Восьмая личность - читать онлайн книгу. Автор: Максин Мей-Фан Чан cтр.№ 37

«Ты обуржуазился и стал абсолютно бесполезным», — буркнул он, краснея.

Идея о том, что я бесхребетный, предполагала, что я сродни медузе, улитке, солитеру. Что я не способен стоять и тем более дрочить до полудня.

Я откашлялся. Комок в желудке развалился.

«Как я понимаю, ты меня одобряешь?» — рискнул задать свой вопрос бесхребетник.

«Ни под каким видом», — отрезал отец.

Я выбрал клиническую психологию. Это не только звучало красиво, но и гарантировало мне возможность не ограничивать себя в занятиях сексом. Контингент был преимущественно женский, в среднем шесть девочек на одного мальчика. Я запасся идеями Одри Лорд, Эдриен Рич, Глории Стейнем, Жермен Грир и других обозленных феминисток в надежде подманить к себе противоположный пол. Многие часто видели, как я иду по территории Кембриджского университета с экземпляром «Второго пола» под мышкой, показывая всем, что труд Бовуар дорог мне так же, как какой-нибудь знак почета. К моему удивлению, это сработало. Девушки сменяли одна другую, высвечивая мой страх перед интимной близостью и реальную причину, почему я выбрал психологию — моя психика была полностью испоганена.

* * *

Алекса колеблется. Взгляд ее зеленых глаз мечется по кабинету, словно по морю в поисках спасательного плота. Наконец он останавливается на мне. Она моргает.

Как говорит Дэниел Штерн, зрительный контакт в течение одиннадцати секунд свидетельствует о том, что в конечном итоге двое займутся любовью, полюбят друг друга или будут воевать друг с другом. Я предполагаю, что наш контакт ограничится десятью секундами, и мы, следовательно, не зайдем на опасную территорию.

Девять, десять — и она отводит взгляда.

Я обращаю внимание на то, что длина ее шелкового платья тщательно продумана и выверена по критериям скромности — до колена. Идеальная пропорция для стройных ног и изящных икр. На шее у нее сердечко из розового кварца на узенькой ленточке — насколько я помню, оно было на ней и в наш первый сеанс. Волосы собраны в аккуратный овальный французский пучок. Ее поза непринужденна, локоть лежит на подлокотнике кресла. Я спрашиваю себя, кто она сегодня, эта элегантная молодая женщина?

Я подумываю о том, чтобы мягко перевести разговор на прошлый сеанс, когда мне нанесла короткий визит Долли, и откидываюсь на спинку, понимая, что нельзя действовать под влиянием своего любопытства.

Молчание.

— Мне приснился сон, — наконец говорит она. — Я знаю, что вы, психиатры, любите сны.

Я откашливаюсь.

— Хочешь рассказать о нем? — спрашиваю я.

Ее взгляд затуманивается, словно она опять попадает в свой сон. Я знаю, что нужно соблюдать полнейшую тишину. Даже тиканье часов кажется оглушающим. Предвкушение вынуждает меня наклониться вперед.

— В одной тихой деревушке, в теньке, стоит маленькая девочка, — начинает она, пряча руки между бедер. — Она потерялась, не может найти маму. Девочка не знает, где она, и боится, что ее унесла река к какому-то поросшему зеленой травой берегу.

«Мама, где ты?» — зовет девочка. А вдруг ее уволокли Тигры, думает она. Девочка кричит «ку-ку», как в игре в прятки, но ни мамы, ни Тигров нигде нет. Одинокая и голодная, девочка идет к реке, зная, что холодная вода утянет ее в свои глубины за секунды. Она представляет, как держит в руках по камню, и опускается вниз, а вокруг нее снуют оранжевые рыбки. Она медленно погружается, а по реке идет рябь. Когда девочка всплывает, чтобы глотнуть воздуха, кто-то хлопает ее по плечу оранжевой лапой. Она оборачивается и понимает, что это тот, кто хочет видеть в ней только шлюху и рабыню.

«Моя мама пропала, — говорит девочка, — и у меня в миске нет еды». Тигр подходит ближе.

«Тогда работай. Зарабатывай на жизнь, — говорит он. — Вставай на четвереньки». Девочка опускается на землю, а вокруг нее собираются другие Тигры. Их глаза горят огнем.

Пауза.

— Ублюдки, любители поглазеть, — добавляет Алекса и, как мне кажется, в изнеможении откидывается на спинку.

— Да, ну и сон, — говорю я.

— Мне часто снятся сны, — говорит она. — Это ворота.

— Куда?

— В старые истории. В новые надежды. Когда как.

— Есть идеи, что это значит?

Она кивает.

— В пятницу мы были на вечеринке, — говорит она, кладя ногу на ногу, — дома у Шона. Навид тоже там был. Алексе захотелось расслабиться.

Я вопросительно смотрю на нее, отчаянно нуждаясь в разъяснениях.

Она улыбается.

— Ой, простите, — говорит она. — Я Онир. Надо было предупредить, как только я пришла.

Молчание.

— Рад познакомиться, Онир, — говорю я, лихорадочно соображая.

Видя мое замешательство, она ждет, когда я сделаю вывод: «Сейчас передо мной другая личность, Онир, а не Алекса». Я спрашиваю себя, как часто кто-то из Стаи вынужден это делать — ждать, когда до таких экземпляров, как я, дойдет, что произошло переключение. Должно быть, это их страшно раздражает, да и времени много отнимает.

— Я тоже. — Она улыбается.

— Так кто такой Навид? — спрашиваю я.

— Он управляет «Электрой». Отвратительный тип, если хотите знать мое мнение, — вынуждает девочек работать на износ, соперничать друг с другом, бороться за его внимание. На вечеринке он сказал одной из девушек, Аннабеле, что может в любой момент разрушить ее жизнь. И все из-за того, что она посмела думать о работе в другом клубе. Он полный псих.

— Все это настораживает. Элла знает, что там небезопасно?

— Вроде того, она сказала, что ей нужно заработать достаточно денег, чтобы хватило на отдельное жилье.

— Ты веришь ей?

— Не знаю. Боюсь, она втянется. Тяжело бросить работу, когда привыкаешь к определенному образу жизни. Но меня беспокоит другое, что «Электра» оказывает на нас большее влияние, чем мы думаем.

— И эта тревога находит выход в твоих снах?

— Прямой путь к сознанию.

— Ты читаешь Фрейда?

— Иногда. — Она пожимает плечами. — Джозеф дал мне некоторые рекомендации.

— Ты читала «Толкование сновидений»? — Она кивает. — Тогда, — спрашиваю я, — что ты скажешь о Тиграх?

— Преступники, агрессоры.

Я жду от нее уточнения, жестом предлагаю ей быть безжалостной к себе.

— Мой отец и Навид.

— А любители поглазеть?

— Анна, наверное.

Пауза.

— Ты думаешь, Элле причинят такой же вред, как тебе? Что Навид будет поступать так же, как твой отец?

— Да, — говорит она, — и ему это тоже нравится. Псих.

— Садист?

— Наверное.