Панмедиа. COVID-19, люди и политика - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Недель cтр.№ 39

Как ЕГЭ, так и наукометрический новодел, — это современные аватары нацистских и близких к ним практик, нацеленных, повторю, на уничтожение творческой мысли и самостоятельного мышления, как школьника, так и ученого. Как бы ни относиться к идеологии, правившей в СССР, там не было этого психототалитаризма, требующего от учащихся не знаний, а навыков угадывания правильных ответов. Навыков, которые, даже если человек этому сопротивляется, форматируют его ум в собаку Павлова или лабораторную мышь, получающую положительные или отрицательные сигналы в зависимости от ее реакций на импульсы в клетке.

За разрушенной системой качественного образования, которая несмотря ни на что имела место ранее, может скоро наступить и разрушение ума: достаточно приучить последний не к мысли, а к угадыванию правильных ответов, и страна перестанет существовать.

Если вы еще не знаете: Лев Толстой — экстремист! Таковым его признал эксперт по этим вопросам Павел Суслонов, писатель проходит по статье 282 УК РФ. Экстремизм найден в следующей фразе: «Я убедился, что учение [русской православной] церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения». А если учесть, что Ленин, тоже экстремист, назвал его «зеркалом русской революции», то старика-помещика, как сейчас говорят, закрыли бы надолго.

Сложно не удивиться своеобразной мудрости охотников за экстремистами, особенно умершими. Следуя их логике, в частности г-на Суслонова, неплохо было бы проверить многих русских писателей не только на экстремизм, но и на порнографию, например, Пушкина, а Гоголя или Гаршина подвергнуть психиатрической экспертизе. Сколько же можно позволять этим негодяям растлевать чистые, невинные души наших людей?

Владимир Чертков, близкий друг Толстого (при этом коварный, по признанию сына писателя, Сергея), один из так называемых «кающихся дворян», писал в своих воспоминаниях, что усилия Толстого, особенно в последний период жизни, были направлены на сохранение себя в духовном «я», как он это определял. Нахождение же в материальном «я» его тяготило по причине слишком острого ощущения несправедливости жизни.

Те, кто внимательно читал «Анну Каренину», помнят, что салоны, описанные в романе, имеют больше общего с древнеиндийскими ашрамами, по крайней мере, по контенту, чем с великосветскими тусовками эпохи Старого режима. Это не случайно. Толстой живо интересовался Индией и ее религиями; Индия, в свою очередь, интересовалась Толстым. Не кто иной, как Махатма Ганди признавался, что многому научился у русского писателя, теперь — писателя-экстремиста. В скобках замечу, что, например, Захар Прилепин, со вкусом убивавший врагов на Украине, экстремистом не считается.

Вопрос об отношении Толстого к христианству сложный, но не настолько, чтобы не понять очевидное: писатель не принимал идеологическое христианство, созданное ап. Павлом, и более чем с почтением относился к самому Христу, которого рассматривал как инкарнацию пути. Павел требовал от последователей подчинения, социального подчинения, взамен обещая бессмертие. Он создавал церковь, то есть структуру, которая по сути подчиняет себе религию. Писатель это отвергал. Вера в Бога — не подчинение, а индивидуальное согласие, выбор свободной воли. Институализированная вера — подлог. Не случаен огромный интерес Толстого к индийским религиям, в частности к буддизму, которым тогда только начинали заниматься серьезно, на научной основе, как в Европе, так и в России. В изданиях литературы для масс, то есть для крестьян, которую инициировал писатель, публиковалось много индийских сказок и индийского фольклора, которым позже, как и индийской музыкой, будет профессионально заниматься Сергей Николаевич.

Мало сомнений в том, что Толстой долго готовился к своему известному уходу. И это не было блажью полубезумного старца, как писали некоторые критики. Едва ли это был и побег от надоевшей семьи или даже от авторитарной жены, Софьи Андреевны, отбившей все же у мужа часть авторских прав на его произведения. В воспоминаниях Александра Гольденвейзера, композитора и пианиста, дружившего с писателем, есть свидетельство о том, что Толстой никак не хотел обвинять жену в причинах своих душевных терзаний, считая ее саму глубоко несчастным и душевно больным человеком.

