Осколки - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Ангел cтр.№ 101

От его слов тогда стало легче. И она расслабилась. Поверила, что все может быть по-другому. Ведь у других бывает… наверное. Когда вместе. Плечом к плечу. Кожа к коже. Когда шепот на ухо сводит с ума и рождает жар в животе. И, кажется, весь мир лежит у ног, готовый, чтобы его покорили.

Она поверила, но разве можно ее в том винить? Разве можно винить женщину, поверившую мужчине, что поклялся ее защищать?

Тогда она была по-настоящему счастлива. Мечтала, что однажды Сверр улыбнется и скажет, что все эти условности – вздор, и она должна перебраться навсегда в мрачную его спальню, перестать пить отвар из лунной травы, сочетаться с ним браком пред ликом Тринадцати. Родить ему ребенка.

О детях Сверр говорил часто. Гладил впалый живот Лаверн, размышлял о том, что их сын однажды возродит источник, но никогда не требовал от нее родить. Она же не могла представить себе жизнь мальчика, родившегося вне брака. Кем он будет? Бастардом, как его отец? Рабом в удушливом ошейнике, как мать? Сверр мало рассказывал о собственном детстве, но Лаверн знала, что радости в нем было мало. Она не хотела такого же для их сына.

Однажды она заикнулась, как было бы хорошо провести всю жизнь вместе, но Сверр отчего-то замер и будто бы окаменел. А затем погладил ее по голове, поцеловал в затылок. И ничего не ответил.

А на следующее утро уехал.

Когда он вернулся, все же позвал Лаверн в свою опочивальню. Она так и застыла на пороге, когда увидела полуобнаженную деву, раскинувшуюся на его постели. Онемела на пороге, когда Сверр объявил, что купил девушку в одном из эссирийских публичных домов, и теперь она будет жить в замке, с ними. И в постель будет тоже ложиться с ними.

После этих слов Лаверн будто по голове огрели чем-то тяжелым. В глазах потемнело, а по коже поползли серебряные струйки пробудившегося дара. Она смотрела на Сверра и ждала, что тот рассмеется и скажет, что решил ее разыграть. А затем прогонит светловолосую красавицу, ведь как он может… при ней… на их постели, где они провели столько счастливых ночей…

Сверр молчал. И взгляд ее выдержал. Его собственный велел прикрыть дверь и подчиниться. Настолько похожий на взгляд Фредрека, что Лаверн ужаснулась. И на всякий случай коснулась горла – непроизвольным жестом, проверить, не появился ли магическим образом ошейник.

Мария – так Сверр представил заморскую шлюху – призывно улыбалась и тянула к Лаверн руку.

– Нет, – сказала она тогда и глаз не отвела. – Я не лягу с ней.

– Тогда тебе придется просто смотреть.

Он невозмутимо обошел Лаверн, прикрыл дверь и ключ провернул. А затем спрятал этот ключ в защищенный магическими печатями сундук. Лаверн так и стояла там, у двери. Лишь, когда силы покинули, прислонилась спиной к резному дверному полотну.

Гораздо позже она часто думала, что помешало ей тогда отвернуться. Закрыть глаза. Не смотреть. И не находила ответа.

Мария была… умелой. Жаркой. Гибкой. Она призывно улыбнулась Сверру, потянув шнуровку на его бриджах. Ее округлое тело по-змеиному извивалось, когда Сверр его касался. Плавно опустилось с плеч полупрозрачное южное одеяние, расшитое камнями. Обнажилась налитая соком тяжелая грудь. Лаверн не к месту вспомнила презрительную фразу Даррела, что ее собственная грудь по-детски маленькая… Да и сама она мелкая, ухватиться не за что. Кожа да кости.

Действо завораживало – эссирийская наложница свое дело знала. Ее тело, будто созданное духами для мужского наслаждения, подчинялось каждому негласному приказу Сверра. Она давала себя касаться там, где он хотел, и бесстыдно раскрывала рот в протяжных стонах. Сама трогала его, где он приказывал. Там, где Лаверн до сих пор было неловко его касаться. Порой, в минуты близости, ей иногда вспоминались липкие руки Фредрека. В такие моменты она зажималась, и Сверр, должно быть, был недоволен…

Когда Мария коснулась губами мужского признака Сверра, Лаверн всхлипнула.

Мария же будто бы не замечала Лаверн, забыла о ее присутствии. Как, впрочем, и Сверр. Ее будто вовсе не существовало… Не было никогда. Быть может, она умерла там, на лесной поляне, от острого клинка Даррела, или же от не менее острых зубов его гончих…

Лаверн закусила губу, чтобы удостовериться: жива. Существует. И ощутила во рту соленый привкус – оказывается, она успела заплакать. Стоит у двери. Напротив нее – окно, в него заглядывает небо, усыпанное крупными звездами. По-летнему низкое, насыщенное. В настенных светильниках трепещет огонь свечей. Он такой же гибкий, как и Мария. Податливый: дунь – погаснет. Комната заполнена стонами, словно ядом.

Дальнейшее она помнила смутно. Смотрела, но не видела. Сжимала кулаки. Пыталась возненавидеть обоих, но ненавидеть получалось лишь Марию. Она убила бы ее, если бы не Сверр. Прикончила на месте только за то, как она на него смотрела. И как он в ответ смотрел на нее.

Когда все закончилось, и Сверр все же соизволил отпереть дверь, Лаверн стремглав выбежала из спальни. Она просидела в каморке Ча у конюшни до самого рассвета, пока Сверр не выволок ее оттуда – брыкающуюся, как норовистую кобылу. Она не издала ни звука – боялась, что словом может ненароком убить его. Тогда она не представляла себе жизни без него, он казался ей нужным, как воздух, как вода, как пища. Он был частью ее самой, и Лаверн казалось, вырви эту часть – она истечет кровью. Не сможет ходить, говорить, дышать.

Умрет.

Раньше ее не пугала смерть, а теперь…

– Не плачь, – прошептал Сверр ей в висок, крепко прижимая в себе, и она не выдержала – разрыдалась. Пошел дождь, и теплые струи его спрятали слезы. Только рыдания душили, и в груди все сжималось от боли, а Сверр все приговаривал, гладя ее по спине: – Не плачь. Так было нужно.

Кому именно было это нужно, Лаверн поняла гораздо позже. Тогда она отчего-то подумала, что это нужно ему. Сверру не хватает ее ласк, она слишком неумела, пуглива, к тому же внешне не настолько хороша, как Мария. Разве может она винить мужчину за то, что не в состоянии ему дать?..

Лишь здесь, в темной и тесной камере темницы Капитула, она призналась себе в том, что ошиблась. И убедила себя, что та ошибка – единственная из истин.

– Я была глупой, – оправдываясь, прошептала Лаверн и слизала кровь с треснутой губы. Крыса в углу с ней согласилась. Мазнула по ней взглядом бисерных глаз, вильнула хвостом и была такова. Лаверн снова осталась наедине с собственной памятью.

Память порой – самое опасное оружие. Если обращаться неосторожно, оно убивает хозяина…

Боль в поврежденном колене немного утихла. Затянулась рана на ключице после манипуляций умелого лекаря. Лаверн то проваливалась в небытие, то всплывала в реальность. Звякали цепи, когда она шевелилась в надежде улечься поудобнее. Тщетно. Каменная скамья была еще одним орудием пыток, она это знала. Возможно, Атмунд и сейчас наблюдает за ее мучениями. Что ж, она не доставит ему удовольствия смотреть, как она плачет. Не здесь.

Она стиснула зубы, коснулась пальцем камня на ошейнике. Дура и есть! Не стоило верить Матильде. Не стоит верить никому из них – высшие лорды и леди всегда делают лишь то, что выгодно им.