Мотивация человека - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Макклелланд cтр.№ 234

Что психологи добавили к этому параду наблюдений и теорий о человеческой мотивации? Пора рассмотреть то, что уже сделано, и то, что предстоит сделать. Множество деталей, приведенных в отдельных главах, способны заслонить общую картину достигнутого прогресса. Поэтому давайте взглянем на нее, не отвлекаясь на свидетельства, подтверждающие сделанные обобщения. Их можно найти в предыдущих главах. В этой главе будет кратко представлена история прогресса в сфере мотивации, причем основное внимание мы уделим достижениям психологии и тому, что требует дальнейшего изучения.

Психологи постарались подойти к мотивации более системно, чем другие люди, интересовавшиеся ею. Они стремились четко определить, что составляет мотив, и создать перечни наиболее важных мотивов, как это сделали для нормального поведения Макдаугалл и Мюррей, а для анормального — Фрейд и психоаналитики. Но ключ к прогрессу науки лежит не только в развитии теории, но и в адекватном измерении. Именно поэтому Мюррей и Кеттелл разработали способы измерений различных мотивов, которые, по мнению психологов и других специалистов, необходимы для объяснения столь разнообразных последствий поведения, таких как невроз или креативность, или изучения животных.

Они достигли лишь относительного успеха. Отчасти это произошло потому, что разработанные ими способы были композитами, которые недостаточно четко разграничивали мотивы и другие личностные характеристики. В исследованиях, проведенных Мюрреем, судьи обобщали свои наблюдения над поведением разных людей в конечное определение силы конкретного мотива, но подобные суждения находились под сильным влиянием других характеристик, которые, как полагали, имели эти люди, поэтому измерение мотива было нечистым. Хотя Кеттелл и обработал статистически многие различные методы, возникла та же самая трудность: элементы, составлявшие значение фактора для какого-либо конкретного мотива, содержали реакции, которые отражали не только мотивы, но и другие личностные характеристики, например черты. Этот же самый недостаток имели и опросники самоотчета о стремлениях, желаниях и потребностях, разработанные многими психологами: они тоже отражали такие важные немотивационные характеристики, как предвзятость реакции, проявляющаяся в представлении самого себя в выгодном свете.

Другая попытка измерить мотивы проистекает из бихевиористской традиции, представленной Халлом: напряжение, или сильную стимуляцию, считали первичным источником действия человека и животного. Полагали, что организмы стремятся понизить напряжение, вызванное лишением таких веществ, как пища и вода, необходимые для выживания. Была создана продуманная теория, объяснявшая, как вторичные мотивы и вознаграждения усваивались через связь с таким первичным драйвом, как голод и его утоление через поглощение пищи.

Поскольку эта теория была дедуктивно использована для объяснения человеческого поведения, она не способствовала дальнейшему изучению сложных человеческих мотивов до тех пор, пока Спенс, Тэйлор и их коллеги не осознали, что индивидуальные различия в силе драйва можно измерить с помощью опросника Manifest Anxiety (см. главу 3): согласно бихевиористской теории, организм, пытаясь снизить напряжение, вызванное биологическими потребностями, должен быстро «понять, что некоторые отличительные признаки ассоциируются с отсутствием вознаграждений, необходимых для снижения напряжения. Дискомфорт, или расстройство, вызванное предчувствием отсутствия чего-то необходимого, может легко быть концептуализировано как тревожность. Следовательно, можно признать, что люди, проявляющие большую тревожность, испытывают большее напряжение или имеют более сильный драйв (более сильную физиологическую потребность). Использование разных опросников для измерения силы мотива тревожности привело к накоплению большого объема информации о том, как функционирование этого мотива благоприятствует одним действиям и тормозит другие (см. главы 3 и 12). Исследование, выполненное с использованием этого подхода к измерению тревожности, имело важные последствия для понимания факторов, не только управляющих эффективностью действий, но и лежащих в основе невроза (Eysenck, 1957а).

Однако в том, что касается расширения нашего понимания человеческой мотивации, этот подход имеет весьма важные ограничения. Он базируется на исключительно упрощенном теоретическом представлении о том, что все мотивы восходят к одному главному мотиву, а именно к тревожности. Более того, оценки тревожности, полученные на основании ответов на вопросы анкет, «нечистые»: потому, что некоторые вопросы скорее относятся к личностным чертам или к стилю реагирования, чем к самим мотивам, и потому, что на подобные самоотчеты влияют необъективные реакции, например желания завоевать симпатию или избежать осуждения, что не имеет никакого отношения к силе тревожности как таковой.

И последнее. Этот подход неполноценен, поскольку тщательно не рассматривает ни то, что вызывает тревожность индивида, ни негативное состояние, которого он старается избежать. Из клинических исследований индивидов ясно, что необходимо различать разные типы тревожности: например, тревожность по поводу неудачи отличается от тревожности по поводу того, что тебя могут отвергнуть. Более позднее исследование с использованием другого способа измерения выявило разнообразие мотивов избегания, в том числе боязнь неудачи, боязнь быть отвергнутым, боязнь успеха, боязнь близких отношений и т. д. (см. главу 10). Эмпирический прогресс в этой области был ограничен, но и его оказалось достаточно, чтобы показать: эти разные страхи по-разному влияют на поведение, так что идея одного главного мотива безосновательна. Например, известно, что индивиды, которые испытывают страх неудачи, обычно избегают любых соревнований (см. табл. 10.5), но нет никаких данных о том, что индивиды с ярко выраженной боязнью власти ведут себя аналогичным образом. Напротив, они сообщают о том, что вступают в дискуссии чаще, чем люди, которым боязнь власти присуща в меньшей степени (см. табл. 10.9).

Важный шаг в методологии измерения человеческих мотивов был сделан тогда, когда было решено возбуждать мотивы в лабораторных условиях (экспериментально) и изучать их влияние на все типы поведения (см. главу 6). Возбуждение мотива голода у испытуемых показало, что его влияние наиболее заметно отразилось на фантазиях или ассоциативном мышлении, что подтвердило важную догадку, сделанную Фрейдом за полвека до этого. Он тоже нашел, что мотивационные факторы могут быть легче всего идентифицированы в мечтах и свободных ассоциациях. Другие типы поведения, в том числе самоотчеты о мотивационных состояниях, перцепты, или тенденции действия, менее чувствительны к возникновению мотива, потому что больше подвержены влиянию таких немотивационных факторов, как предвзятость реакции, объективные стимульные свойства окружающей среды или возможности для действия в ней.

Из-за этих недостатков влияние возбуждения различных мотивов на ассоциативное мышление было тщательно выявлено и переработано в системы кодирования, которые подлежат объективному и надежному обсчету. Тогда-то и пришли к выводу о том, что если человеку в нейтральных экспериментальных условиях присущи многие из тех мыслей, которые характерны для индивида с возбужденным мотивом, можно считать доказанным, что этот человек думает так, словно он постоянно находится в возбужденном состоянии (в той мере, в какой это относится к данному мотиву). Например, если некий мужчина, когда он не голоден, т. е. сразу после еды, думает так, как думают голодные люди, можно считать, что ему присущ характерный высокий мотив внимания к чувству голода или еде (т. е. он имеет ярко выраженный мотив голода).