Мотивация человека - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Макклелланд cтр.№ 62

Результаты проведенного Цукерманом исследования показаны на рис. 5.7. В ходе исследования мужчины-добровольцы проводили 8 часов либо в состоянии сенсорной депривации, либо 8 часов в условиях социальной изоляции, хотя в помещении было несколько картин и магнитофон с записями музыки. Цукерман оценивал движения, которые делали испытуемые, с помощью «воздушной подушки, соединенной с фиксирующим внешнее давление прибором» (Zuckerman, 1974). Как и предполагалось, те испытуемые, которые набрали сравнительно высокие баллы по шкале Цукермана, двигались более активно, нежели остальные испытуемые (предположительно для того, чтобы стимулировать самих себя). В ходе другого исследования Цукерман измерял уровень электрических потенциалов, возникающих на кожном покрове черепа и вызываемых под воздействием визуальных стимулов различной интенсивности. При этом исследователь разделил испытуемых на две группы: в первую вошли индивидуумы с выраженной склонностью к поиску новых переживаний, а во вторую — индивидуумы, практически не стремящиеся к этому. Исследователь выяснил, что люди, активно ищущие «приключений» (об этом говорили результаты прохождения шкалы Цукермана), характеризуются особенно высокими показателями измерений. То есть, чем более яркими были визуальные стимулы, тем интенсивнее становилась электрическая активность головного мозга стремящегося к новым ощущениям человека (волновая активность мозга измерялась с помощью прикрепленных к коже черепа электродов). Однако данная закономерность не характеризует работу головного мозга тех людей, которые предпочитают устоявшийся порядок жизни. Очевидно, что «любители приключений» могут вынести более мощную стимуляцию, нежели те, кто не стремится к острым ощущениям.

Кроме того, Мадди, Чарленс, Мадди и Смит (Maddi, Charlens, Maddi & Smith, 1962) разработали методику измерения индивидуальных различий в стремлении к новизне. Сущность ее заключается в сравнении историй, выдуманных испытуемыми после прослушивания очень скучной магнитофонной записи, с историями, придуманными испытуемыми после прослушивания записи, состоящей из множества интересных и вызывающих удивление высказываний. Различия в содержании двух версий оценивались по шкале «стремления к новизне». Данная методика наиболее эффективна при выявлении избегающих новизны индивидуумов (низкие результаты по «шкале новизны»), а результаты, полученные с ее помощью, не коррелируют с результатами, полученными с помощью других методик измерения любопытства и креативности.

Бесвик (Beswick, 1965) сконцентрировался на создании методики, позволяющей измерять степень человеческого любопытства. Он оценивал выдуманные испытуемыми истории, используя разработанные им шкалы удивления-интереса, перцептивных инструментальных действий, исследовательского ролевого поведения и интрапсихических реакций возбуждения. (Между содержанием историй, записанных после того, как у испытуемых возникла эмоция любопытства, и содержанием историй, выдуманных после ординарных переживаний, существуют значимые различия по всем вышеупомянутым пунктам.) Бесвик выяснил, что ретестовая надежность его методики высокая (r = 0,71 после 6 месяцев). Кроме того, получаемые с ее помощью результаты достоверны в том смысле, что высокий уровень любопытства коррелирует как с осознанным стремлением к порядку, так и с выраженным интересом к новизне, проявляющемся, например, в согласии с такими высказываниями, как «Новизна обладает для меня громадной ценностью». Бесвик утверждает, что любопытство подразумевает, с одной стороны, желание все упорядочить, а с другой — готовность терпеть беспорядок, чтобы в конце концов внести порядок. Он приводит еще одно доказательство валидности своей проективной (истории придумывались к картинкам ТАТ) методики: те студенты, которые получили высокие баллы после прохождения данного теста, брали из библиотеки больше «развлекательных» книг, чем студенты с низкими результатами по «общей шкале любопытства». Кроме того, по сравнению с «нелюбопытными» испытуемыми «испытуемые-исследователи» задавали больше спонтанных вопросов о проблемах религиозной деятельности. Бесвик не считает любопытство мотивом. Однако оно таково, если считать, что естественный мотив новизны сильнее выражен в одних, нежели в других индивидуумах.

