История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 443

31. В это же самое время ахейцы начали штурм Мессены в Пелопоннесе, потому что она отказалась от союза с ними: две общины – Мессена и Элида – находились вне Ахейского союза и были на стороне этолийцев. Впрочем, элейцы после бегства Антиоха из Греции более кротко отвечали ахейским послам: по удалении-де царского гарнизона они подумают, как им следует поступить; мессенцы же, отпустив послов без ответа, начали войну. Но когда увидели, что область, наводненная войском, уже всюду опустошается огнем и что враги располагают лагерь почти у самого города, отправили в Халкиду к Титу Квинкцию, их освободителю, послов известить его, что мессенцы готовы открыть ворота и сдать город римлянам, но не ахейцам. Выслушав послов, Квинкций тотчас послал из Мегалополя гонца к ахейскому претору Диофану с приказанием немедленно отвести войско от Мессены и явиться к нему. Диофан повиновался приказанию и, сняв осаду, сам налегке отправился в путь впереди своего войска и встретился с Квинкцием около Андании, незначительного города, лежащего между Мегалополем и Мессеной. Когда он стал излагать причины осады, то Квинкций, выразив ему легкое порицание за то, что тот решился на важное дело без его одобрения, приказал распустить войско и не нарушать мира, приобретенного для общего блага. Мессенцам он велел возвратить изгнанников и примкнуть к Ахейскому союзу; если же они имеют что-нибудь, от чего желали бы или отказаться, или обезопасить себя на будущее время, то пусть явятся к нему в Коринф; Диофану приказал тотчас собрать для него ахейцев на собрание. Здесь, высказав жалобу на коварное отнятие острова Закинфа, он потребовал возвращения его римлянам; Закинф принадлежал Филиппу, царю македонскому; он отдал его Аминандру в вознаграждение за то, что тот позволил провести войско через Афаманию в верхнюю часть Этолии, а этим движением, сломив мужество этолийцев, принудил их просить мира; Аминандр поставил начальником над этим островом Филиппа Мегалополитанца; потом во время войны, когда соединился с Антиохом против римлян, отправил туда агригентца Гиерокла, как заместителя Филиппа, который отозван был для военных действий.

32. Этот, после бегства Антиоха при Фермопилах и после изгнания Аминандра из Афамании Филиппом, по собственной инициативе послал гонцов к Диофану, претору ахейскому, и, условившись с ним относительно денег, передал остров ахейцам. Римляне находили справедливым, чтобы этот остров принадлежал им, как награда за войну: ведь консул Маний Ацилий и римские легионы сражались у Фермопил не ради Диофана и ахейцев. Диофан же, вопреки этому, то извинялся за себя и за свой народ, то доказывал законность своих действий. Некоторые из ахейцев уверяли, что они и вначале не обращали внимания на это дело, и тогда порицали упорство претора. По их предложению решено было передать это дело на усмотрение Тита Квинкция. А он был человек насколько упорный по отношению к тем, которые ему противоречили, настолько же снисходительный, если ему уступали. Итак, не возвышая голоса и с приветливым взором Квинкций сказал: «Если бы я считал обладание этим островом полезным для ахейцев, то я был бы ходатаем за вас перед сенатом и римским народом, чтобы они дозволили вам владеть им. Но я вижу, что подобно тому, как черепаха, когда прячется под свой щит, бывает недоступна для каких бы то ни было ударов, но лишь только она выставляет какие-либо части своего тела, то все обнаженное является слабым и беспомощным, так точно и вы, ахейцы, будучи окружены со всех сторон морем, легко можете присоединять к себе то, что находится внутри Пелопоннеса, и присоединив – защищать. Но как только вы, из жадности захватить больше, выступаете за свои пределы, то все, что находится вне их, остается беззащитным и подвержено всякого рода ударам». Так как все собрание было с ним согласно и Диофан не решался больше спорить, то Закинф был передан римлянам.

