– Вурдалак замышляет что-то недоброе. Он раскапывает землю, что была под твоей избушкой, и поднимает невест из могилы. Ты должна его остановить.
Ягиня прищурилась. Она почувствовала подвох: тон голоса Кощея изменился, его движения стали более плавными, осанка сникла. Яга наклонилась, присмотрелась к омертвевшим глазам царевича.
– Что ты здесь забыла? – ее голос прозвучал угрожающе.
– Ты закрыла свой разум, я не могла попросить тебя о помощи. Сейчас никто в Залесье не сможет справиться с проклятьем, только у тебя есть сила!
– Да что ты? Зачем мне помогать вам, а? Мне и сейчас неплохо живется.
– Умоляю! Мой сын…он…
– Что с ним?
– Он умер!
Ягиня чуть склонила голову и замолчала. Ее глаза ушли в сторону, словно она глубоко задумалась.
– Я слышу его дыхание.
– Что?
– Домовой дышит. Он не умер.
– Но…как?
– Похоже, скоро ты совсем голову потеряешь, сестра. Вылезай из этого дупла и иди к семье. Я не желаю тебе помогать.
– Неужели ты не понимаешь? – Кикимора собралась с духом. – Я не хотела говорить тебе этого, но сейчас не время для ссор и обид. Поэтому…Вурдалак убьет Кощея. Так сказано в лесном пророчестве.
– Ты не можешь этого знать! – Яга подернула плечом, но навострила уши.
– Теперь я – сердце Великого Дуба. Скоро я исчезну из мира живых и стану бесплотным духом. Все, о чем я прошу тебя, спасти моих любимых и всех, кого еще можно спасти. Кому-то предначертано умереть, и мы ничего не сможем с этим поделать.
– Погоди-ка, – Яга поскребла подбородок острым когтем, – если есть лесное пророчество, в нем должно быть сказано больше об Избранной. Что там сказано про нее? Как может Вурдалак убить Кощея, если Кощея убить невозможно?
– Об Избранной здесь не сказано ничего, – сказала Кикимора, – в пророчестве упоминается кое-кто другой.
– Кому тогда суждено спасти Залесье?
– Тебе, сестра моя.
3
Ягиня замирает. Слова сестры пробуждают в ней зловещий хохот.
– Я и не думала, что ты преподнесешь мне такой подарок, сестричка! Столько лет ожидания не могли пройти даром! – она смотрит на черную руку и машет ей перед глазами Кощея. – Видишь? Это – часть моей ноши. Я отобрала силы у Мары, чтобы вернуть Кощея из мертвых. Богиня оказалась милосердна ко мне – наградила лишь этой язвенной рукой. Теперь я понимаю, почему она не убила меня, хоть я никогда и не боялась смерти.
Кикимора радуется своей победе. Она сжимает руку сестры и улыбается. Ягиня отстраняется и смотрит на Кощея.
«Вот бы он всегда мне так улыбался», – думает она, ее радость исчезает, уступая место раздражению.
– Ладно. Я поняла. Попробую что-нибудь сделать, но сгинь из моего царевича!
– Я люблю тебя, – говорит Кикимора.
Ягиня не отвечает. Взмахом руки она выбивает сестру из сознания Кощея.
– Вот еще, будет мне тут на жалость давить, – ворчит Яга, глядя на царевича, приходящего в себя.
– Что произошло? – спрашивает он.
– Ничего, мой милый царевич. Ты уснул на мгновение, но теперь все прекрасно, – она гладит его по щеке.
Яга выглядывает в окно: рассвет едва брезжит, тихо поют птицы, ветер тревожно качает верхушки деревьев.
– Кощей, – зовет она, – мы можем все исправить. Я спасу Залесье, верну тебе сердце, и ты полюбишь меня, позабыв о своей девчонке. Это возможно? Я знаю, что возможно.
– Разум говорит мне, что сердцу не прикажешь, – отвечает царевич, – но ради Залесья я готов попробовать.
– Я знала, что ты не откажешь мне в просьбе, – Кощей видит на лице ведьмы искреннюю скромную улыбку. Он не видел ее такой уже давно. При их первой встрече она едва осмеливалась поднять на него глаза, что-то лепетала себе под нос, но не стеснялась угостить его приготовленными яствами и настойками.
Теперь Кощей помнит их встречу так, словно она была вчера. Запахи еды, трав, скромные улыбки и взгляды Ягини, ее робкое прикосновение к его руке. Но помнит он также и свои намерения, с которыми ехал к избушке. Он собирался убить ведьму, чтобы доказать братьям, что он ничем от них не отличается. И это воспоминание нитью проходит через его разум, разрывая несколько звеньев приворота Яги.
Теперь любовь Кощея становится смертельно опасной.
– Твой братец Вурдалак совсем от рук отбился, – говорит Ягиня. Раньше бежал ко мне, как собачонка, а теперь грязные дела за моей спиной проворачивает. Я бы хотела показать ему, где его место. Ты ведь поможешь мне?
Кощей кивает.
– Что я должен сделать?
– Мы отправимся в Тихую рощу и поженимся.
– Но ты ведь этого не хотела?
– Я была наивной и глупой. Теперь у меня раскрылись глаза. Я больше не стану чьей-то пешкой. Я стану царицей!
4
Кикимора пробралась в Густую рощу. Чем ближе оказывалась Кикимора к дому, тем сильнее она ощущала биение сердца Домового.
«Домушка», – прошептала она.
– А? Ты слышала? – он с подозрением огляделся и посмотрел на Майю. Та покачала головой. – Что за…
«Я в твоей голове, родной».
– Мама?.. Как? Что произошло?
«Я так рада, что ты жив! Думала, никогда больше не смогу увидеть тебя!» – ее голос задрожал.
– Водяной спас меня. И Майя, – Домовой улыбнулся. – Тебе не о чем беспокоиться! Лучше вернись домой.
«Я не могу. Мне нужно защитить Залесье».
– Что? Опять? Я живу уже больше двух столетий, а ты все про спасение Залесья думаешь? Неужели твоя семья тебе не нужна?
«Ты знаешь, что это не так. Я люблю вас обоих».
– Ты хоть понимаешь, почему я тогда сбежал? – Домовой обиженно уставился в кроны деревьев и ткнул в них пальцем. – Потому, что ты все время занималась лесом! Ты всегда куда-то пропадала! Ты была мне так нужна!
Кикимора сдержала вздох. Слова сына больно впечатались ей в мысли. Он говорил то же, что говорила ей Ягиня.
«Та прав, Домушка. Я была ужасной матерью. Прости меня».
– Ты… – Домовой хотел высказаться, но замолчал. – Когда ты вернешься?
«Я не смогу вернуться, пока проклятье не исчезнет».
– Что?! Как так?
«Я стала сердцем Великого Дуба, Домушка, и буду поддерживать твоего отца до последнего вздоха».
Домовой зажмурился. Из-под стиснутых ресниц выкатилась слеза, пробежалась по щеке, намочив веснушки, и спрыгнула с подбородка.
– Не хочу больше ничего о тебе слышать! – крикнул он, развернулся и побежал в лес.