Используя совершенно иную методику, Лайам Хадсон (Hudson, 1966) выяснил, что люди делятся на тех, кто генетически предрасположен к поиску новизны, и тех, кто от рождения стремится к порядку. Его испытуемые проходили тест интеллекта и тест на креативность, состоящий из открытых вопросов (например, «Перечислите все известные вам способы использования скрепки для бумаги»), Хадсон разделил испытуемых на две группы. В первую вошли испытуемые, набравшие высокие баллы после прохождения теста интеллекта и низкие баллы после теста креативности (согласно Хадсону, такие индивидуумы характеризуются преобладанием конвергентного мышления). Вторую же группу составили испытуемые, которые лучше справились с тестом креативности (согласно Хадсону, они характеризуются доминированием дивергентного мышления). Испытуемые из второй группы, как правило, изучали искусство, в то время как из первой группы в массе своей — науки. По сравнению с испытуемыми из первой группы «люди искусства» характеризовались большей либеральностью суждений и меньшей склонностью к авторитарности, активнее выражали эмоции, чаще проявляли юмор и личные выпады и гораздо лучше ориентировались в вербальном мире, чем в мире чисел и пространственных взаимоотношений. Индивидуумы с конвергентным мышлением любят научный подход за то, что он позволяет им объяснить любое новое явление с помощью устоявшихся схем, а склонные к дивергентному мышлению люди находят в искусстве возможность удовлетворить свою потребность в новизне, изменениях и новых, возбуждающих формах.

Естественный мотив новизны и мотив достижения

Макклелланд, Аткинсон, Кларк и Лоуэлл (McClelland, Atkinson,Clark & Lowell, 1953) утверждают, что естественный мотив новизны представляет собой основу как для мотива достижения (см. главу 7), так и, возможно, для всех остальных мотивов. Однако не существует доказательств того, что люди с сильной потребностью во власти или в аффилиации реагируют на новизну или на умеренно сложные задачи столь «заинтересованно», сколь и индивидуумы с развитым мотивом достижения (см. главы 8 и 9). Вследствие того что в людях существует естественное стремление к получению нового опыта, новизна может усилить приятность любого итогового переживания. Впрочем, это не значит, будто стремление к новизне лежит в основе всех мотивационных систем.

Кроме того, еще не закончено исследование механизмов развития мотива достижения из естественного мотива новизны. Дело в том, что мы не можем до конца понять, каким образом удовольствие от умеренных изменений во внешней стимуляции превращается в стремление самостоятельно что-то менять, например что-либо делать лучше. Крысам нравится разнообразие в стимуляции (скажем, они предпочитают двигаться мимо стен, покрытых вертикальными, а не горизонтальными полосками), но вскоре они научаются перемещаться туда, где могут получить такую стимуляцию. Значит ли это, что они начинают действовать под влиянием мотива достижения? Младенцы, исследованные Каганом и его коллегами, не только предпочитали смотреть на несколько отличающиеся друг от друга фигуры, но и быстро научались нажимать на рычажок, чтобы получить приятную для них стимуляцию. Хорошо известно, что испытуемые с сильным мотивом достижения предпочитают решать умеренно сложные задачи (см. главу 7), как, например, маленький мальчик Петер (см. главу 4), который старательно перелезал через порожек, преодолевая при этом некоторые затруднения. Но если Петер интересовался только поиском новых впечатлений, то почему он не остался в незнакомой комнате и не исследовал ее? Почему он возвратился назад, вновь преодолев порог, и улыбнулся, радуясь своему успеху? Возможно, что преодоление трудностей (подобно поиску умеренного разнообразия внешних стимулов) становится для нас привычным способом нахождения новой стимуляции, и, таким образом, решение умеренно сложных задач приобретает для нас самостоятельную ценность. А быть может, при решении сложных задач мотив новизны «смешивается» с мотивом влияния: Петер, очевидно, получал отдельное удовольствие именно от преодоления препятствия. Результаты проведенных до сих пор исследований не позволяют нам окончательно прояснить данную проблему.