Темная сторона Хюгге - читать онлайн книгу. Автор: Дорта Норс, Хелле Хелле, Йенс Блендструп, и др. cтр.№ 31

XIV

Сотворенная человеком штуковина, находящаяся на максимальном удалении от земного шара, на котором находимся мы, – это американский космический зонд «Вояжер», и он битком набит таксами, этими длинными коричневыми какашками, которые раньше бегали, где хотели, и гадили на мокрый песок во время отлива, пока местные жители, живущие в этих краях, не решили, что с них более чем достаточно, высказав пожелание отправить их туда, куда Макар телят не гонял, как это было сформулировано на общем собрании в местном клубе Раннерупа, и «Вояжер» показался недурным и разумным решением проблемы, и вот сверкающая металлическая банка отлетела от Земли больше, чем на 14 миллиардов километров, да, она, по сути, уже так далеко, что вот-вот покинет пределы нашей Солнечной системы.

XV

Что если, чисто гипотетически, представить себе, что ты сейчас, вечером, накрываешь на стол, открываешь входную дверь, усаживаешься и ждешь, что лобстер окажется на твоей тарелке, но тарелка остается пустой, из этого нельзя, однако, сделать вывод, что лобстеров не существует. Например, на Земле живет миллиард китайцев, если придерживаться обычной математики, осуществив вычисления на счетах, но ты же не станешь искать китайцев в Раннерсе или его окрестностях, где коммунальные службы пилят на улицах заболевшие деревья, не рассчитывай найти там хотя бы одного, однако это не значит, что желтокожие не кишат кишмя в других точках земного шара. Все лобстеры смертны, Гленн смертен, следовательно, Гленн – лобстер.

XVI

Королева Тюра велела возвести стену Даневирке, и хотя Даневирке не особо поражает воображение того, кто гулял по Великой китайской стене, а мы там были в прошлом году на экскурсии от так называемой хойсколе, где любой взрослый может поучиться без всяких аттестатов и дипломов, однако Даневирке оправдала ожидания, когда немецкий король заявился со своими немецкими немцами, но под конец Тюре пришлось призвать на подмогу конунга Дана, который проделал весь путь от Зеландии до сюда, а в те времена это было не близко, скажу я вам, это не легкая прогулка на междугородном скором, в котором мы привыкли преодолевать это расстояние в наши дни, и когда немцы получили то, что заслужили, конунг Дан построил отменную королевскую крепость в Лайре с видом на Роскилле-фьорд, где сегодня понатыкана масса длинных мостков с приколоченными кокосовыми циновками, но уже в то время нудисты захватили такие обширные территории, что нужно думать, у них как минимум были таблички, чтобы человек знал, куда он попал, но, заканчивая повествование о Тюре, нужно сказать, что она не давала заржаветь своим воинским навыкам, оттачивая их в лесу на деревьях с помощью всевозможного оружия, так что до купающихся часто доносился ее разгоряченный, воинственно-гневный клич, что, конечно, не могло не приглушить царившие на берегу нудистские радости.

XVII

Я утрачиваю часть себя каждый раз, когда пишу стихотворение, в этом есть что-то от смерти. Это так не вяжется с тем, что ты покупаешь кефир в «Ирме», трахаешь маленьких девочек и бегаешь босиком до самого конца октября. Когда стих закончен, все слова на своих местах, и он больше, чем жизнь, я отпускаю его, и он выскальзывает через мою маленькую холодную трубочку, а я возвращаюсь к девочкам и трахаю их, до позднего октября, и бегу в «Ирму» за кефиром, потому что стих – это навязчивая потребность, заставляющая меня покупать девочек в «Ирме», маленьких и босоногих.

XVIII

Согласно цифровому коду в эсэмэске, найденной на мобильнике, который оставил исчезнувший Гленн Видеманн, человек, которого видели в районе Беллинговского болота, был не кто иной, как Трубадур, и, наверное, это из-за него Гленн бросил на землю все, что было у него в руках, а именно кусок мела, ведь он был школьным учителем, и хотя у его учеников наверняка челюсть отвисла, когда он ушел прямо посреди урока географии, он договорился с самим собой, что пора остановиться, остановись, Гленн, и было уже ничего не поделать, в таком восторге он был от всех этих птах, всех этих Вязаных Пичуг, этих Монгольских Крохотных Жаворонков, этих Клекочущих Орлов Светлой Окраски, и нам нужно представить себе, что, пока Гленн сидел на корточках в сыром болоте, появился этот твой сраный Трубадур, давай же, появляйся, чтоб тебя, и там что-то такое произошло, там, в дебрях кустов, в дебрях самого Гленна, потому что уже во второй раз за этот день, насколько нам известно, он бросил на землю все, что у него было в руках, а именно своего карманного жаворонка и свои крекеры.

XIX

Когда приятель одной из дочек Ханса Хенрика выпускает треску, такую, какую ты можешь купить в любом зоомагазине, в бассейн, это переполняет его чашу терпения, поэтому под звуки хорошего органа он вышвыривает их всех вон и немедленно выставляет дом на продажу, так что ты первый, кто видит это объявление на местном «Авито», и что мы в итоге имеем: вилла из желтого камня, плюс флигелек со всей обстановкой, находится в Сеннер Бьерте, с автомобильной трассой поблизости и вонью из подвала, какую вы едва ли найдете где-то еще, кроме портового района Эсбьерга. Кухня с ветхими шкафчиками. Потрясающая угловая гостиная с выходом в сад, обращенный на юго-запад, и к бассейну, оснащенному всем, что ты только можешь себе вообразить, потому что мы живем не во времена Ноя, когда рыбы, которые вообще-то предпочли бы плыть своим ходом, оказались на борту, нет, дорожки, которые ты здесь найдешь, – ведущие к школе, магазинам и улочкам, застроенным виллами и выложенным коврами, – великолепны.

XX

И я, пребывавший в уверенности, что я самый покинутый и одинокий человек в мире, однако это было так только до того момента, как я познакомился с Эдди, который живет и работает на Фронт-стрит, а нигде в Нью-Йорке больше не снимают столько фильмов, как на Фронт-стрит, а Эдди паркует здесь свою машину, поэтому она была в кадре в «Марафонце», где в главной роли Дастин Хоффман, а у Эдди теперь появилась маленькая глупая привычка, о которой он рассказывает по дороге на кухню, – сидеть в темноте зрительного зала и ждать, что его машина скоро появится на экране, настолько одиночество доконало его, и потом он добавляет чуть ли не легко и небрежно, доставая бутылку вина, что это ведь прекрасно, когда у человека есть свой Кинг-Конг. «Свой Кинг-Конг?» – переспрашиваю я. «Да, – говорит он, стоя ко мне спиной. – Если ты заглянешь в спальню, тебе все станет ясно». И я это делаю, заглядываю в спальню, и там и впрямь Кинг-Конг, маленький плюшевый медвежонок на кровати, лапы вывернуты под такими углами, что я не хочу даже произносить этого вслух, торопливо возвращаюсь в гостиную, откуда видно Эдди, разливающего на кухне вино в бокалы. Непринужденным тоном, словно произнося естественнейшие вещи, он говорит, что никогда никуда не ездит без своего Кинг-Конга. «Да, кстати, раз речь зашла про Кинг-Конга, – говорю я, чтобы перевести разговор с маленькой, мерзкой плюшевой игрушки на другую тему, – ремейку Питера Джексона не хватает шарма и драйва первоначальной версии». В общем-то, я говорю, сам толком не представляя себе, к чему я веду, я говорю, что просто хочу домой, вся эта концепция с тем, чтобы взять какую-нибудь зверюшку – пусть это будет бегемот, лягушка, ежик, улитка или медуза, да, или плюшевый медвежонок, как в данном конкретном случае, – и увеличить ее, чтобы посмотреть, что из этого получится, кажется мне слишком странной. Я не знаю, какие чувства испытывает Эдди от этих моих слов, потому что он вдруг совсем притих там, на кухне, что с тобой, Эдди, и в эту секунду начинающейся паники я понимаю, что Эдди на самом деле сидит сейчас в кинозале и высматривает в кадре автомобиль, где на сиденье рядом с водителем одиноко пристроился его медвежонок, этот маленький, жалкий, безжизненный плюшевый комок. Да, именно этим он сейчас занят, Эдди, и бьюсь об заклад, что я успею потихоньку улизнуть отсюда, прежде чем он вернется в гостиную.