Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке | Павел Брянцев | страница 142 | LoveRead.ec

Казацкие восстания в царствование Владислава IV. После отказа сейма исполнить просьбу казаков последние немедленно подняли восстание. В 1635 г. они избрали себе гетманом некоего Сулиша, запорожца; но Сулиш оказался неискусным предводителем: в первой же стычке с польскими войсками он потерпел поражение, был взят в плен и в Варшаве четвертован. Но эта неудача не смутила казаков: в 1637 г. они избрали себе гетманом Павлюка, сына крещеного татарина. Сначала его избрали запорожцы, а потом и реестровые казаки, причем последние выдали Павлюку своего гетмана Кононовича, любимца поляков и избранного по их желанию. Павлюк велел казнить Кононовича.

Сделавшись гетманом и реестровых, и запорожских казаков, Павлюк начал рассылать универсалы за универсалами по всем русским областям Речи Посполитой. Универсалы эти произвели сильное брожение среди русского народа; он тысячами стал убегать от своих панов в Украйну к Павлюку, который заложил стан свой в местечке Мошнах, недалеко от Черкас. Сюда в короткое время с обеих сторон Днепра собралось около 30 000 человек. Но Павлюк, намереваясь начать с Польшей борьбу на жизнь и на смерть, считал это число недостаточным. Поручивши начальство над ним своему другу Скидону, он сам отправился в Запорожскую Сечь для нового сбора казаков с целию усилить свою армию.

Весть о новом восстании казаков скоро достигла Варшавы. Польское правительство немедленно отправило против казаков около 40 000 человек войска под начальством коронного гетмана Конецпольского и его товарища Потоцкого. 6 декабря близ деревни Кумейки произошла кровопролитная битва между Скидоном и Конецпольским^[293]. Русские бились отчаянно и уже стали одолевать поляков, но в это самое время поднялась сильная снежная буря прямо в лицо казакам; снегом засыпало им глаза так, что они не могли различить своих от чужих; а между тем поляки, воспользовавшись этим, поналегли на казаков, те не выдержали и отступили к местечку Боровицам. Вслед за отступлением Скидона к Боровицам сюда прибыл сам Павлюк с несколькими тысячами запорожцев и, значительно усилив ими свое войско, хотел вступить в новую битву с поляками, и наверно выиграл бы ее. Но товарищ Конецпольского Потоцкий, управлявший войском за отсутствием гетмана, и друг его, брацлавский воевода Адам Кисель, успели не только предотвратить опасность, но даже направить дело в самую благоприятную для Речи Посполитой сторону. Дело вот в чем: Адам Кисель, как человек русский и православный, хорошо был известен реестровым казакам и уважаем ими; пользуясь этим, он смело явился в их стан и стал уговаривать смириться пред польским правительством, обещаясь за это выхлопотать им у Владислава IV большие привилегии. Благодаря своему красноречию, а также подаркам Потоцкого, Адам Кисель добился успеха: все реестровые казаки перешли на сторону поляков, мало того, они даже арестовали Павлюка с товарищами его и выдали Киселю и его другу Потоцкому, причем, однако, взяли с поляков клятву, что Павлюк с товарищами не будет казнен^[294].

Павлюка и его товарищей привезли в Варшаву. Напрасно Кисель пред сеймом умолял даровать им жизнь, ссылаясь на свою клятву и клятву Потоцкого; его протеста не уважили: казацким предводителям отрубили голову. Мало того, сейм предписал еще Потоцкому опустошить Украйну и казнить всех казаков, которые принимали участие в мятеже, не разбирая – реестровые они или простые, домовитые.

Исполняя волю сейма, Потоцкий два раза прошел Украйну вдоль и поперек, разорил и разграбил целые казацкие селения, причем жителей предал страшным мучениям. По словам одного современника, Потоцкий уставил посаженными на кол русскими всю дорогу от Нежина до Днепра. Предавая казни русских, он обыкновенно кричал: «Я из вас восковых сделаю!», но получал смелый ответ: «Если ты, пан гетман, хочешь казнить виновных, то посади на кол разом всю правую и левую сторону Днепра».

