда. Джон Стивенс Вуд (1948–1953) сделал террор «большим», а Гарольд Химмель Вельде (1953–1955) и Фрэнсис Уолтер (1955–1963) поддерживали его пламя. С начала 1960-х КРАД боролась уже не со «старыми левыми» – коммунистами, которых справедливо полагала разгромленными (хотя мировой коммунизм оставался ее символическим противником номер один), а с «новыми». Ее клиентами стали борцы за гражданские права, антивоенные активисты и прочие йиппи, включая звездных смутьянов Джерри Рубина и Эбби Хоффмана. В 1968-м КРАД рассталась со своим грозным и одиозным именем, став безликой Комиссией по правительственным операциям. Официально она прекратит существование 14 января 1975-го при Джеральде Форде, седьмом на ее веку президенте.

Вопреки представлению о прогрессивных демократах и реакционных республиканцах, партийность ни охотников на ведьм, ни президента существенной роли не играла. Дайс, Харт, Вуд и Уолтер были демократами, Томас и Вельде – республиканцами. Из 38 рядовых членов КРАД в 1938–1960 годах 22 – демократы, 16 – республиканцы. Узнав об избрании Эйзенхауэра (ноябрь 1952 года), режиссеры Жюль Дассен и Джозеф Лоузи, скорее бежали, чем эмигрировали, уверенные в неминуемом фашистском апокалипсисе. Но именно Эйзенхауэр покончил с Маккарти.

Более того: в январе 1955-го по Вашингтону и Нью-Йорку разбежались слухи о том, что Эйзенхауэр не только сам прослушал с нескрываемым удовольствием, но и поставил на заседании правительства пиратскую пластинку с записью канадской радиопостановки пьесы Ребена Шипа «Инквизитор». Драматурга и сценариста Шипа, обвиненного в том, что он является «литературным директором компартии», депортировали в родную Канаду безобразнейшим образом: прямо из больницы, где он оправлялся после операции, в наручниках, с ночевкой в тюремном лазарете. Местью Шипа стала сатира о мертвом следователе КРАД, силящемся попасть в рай.

Может быть, Эйзенхауэр не утратил здорового солдатского отвращения к шпикам и стукачам?

* * *

Стоит уточнить и название пресловутой КРАД.

Забудьте слово «антиамериканская».

Комиссия расследовала деятельность не «антиамериканскую» (anti-American), а «антиамериканистскую» или даже «не-американистскую» (un-American) ^[1].

Антиамериканскими могут быть конкретные действия, направленные на подрыв государства: шпионаж, саботаж, разжигание «американофобии», наконец.

Под антиамериканизмом в наши дни подразумевают отторжение американской, империалистической экспансии, военной, экономической или культурной. Но до самого своего вступления во Вторую мировую войну США исповедовали политику изоляционизма – невмешательства в конфликты Старого Света. В контексте той эпохи антиамериканизм – категория философская: отрицание или подрыв нематериальных, имманентных основ не США-государства, а США-идеи. Причем это отрицание и этот подрыв – дело рук внутреннего врага, пусть и направляемого из-за границы.

«Американская трагедия» состоит в том, что все ее участники имели все основания считать американизм своим достоянием. Оппоненты и жертвы КРАД инкриминировали антиамериканизм именно ей.

Американизм – американская мечта, воплощенная в общественные нормы и принципы. Но лишь на первых порах колонизации мечта о «сияющем граде на холме» была одной на всех переселенцев. Уже в ходе Войны за независимость и в самом начале государственного строительства каждый стал понимать ее по-своему, никак притом не извращая. Правом на интерпретацию мечты обладали все: иначе эта мечта не была бы американской.

Для одних американизм – это коллективизм, человеческая солидарность. Для других – предельный индивидуализм. Лишь атомарные индивиды обладают правами, защищающими их от посягательств прочих субъектов, коллектива и государства. Коллективное действие преступно (то есть имманентно преступны общество и государство). Коммунизм – это коллективизм. Следовательно, коммунизм и любые версии его конвергенции с капитализмом – антиамериканистские, преступные феномены по определению. С этой точки зрения, чеканно сформулированной Айн Рэнд в середине 1940-х и вскоре обретшей силу юридического аргумента, не было ничего более антиамериканистского, чем «новый курс»: