Экоистка - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Литвинова cтр.№ 21

Все оказались довольно милыми. Коренных лондонцев среди них не было. Диана, тридцатипятилетняя девушка, тоже бывшая москвичка. Кира с облегчением подумала, что на этом фоне возраст и разница должностей, скорее всего, снивелируются, и почувствовала к ней симпатию. Также в этой группе «рабочих мигрантов» были представлены Штаты, Шотландия и Хайфа. Хайфа – это Филипп, хотя можно было и не спрашивать: типичный еврей, разве что волосы чуть светлее привычно иудейских. Эйчарщица Элен отменно выполнила свою работу – каждый из них был профессионалом своего дела. Кира обнаружила это практически сразу, быть маленьким начальником ей понравилось, потому что адекватная команда нуждалась лишь в небольшой корректировке действий, но никак ни в неустанном контроле. С тех пор они часто сидели вместе в «Starbucks», и было очевидно, что никто не тяготится общей компанией.

Раньше Кира брезговала подобным безликим общепитом и одинаково невкусным кофе в любой точке мира, но вдали от дома в такой кофейне нашлись и плюсы. Сидя в офисном лондонском здании, можно было живо представить себя в «Старбаксе» на московской Рождественке, в Женеве, Берлине или Стамбуле. Кофейная глобализация стирала границы стран, но и дарила ощущение дома вдали от дома. Кире не хотелось чувствовать дыхание типичного Лондона, не скучала она и по московской атмосфере. Урбанистическая безликость дарила ей впечатление того, что она в своей тарелке, и поэтому Кира старалась не выходить за ее границы.

Вечерами она продолжала писать и редактировать статьи для «Luxury Menu», затем раздавалась знакомая трель «скайпа». С Максимом они придумали даже своеобразный ритуал. Каждый наливал себе бокал вина, они одновременно чокались об экран, и в целом это мало чем отличалось от их обычного времяпрепровождения в Москве. Пока Киру устраивал такой расклад вещей, не хватало только ощущения мужского тела в постели. Вскоре она начала скучать даже по утреннему сексу, хотя до этого не любила его и старалась всячески увильнуть. Кира всегда медленно, по нарастающей просыпалась, долго лежала с закрытыми глазами, ощущая новый день только на кончиках ресниц. А тут к тебе лезут с нечищенным ртом и заставляют обнажить нечищенный свой. Она всегда обязана быть идеальной, должна всегда вкусно пахнуть, а тут беспомощно вынуждена открыть свой изъян. Ей не нравилось, когда ее заставляли сменить томную неспешность на интенсивную физзарядку. Но в то же время она зажмуривалась от какого-то покровительственного умиления, когда каждый день рано-рано утром в нее сзади начинал тыкаться твердый член. И пока его хозяин спал, налитое физиологическое естество казалось таким трогательным. Эти настырные утренние толчки сзади были для нее самым лучшим на свете будильником. Потом просыпалась остальная часть мужчины и брала командование в свои руки, а его подчиненный, который был только что трогательным, превращался в настырное хамло.

Приближалось первое заседание клуба, и Кира начала чувствовать на себе давление. Давид каждый день вызывал ее к себе и задавал один и тот же вопрос: «Ну как там у нас дела?». В течение полумесяца Кира умудрялась выдавать разные ответы, но скоро источник фантазии начал пересыхать. Босс ничего не упускал из виду и как-то выдал:

– Этот ответ я уже слышал вчера.

В его тоне не было упрека, но Кира моментально надулась, как рыба фугу в момент обороны. Собравшись, она ответила:

– Может быть, потому, что я уже слышала этот вопрос, – и замерла.

Давид тоже. Очень плавно, как в замедленной съемке, его брови и уголки губ стали не спеша приподниматься. Он обдумывал ответ, хотел было его озвучить, но что-то его остановило.

– Хорошо, Кира Дмитриевна, можете идти.

Кира выдавила лишь неуместное «спасибо», развернулась, как солдат на плацу, и зашагала вон, при этом не забыв еще более женственно, чем обычно, повилять бедрами, и тут же поругала себя за неуместное кокетство.

В коридоре она встретила Жака Мерме. Он был ей весьма симпатичен, и по внешнему облику и мифологизированности личности приближался для нее к образу Санта-Клауса. Кира поздоровалась с ним очень тепло, расплывшись в широкой улыбке. Жак, как оказалось, тоже умел улыбаться искренне.

– Как ваши дела, мисс Кира?

– Да вот, отругали! – вдруг манерно пожаловалась она и кивнула головой в сторону кабинета Гринберга. Сегодня Кира явно вышла из-под собственного контроля и офисной сдержанности, будто проглотив таблетку правды.

– Ой, не переживайте. Иногда он бывает жестким даже со мной. Радует, что это случается очень редко, – вздохнул Жак и от вздоха как бы приподнялся в воздухе. – Не хотите выпить со мной чашечку кофе?

Кира восторженно приняла приглашение. Внимание человека такого масштаба ей очень льстило. Жак и Кира сели в холле и взяли себе по эспрессо в пластиковых стаканчиках из автомата. Давно у Киры не было такого жгучего желания общения. Обычно она встречалась с новыми людьми из вежливости или необходимости. Сейчас же ей хотелось расспросить его обо всем на свете. Рядом с Жаком она казалась себе такой дурочкой, такой школьницей, но в данном случае эта недалекость не смущала ее. Наоборот, ей почему-то хотелось выглядеть еще более восторженной простушкой, чем было на самом деле. Стать табула расой, стереть налет ненужных, бесполезных мыслей и записать на чистовик только его мудрость.

В профессорской среде Жак Мерме был известен как циничный и холодный лектор, который если и допускал шутки, то только вроде «я, надеюсь, до этого момента не доживу, но вам хватит». Тем приятнее для Киры была та мягкость, с какой он с ней разговаривал. Его волосы, усы и борода были совершенно белыми, и на этом санта-клаусном лице центром притяжения выделялись абсолютно черные брови. Пиджак, казалось, был ему немного великоват. Лоб всегда в гармошку, глубокая складка меж бровей – даже слишком классический. Любой, кто рисовал себе в воображении утрированный образ типичного профессора, был близок к нему настоящему.

Кира опять стала самой откровенностью:

– Знаете, рядом с вами нестрашно выглядеть некомпетентной. Потому что в сравнении с вами некомпетентным является весь мир.

– Мисс Кира, вы мне льстите.

– Ни капельки! Вот что интересно. Когда мы начинаем язвить, все принимают это за правду чистой воды. Но стоит только проявить искреннее восхищение или вообще сказать то, что думаешь на самом деле, люди подозревают ложь, лесть, выгоду, стратегию – все что угодно, кроме правды.

– Вы очень пронзительная леди, Кира! Видно, что стараетесь анализировать жизнь – это редкость. И вы правы насчет искренности – она настолько редка, что пугает. Ее трудно распознать.

– Действительно. Даже сейчас. «Пронзительная» – это лесть, или вы на самом деле так думаете?

Увидев, что Жак понял шутку, Кира расхохоталась. Он тоже прыснул, но более сдержанно.

– Я хотел вам сказать, что мы, конечно, все были удивлены, когда Дэвид (все англоговорящие коллеги произносили его имя на привычный себе манер) удивил нас решением взять на эту должность вас.