33. В это самое время царь Филипп, спросив консула, при его выступлении в Навпакт, не разрешит ли он ему тем временем снова завоевать те города, которые отпали от союза с римлянами, и, получив позволение, придвинул свои войска к Деметриаде, очень хорошо зная, какой господствует там беспорядок. Жители этого города потеряли всякую надежду, так как видели, что они оставлены Антиохом и что со стороны этолийцев нет никакой помощи; поэтому день и ночь они ожидали или прихода Филиппа, враждебно настроенного по отношению к ним, или прихода римлян – врага, еще более ожесточенного, так как причины их гнева были более основательны. Там находилась беспорядочная толпа царских сторонников, которых сначала было оставлено немного в качестве гарнизона, а потом, после неудачного сражения и бегства, набралось очень много и притом по большей части безоружных, у которых не было ни сил, ни мужества, достаточных для того, чтобы выдержать осаду. А потому, когда Филипп послал к ним людей, которые выставляли им на вид возможность получить прощение, то они ответили ему, что для царя ворота открыты. При самом вступлении его некоторые из старейшин удалились из города, Еврилох же лишил себя жизни. Воины Антиоха, сопровождаемые македонянами, чтобы их кто-нибудь не обидел, были отведены через Македонию и Фракию в Лисимахию согласно условию. Судов в Деметриаде было немного; они находились под начальством Исидора. Они также были отпущены со своим начальником. Затем Филипп снова занял Долопию, Аперантию и некоторые города Перребии.

34. Во время этих действий Филиппа Тит Квинкций, снова заняв Закинф, с собрания ахейцев переправился в Навпакт, который уже в течение двух месяцев был в осаде и разрушение которого было уже близко; казалось, что если этот город будет взят приступом, то весь этолийский народ совершенно погибнет. Консул имел основание сердиться на этолийцев, так как помнил, что они мешали его славе в то время, когда он освобождал Грецию, и не послушались доводов его, когда он, предостерегая их от безумного предприятия, указывал на те последствия, какие они теперь испытывают. Однако он, считая самым важным долгом своим не допускать до совершенной гибели ни одного народа освобожденной им Греции, стал прогуливаться около стен города, так что этолийцы легко узнали его. На аванпостах он тотчас был признан, и известие, что Квинкций здесь, разнеслось по всему войску. Поэтому со всех сторон сбежались на стены и, простирая вперед руки, в один голос открыто просили Квинкция оказать им помощь и спасти их. И хотя он был тронут их мольбами, но тем не менее сделал знак рукой, что он ничем не может помочь. Впрочем, явившись к консулу, он сказал: «Неизвестно ли тебе, Маний Ацилий, что происходит, или, будучи достаточно осведомлен, ты думаешь, что это не имеет никакого значения для решения дела?» Этими словами он возбудил внимание консула, и тот сказал: «Почему же ты не говоришь, в чем дело?» Тогда Квинкций сказал: «Ужели ты не видишь, что, одержав решительную победу над Антиохом, ты напрасно тратишь время на осаду двух городов, хотя год твоих полномочий уже почти оканчивается, а Филипп, который не видел ни боевого строя врагов, ни знамен их, присоединил к себе не только города, но уже и столько народов – Афаманию, Перребию, Аперантию и Долопию? Но для нас не так важно ослабить могущество и силы этолийцев, как важно то, чтобы Филипп не усиливался через меру, и то, что, в то время как ты и воины твои не имеют еще и двух городов в награду за твою победу, Филипп владеет столькими народами Греции».

35. Консул соглашался с этим, но ему представлялось позорным снять осаду, ничего не добившись; поэтому он все дело предоставил Квинкцию. Этот опять возвратился к той части стены, где незадолго перед тем раздавались голоса этолийцев. Когда там еще настойчивее стали просить его сжалиться над народом этолийским, тогда Квинкций приказал, чтобы кто-нибудь вышел к нему. Тотчас вышел сам Феней и другие старейшины. Когда они упали к его ногам, то он сказал: «Ваше положение заставляет меня умерить свой гнев и не говорить резко. Случилось то, что я предсказывал, и вам невозможно даже сказать, что это случилось не по вашей вине; тем не менее, по какой-то воле рока будучи назначен поддерживать Грецию, я не перестану оказывать благодеяния даже неблагодарным. Пошлите доверенных лиц к консулу просить перемирия на такое время, чтобы вы могли отправить послов в Рим и через них отдать себя в распоряжение сената; перед консулом я буду вашим защитником и ходатаем за вас». Они поступили так, как посоветовал им Квинкций, и консул не отверг посольства. Перемирие дано было до известного срока, к которому мог быть принесен из Рима ответ, осада была снята и войско отправлено в Фокиду.