Осколки - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Ангел cтр.№ 102

Ничего, один раз она уже избавилась от ошейника, избавится и второй. Пора перестать жалеть себя. Придумать план. Олинда права, женщин в их мире слишком недооценивают. Лаверн просто нужно суметь сыграть на этом, но… как? Умолять она точно не станет. Не сумеет такое сыграть, а фальшь Атмунд сразу заметит. На ее тело он тоже вряд ли польстится, особенно после пребывания в темнице Капитула – выглядела она сейчас наверняка и на толику не так привлекательно, как раньше. К тому же она не была уверена, что Атмунд вообще способен обращать внимание на женщин. Лаверн отчего-то казалось, что в портках у него давно безжизненная пустыня. И мужского не осталось ничего…

Она могла бы признать вину в обмен на лучшие условия содержания. Но не факт, что из Капитула вообще получится бежать, особенно учитывая антимагические наручи и ошейник. И тогда она добровольно, без суда, подпишет себе смертный приговор.

Нет, нужно придумать что-то еще. Она должна выжить, обязательно. Ради Ча. Ради цели, к которой идет вот уже много лет. Если она погибнет, кто позаботится о мальчике? Возможно, первое время Роланд в память о ней и не оставит его. Почему-то она была уверена, что, даже несмотря на ее якобы вину, в которой Роланда убедят, он не сможет осквернить память об их отношениях. К тому же он ей должен – огненная жила после знакомства с Лаверн, как никогда, сильна.

Но даже в этом случае Роланд не сможет спасти Ча. Вблизи его источника мальчик продержится год, может, два, но после болезнь возьмет свое.

Нет, Лаверн нужно выбраться! Она просто обязана сбежать отсюда. Она придумает как – нужно лишь немного отдохнуть, поспать. Олинда сказала, жизнь Лаверн в ее собственных руках, значит, она видит возможные выходы. Кто Лаверн такая, чтобы спорить с главной менталисткой континента?..

Однажды она уже выбралась из плена. Использовала то, что было под рукой, не гнушалась хитростью и коварством. Память заботливо отсыпала еще горсть картинок из прошлого.

…Несмотря на то, что Сверр снял с нее ошейник в тот же день, когда нашел в лесу, она все еще оставалась его рабыней. Он старался как можно меньше напоминать ей об этом, но сам никогда не забывал. Оттого и привез в дом Марию.

В первое время после появления наложницы с юга, Лаверн честно старалась угодить ему. Но всякий раз срывалась, стоило Марии коснуться Сверра. Ярость накрывала Лаверн с головой, подчиняла себе. Она швырялась посудой, подушками, подсвечниками, да и в целом тем, что под руку попадется. Сжимала кулаки, предупреждающе сверкала глазами, не давая к себе приблизиться ни Сверру, ни потаскухе с юга. Рот держала закрытым – свой дар она еще плохо контролировала.

Сверр тоже злился, Мария пугалась, и Лаверн уходила – больше пути к отступлению Сверр ей не перекрывал. Чаще всего она сбегала к Ча и сидела в его темной каморке, обнимая мальчика и уткнувшись лицом в его седую макушку. Но иногда оставалась за дверью, и до нее доносились сдавленные стоны Марии. Воображение, которыми духи Лаверн не обделили, рисовало красочные картинки их со Сверром соитий.

К ней самой он теперь не прикасался. Позволял приходить в лабораторию, безмолвной тенью наблюдать за его работой, иногда звал поужинать в огромном чертоге с длинным столом, с одного края которого не было видно другого. Лаверн демонстративно занимала место напротив Сверра – место хозяйки замка, несмотря на то что ей безумно хотелось быть ближе, ощущать тепло его ладони, видеть, как горящие свечи отражаются в его зрачках. Аврора, сидящая по правую руку от брата, ворчала, но перечить Лаверн не смела. Аврора всегда явно чувствовала в чародейке угрозу. Лаверн знала, она шептала брату всякие гнусности про нее, но отчего-то это ее не заботило.