Ближе к концу жизни писателя тяготила жизнь в Ясной Поляне, и главным образом из-за того, что живя в ней, он оставался привязанным к своему физическому, социальному «я», которое вошло в глубокое противоречие с его поиском истины. Понимая, что общего спасения не будет, и свое писательское предназначение он выполнил, и что более для общества он бесполезен, Толстой решает совершить спасение индивидуальное — в согласии с доктриной Хинаяны (раннего буддизма). От власти он более ничего не ждал, считая Петра Столыпина, как и самого царя, ответственными за убийства своих сограждан.

Оставить социальное «я», «я-экстремиста», ради духовного. Его уход из дома — эхо жесту принца Сиддхартхи Гаутамы, покинувшего родной дворец ради поиска спасения в сознании. Это моя гипотеза, которая, разумеется, не претендует на окончательное решение загадки Толстого.

Виноват карантин, накопившаяся энергия или что-то другое? В Америке Джорджа Флойда хоронили в позолоченном гробу, стоимостью в $30 тыс., который везли на карете, похороны стали чуть ли не государственными. До него с подобными почестями, если учесть, что это афроамериканец, хоронили в июле 1971 года Луи Армстронга и Майкла Джексона в июне 2009-го. Но, согласитесь, между человеком, совершавшим вооруженные грабежи, и великими музыкантами есть разница.

После похорон США, а затем и часть западного мира, захватила волна протестов Black Lives Matter. Протестующие не представляют однородную массу, в протестах участвуют самые разные группы населения — от мирных и вполне законопослушных граждан, желающих выразить свое недовольство действиями полиции, до таких же грабителей, коим был сам Флойд, ныне национальный герой. Разумеется, Дерек Шовен поступил, мягко говоря, не по закону. Душить безоружного, в наручниках, Флойда было, на мой взгляд, преступлением (если версия с умышленным удушением подтвердится). К слову, жена полицейского сразу же после его ареста подала на развод, что мне напомнило 1930-е годы в России, когда жены (не все, конечно) отказывались от мужей-врагов народа. Сегодня любовь — социальный феномен, а не личный. Любить «негодяя» больше нельзя.

Как я уже писал, президент университета Миннеаполиса Скотт Хэгэн учредил стипендию им. Джорджа Флойда, в обозримом будущем следует ожидать памятника и фильма о герое. Кстати о кино: по горячим следам HBO Max, стриминговая платформа, принадлежащая WarnerMedia Entertainment, наложила запрет на культовую для американской культуры картину «Унесенные ветром» (1939) реж. Виктора Флеминга под тем предлогом, что она показывает рабство в выгодном свете. Ну это как если запретить к показу «Семнадцать мгновений весны» (1973) на том основании, что в этом фильме немцы показаны как умные и даже симпатичные противники. Недовольство цензоров вызвали второстепенные персонажи киноленты, в частности служанка Мамушка в исполнении Хэтти Макдэниэл. То, что благодаря этой роли афроамерианская актриса стала первой в истории Голливуда, то есть в реальной жизни, получившей «Оскар», в расчет не берется. Для справки: фильм по роману Маргарет Митчелл далеко не единственный, оказавшийся «идеологически вредным». Сняли со стриминговых платформ скетчкомовский сериал «Маленькая Британия» (2003–2006) реж. Дэвида Уолльямса и Мэтта Лукаса, где в сатирической форме изображены трансвеститы и чернокожие персонажи. Несколько дней назад комику Ли Френсису пришлось извиняться за то, что в своем телешоу Bo’ Selecta он в 2002 году , почти двадцать лет назад, изображал таких известных чернокожих медиаперсон, как Майкл Джексон, Крейг Дэвид, Мел Би и проч. Это примерно как если бы Максим Галкин стал прилюдно извиняться за пародию на Григория Лепса.