В одной малороссийской рукописи записано предание о Тарасе Трясиле, будто он, испуская дух от страшных мучений, крикнул полякам с дерева, на котором его сожгли живым: «Помните, ляхи безбожные, что нет той силы на свете, которая одолела бы казаков!» И он правду сказал: чем больше поляки казнили казаков, тем отважнее и смелее они делались. Так было и на этот раз: лишь только Потоцкий оставил Малороссию, как началось там новое восстание.

На этот раз (это было весною 1638 г.) запорожцы выбрали себе атаманом бывшего нежинского полковника Степана Остраницу, а в помощники ему дали некоего Гуню. Остраница, подобно своему предшественнику Павлюку, также разослал универсалы с призывом вооружиться против поляков за православие и русскую народность. Вследствие этих универсалов у Остраницы к началу лета собралось около 40 000 человек войска, с которым он и выступил из Запорожья в Малороссию для борьбы с Речью Посполитой.

Польское правительство отправило против казаков армию в 50 000 под начальством того же Потоцкого. Враги встретились недалеко от Переяславля. Здесь, при небольшой речке Голтве, произошла кровопролитная битва между Остраницей и Потоцким. Бились целый день; новый казацкий гетман показал себя в этой битве отличным полководцем; Потоцкий был разбит наголову и едва спасся бегством. После поражения Потоцкого польское правительство сделало предводителем своего войска Лянкоронского. В конце лета 1638 г. Лянкоронский с новою армиею двинулся против Остраницы. На р. Сторице он встретился с казаками, и тут произошла новая битва, окончившаяся совершенным поражением Лянкоронского. Потеряв битву, Лянкоронский с остатками войска начал быстро отступать. Пройдя верст 200, он остановился в местечке Полонном; но тут окружил его следовавший за ним по пятам Остраница. Гибель поляков была неизбежна; но они избегли ее самым вероломным образом, именно: находясь в безвыходном положении, поляки сначала обратились к Остранице с предложением мира, но тот отказал, тогда по просьбе их из местечка Полонного выступило православное духовенство с крестами, иконами и хоругвями и направилось в казачий стан; явясь к Остранице, оно стало просить его пощадить местечко и помириться с поляками; при этом православное духовенство заявило Остранице от имени польского гетмана, что в случае согласия казаков на мир православным дадут одинаковые права с католиками и полную свободу вероисповедания. После некоторого колебания Остраница согласился на мир. Договорные статьи сего мира были подписаны в одной из церквей местечка Полонного и подтверждены обоюдною клятвою над крестом и евангелием.

Казаки опять поверили полякам, но и на этот раз были вероломно обмануты ими.

По заключении мира Остраница распустил казаков по домам на отдых, а сам с войсковыми старшинами и полковниками отправился в г. Конев помолиться в тамошнем монастыре за благоприятный исход предпринятого им дела (восстания). Но когда казаки спокойно молились Богу в коневском монастыре, вдруг на них напали поляки и всех до одного, в числе 87 человек, схватили, заковали в железо и отправили в Варшаву, монастырь же подожгли. В Варшаве казакам было объявлено, что Лянкоронский не имел права заключать договор с бунтовщиками без согласия сейма, а потому этот Полонный договор считается недействительным; затем предали их суду, который, как и следовало ожидать, приговорил всех захваченных к смертной казни. В назначенный для этой казни день поляки устроили церковную процессию из одного Варшавского костела к эшафоту. Среди этой процессии они поместили скованных казаков, которые двигались вместе с нею до самого места казни. Казнили казаков разными казнями: одним отрубили голову, других повесили, третьих четвертовали, самого же Остраницу колесовали.