До появления Марии в доме Лаверн мало что заботило – так она была счастлива. Беспечна…

Она любила. Впервые в жизни кроме Ча у нее был тот, за кого она готова была драться до смерти. За кого готова была убивать. Тогда она не могла себе представить жизни без Сверра.

Сидя в холодном подземелье Капитула, она раздумывала над тем, как легко тогда Сверру удалось ее приручить. Избрав противоположную отцовской тактику, он нашел подход к измученной душе Лаверн тем, чего та больше всего жаждала – теплом и лаской. Были ли то тепло и ласка искренними? Ведь в итоге Сверр ее все же отпустил. Зачем? Что заставило его тогда открыть дверцу клетки?!

Чем больше Лаверн думала над этим, тем больше путалась в догадках. Еще после той злосчастной ночи она уверилась, что Сверр ее никогда не любил…

Тем вечером они поужинали, как обычно – в полной тишине. Аврора к ужину не спустилась, и они остались вдвоем. Лаверн собралась было уже уходить: выдерживать его молчание с каждым днем становилось все сложнее.

Сверр остановил ее у выхода из зала. Коснулся рукой плеча, а второй ладонью провел по волосам. От неожиданной ласки из груди Лаверн вырвался невольный стон. Сверр заглушил его поцелуем – глубоким, обещающим. Она должна была заподозрить неладное, но так истосковалась… Да и вина за ужином выпила прилично. Вино действовало на нее успокаивающе. Оно дурманило разум, глушило злость, а порой Лаверн казалось, она может утонуть в собственной ярости. Раствориться.

Она не помнила, как они оказались в его спальне. Впервые за все время, что они вместе, страхи притупились, выпуская на волю распутницу – Лаверн и не предполагала, что может быть… такой. Развратной. Умоляющей. Открытой.

Когда появилась Мария, она не знала. Она просто возникла – из темного угла спальни, словно призрак, словно веллов дух. От нее пахло пряной сладостью, из одежды на рабыне осталась лишь полупрозрачная набедренная повязка. Тяжесть тела Сверра сменилась тяжестью ее тела, Лаверн даже не поняла, как. И испугалась. Но Мария прислонила палец к губам и прошептала медовым голосом:

– Не бойся…

Лаверн хотела сказать, что это ей стоит бояться, ведь если Лаверн снова разозлится, одного слова, одного прикосновения хватит, чтобы навсегда закрыть глаза наложницы. Но злости не было. Страх тоже схлынул, все тело Лаверн заполнило желание. Потому на смелые ласки Марии она ответила. Коснулась бархатной кожи ее плеча, провела пальцем по щеке.

Мария покрывала лицо Лаверн легкими, как прикосновение перышка, поцелуями. Коснулась губами шеи, и Лаверн инстинктивно выгнулась. Женские ласки разительно отличались от мужских, пряный запах мутил сознание. Мария спустилась ниже, коснулась языком соска Лаверн, проложила дорожку поцелуев к животу.

– Нам нужно прочертить эту грань, мийнэ, – сказал Сверр, вглядываясь в лицо Лаверн глубокими темными глазами. Когда и как он снова появился в поле зрения Лаверн, ее почти не волновало. – Это необходимо нам обоим, иначе мы погубим друг друга. Должна быть граница, и никто из нас не должен ее переступать.

Мария целовала впалый живот Лаверн, опускаясь ниже, где пульсировала ее женская суть. Когда Мария коснулась ее губами, Лаверн не сумела сдержать стона, Сверр довольно улыбнулся и погладил Лаверн по щеке.

– Жена никогда не касается мужа губами внизу, – продолжал он с нежностью. Нежность эта никак не вязалась с тем, что он заставлял Лаверн делать. От мыслей этих ей было одновременно и стыдно, и сладко. – Не пьет его семя. Это забота рабынь. И сегодня ты коснешься меня там. Когда я стану просить повторить, это будет значить, что ты переступила грань.