Мотивация человека - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Макклелланд cтр.№ 49

Уже давно известно, что определенные ощущения приносят удовольствие, в то время как другие — страдание. К первым стремятся, а вторых стараются избежать. Согласно результатам исследования Эйнждела (см. Woodworth, 1938), практически при любой степени концентрации сладкие растворы ассоциируются с удовольствием, тогда как кислые, соленые и горькие воспринимаются как приятные только в тех случаях, если они характеризуются слабой концентрацией (рис. 4.1).

Рис. 4.1. Превалирование приятных или неприятных ощущений как функция уровня концентрации того или иного вещества в растворах, принимаемых испытуемыми внутрь. На оси ординат в процентах отображена степень приятности (выше нуля) и неприятности (ниже нуля) ощущений. На оси абсцисс отображен уровень концентрации различных веществ в растворах. Полной длине отрезка соответствуют 40-процентный раствор тростникового сахара, 10-процентный раствор соли и 0,004-процентный раствор хинина сульфата (Engel, cited in Woodworth, 1938)

Широкое распространение парфюмерной продукции свидетельствует о том, что определенные запахи приятны, а другие — неприятны. Действительно, некоторые запахи и вкусы вызывают столь сильное отвращение, что на лице ощущающего их индивидуума невольно выражается соответствующая эмоция (данная реакция, вероятно, представляет собой элемент общей реакции тошноты, подготавливающей организм к освобождению от чуждой ему субстанции).

Определенные виды цветов, звуков и физических контактов, судя по всему, с самого рождения вызывают ощущение удовольствия, в то время как другие — неудовольствия. Например, мягкость и гладкость предмета чаще, чем твердость, шероховатость и грубость, приносят нам наслаждение (Berlyne, 1967). Кроме этих качественных различий, психологи — начиная с Вундта (Wundt, 1874) — отмечают, что усиление стимуляции любой модальности от низкого до умеренного уровня доставляет человеку удовольствие, однако дальнейшее усиление стимуляции вызывает уже неудовольствие. Отсюда следует, что мы ищем, как правило, звуковой и зрительной стимуляции умеренной интенсивности и стараемся избегать очень сильной или очень слабой стимуляции. Типичные доказательства данного утверждения представлены на рис. 4.2.

Рис. 4.2. Изменения в ощущениях испытуемых как функция изменений в яркости пятна света при слабом (AL₁) и ярком (AL₂) общем освещении (Ganzfeld). Использовался красный свет. Десять испытуемых делали четыре сообщения при каждом изменении интенсивности света (Alpert, 1953, cited in McClelland, Atkinson, Clark & Lowell, 1953)

В ходе одного из экспериментов испытуемых просили оценивать степень приятности пятна света, который менял свою интенсивность. Оно находилось в центре прозрачной сферы, прикрепленной к одному из глаз каждого испытуемого. Освещение общей площади сферы (Ganzfeld) было либо довольно слабым, либо довольно ярким, так чтобы глаз мог адаптироваться либо к слабому, либо к яркому свету. Когда глаз приспосабливался к тусклому свету, повышение яркости «центрального» пятна сначала вызывало приятные, а затем неприятные ощущения (как и предсказывал Вундт). Однако если глаз сначала адаптировался к яркому свету, то любое понижение яркости «центрального» света рассматривалось испытуемыми как приятное событие. Отсюда следует, что реакция организма на повышение интенсивности стимуляции зависит как от актуального уровня адаптации соответствующего органа чувств, так и от верхнего и нижнего порогов чувствительности этого органа.

Интенсивная стимуляция может вызвать болезненные ощущения, особенно если она затрагивает сенсорные окончания на коже или поверхностях внутренних органов. Поэтому сильная жара и слишком сильный холод приводят к болевым ощущениям. То же самое относится и к мощной электрической стимуляции кожи, мышечным судорогам и растяжению мочевого пузыря. Боль может рассматриваться как естественный негативный мотив, ведь она обычно выступает детерминантом очень активного поведения, направленного на освобождение от болевых ощущений. Основанное на ней научение оказывается чрезвычайно быстрым. Ребенок быстро научается тому, что прикосновение к горящей электрической лампе чревато сильным страданием, и начинает ее избегать, чтобы редуцировать страх, связанный с мыслями о прикосновении к раскаленному стеклу (речь идет об антиципаторной целевой реакции — см. главу 3).

Анализируя вышеописанные феномены, некоторые новаторы изучения мотивации, такие как Миллер, Доллард (Miller & Dollard, 1941) и Маурер (Mowrer, 1950), пришли к выводу о том, что все без исключения мотивы основаны на потребности избежать боли или редуцировать напряжение. Никто не сомневается, что некоторые мотивы действительно развиваются на базисе негативных стимулов, однако существуют убедительные доказательства того, что есть и другие мотивы. Например, Макмюррей (McMurray, 1950) обнаружил следующий феномен: некая девочка, характеризующаяся вполне нормальным развитием, росла совершенно не ощущая боли. Каким же образом она могла вырасти в нормального взрослого, если редукция боли представляет собой фундамент всех мотивационных процессов?

Недавно ученые сделали открытие, имеющее особое значение для теории мотивации. Оказывается, в человеческом организме существует естественный механизм облегчения чрезмерно сильной боли. Головной мозг может выделить некоторое количество опиатов или морфинов эндогенного происхождения, которые выполняют функцию обезболивания и вызывают ощущения тепла и наслаждения. О существовании феномена «внутреннего обезболивания» свидетельствуют результаты исследования, в ходе которого испытуемые принимали налоксон, наркотик, блокирующий действие эндогенных опиатов. Принявшие налоксон испытуемые жаловались на гораздо более острую, чем обычно, боль от сильных стимулов (обезболивающие вещества больше не смягчали болевой шок). Таким образом, выясняется, что боль не только действует как негативный стимул, но и приводит к выработке веществ, которые выступают позитивными стимулами: эндогенных опиатов (Olson, Olson, Kastin & Coy, 1980).

Теория двустороннего подавления

Результаты исследования, проведенного Ричардом Соломоном (Solomon, 1980), свидетельствуют не только о том, что боль часто сопровождается удовольствием, но и о том, что удовольствие часто сопровождается болью. На основе этих данных он сделал следующий вывод: «По тем или иным причинам головной мозг любого млекопитающего организован так, чтобы подавлять многие типы эмоционального возбуждения или гедонистических процессов, независимо от того, что (боль или удовольствие) они влекут за собой и каким (позитивным или негативным) подкреплением обусловлены» (Solomon, 1980). То есть как позитивные, так и негативные эмоциональные процессы автоматически «включают» антагонистичные им процессы. Другими словами, Соломон идентифицировал еще один источник естественных мотивов, укорененный в специфическом механизме автоматического взаимоподавления эмоциональных состояний.

В табл. 4.1 представлены данные, позволяющие понять, каким образом развиваются противоположные процессы. Перед посещением сауны человек обычно не испытывает никаких особых ощущений. Однако, впервые попав туда, он, как правило, начинает ощущать сильный дискомфорт, связанный с жарой. Выйдя же из парилки, он испытывает облегчение. Однако после определенного количества повторений неприятного опыта (возможно, к этому его побуждает забота о собственном здоровье) ситуация изменяется. Теперь наш воображаемый любитель париться с наслаждением посещает сауну и продолжает переживать эйфорию (или, по крайней мере, испытывать приятные ощущения) после того, как выходит на холод. Все это наводит на мысль о том, что регулярное повторение неприятного опыта приводит к увеличению внутренней выработки опиатов, которые вызывают в индивидууме сильное ощущение кайфа (похожее ощущение возникает при приеме морфинов). Многие люди отмечают, что такое довольно неприятное занятие, как бег трусцой, в конечном счете тоже становится источником эйфории (возможно, и здесь не обходится без выработки эндогенных опиатов).