«Всего еси исполнена земля русская…». Личности и ментальность русского средневековья. Очерки - читать онлайн книгу. Автор: Антон Горский cтр.№ 28

В результате похода Михаил Тверской признал себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича, а великое княжение — его «отчиной»: «А вотчины ти нашие Москвы, и всего великого княженья, и Новагорода Великого, блюсти, а не обидѣти. А вотчины ти нашие Москвы, и всего великого княженья, и Новагорода Великого, под нами не искати, и до живота, и твоим дѣтем, и твоим братаничем». Он также отказался от сюзеренитета над Кашинским княжеством, взял на себя обязательство по совместным с Москвой действиям в отношении Орды (см. выше) и отказался впредь принимать ярлыки от татар на великое княжение (в обмен на обязательство Дмитрия не делать того же в отношении Твери) ^[325].

Ответом Мамая был удар по союзникам Москвы: в конце 1375 г. его отряды вновь повоевали Запьянье и разорили Новосиль — столицу князя Романа Семеновича. В 1376 г. великий князь «ходилъ за Оку ратию, стерегася рати тотарьское» ^[326].

В начале 1377 г. соединенные силы Московского и Нижегородского княжеств (московскую рать возглавлял Дмитрий Волынский, нижегородскую — сыновья Дмитрия Константиновича Василий и Иван) отправились в поход на Волжскую Болгарию (один из улусов Орды). Здесь правителями были Асан и Махмат-Салтан (остается неясным, были ли они в 1377 г. зависимы от Мамая или самостоятельны). Татарские князья вынуждены были капитулировать, выплатить контрибуцию (2000 рублей двум великим князьям и 3000 — «воеводам и ратемъ») и принять «даругу» (сборщика дани) и таможенника ^[327]. Волжская Болгария, таким образом, оказывалась в зависимости от Нижнего Новгорода и Москвы.

Очевидно, что в отношении ордынских «князей» великий князь московский действовал так же, как в отношении русских князей. Фактически он попытался как бы занять в отношении первых место, какое занимал правитель Орды. Тем самым великий князь ставил себя на один уровень с Мамаем, семью годами ранее приводившим Волжскую Болгарию (с помощью нижегородских войск) к покорности.

Летом того же года московско-нижегородское войско (московскую часть возглавляли воеводы, нижегородскую — Иван Дмитриевич), ожидая нападения пришедшего из Заволжья независимого от Мамая «царевича» Арабшаха (Арапши), пропустило удар татар из Мамаевой Орды и потерпело тяжелое поражение на реке Пьяне, вслед за чем ордынцы разорили Нижний Новгород. В том же году Арабшах повоевал Засурье ^[328].

Воодушевленный успехом, Мамай летом 1378 г. решил нанести удар непосредственно по Московскому княжеству, направив на Дмитрия Ивановича сильное войско под командованием Бегича. 11 августа на реке Воже, в пределах Рязанской земли, московско-рязанское войско нанесло Мамаевым татарам сокрушительное поражение. По-видимому, русские войска состояли только из великокняжеских и рязанских полков: в бою центром командовал сам великий князь, флангами — его окольничий Тимофей и князь Даниил Пронский. Несколько ранее, в конце июля, ордынцам вновь удалось разорить Нижний Новгород ^[329].

В отместку за поражение на Воже Мамай напал в том же году на Рязанскую землю. Ее столица Переяславль-Рязанский была сожжена, а князь Олег Иванович спасся, бежав за Оку ^[330].

12 февраля 1378 г. умер митрополит Алексей, выходец из московских бояр, поддерживавший все начинания Дмитрия. Преемником его должен был стать болгарин Киприан, еще в 1375 г. поставленный в Константинополе в митрополиты русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского, с тем чтобы после смерти престарелого Алексея объединить под своей юрисдикцией всю Русь. Однако Дмитрий не принял Киприана: по прибытии в Москву митрополит был арестован и выслан. Великий князь захотел поставить митрополитом своего духовника Митяя (Михаила), лишь недавно, в 1376 г., по воле Дмитрия поставленного в архимандриты кремлевского Спасского монастыря — до этого Митяй был священником. Желание Дмитрия иметь своего человека на митрополичьем престоле, грозившее разделением митрополии (епархии, находившиеся на территории Великого княжества Литовского, могли остаться под юрисдикцией Киприана), встретило оппозицию со стороны видных представителей духовенства — епископа Дионисия Суздальского, игуменов Сергия Радонежского и Феодора Симоновского. Тем не менее, летом 1379 г. Дмитрий отправил Митяя в Константинополь на поставление. Однако в пути претендент умер, и члены посольства по своей воле добились у патриарха и Священного собора поставления в митрополиты одного из сопровождавших Митяя иерархов — переяславского архимандрита Пимена ^[331]. Это было уже в июне 1380 г., когда близилась развязка конфликта с Мамаем.

К лету 1380 г. Мамай основательно подготовился к решающей схватке с Москвой. Не надеясь после Вожи только на собственные силы, он заключил союз с новым великим князем литовским Ягайло Ольгердовичем. Власть Мамая признал Олег Иванович Рязанский, видимо, желая избежать нового разгрома своего княжества. В то же время он предупредил Дмитрия Ивановича о выступлении Мамая ^[332]. Дмитрий также готовился к схватке. Зимой 1379–1380 гг., когда уже было известно о союзе Мамая с Ягайло, он направил войска на Северскую землю, входившую в состав Великого княжества Литовского. Местный князь Дмитрий Ольгердович, старший брат Ягайло, со своими боярами перешел на сторону Москвы и получил в держание Переяславль-Залесский. Еще ранее, в 1378 г., на службу к Дмитрию Ивановичу перешел самый старший из Ольгердовичей — Андрей (старшие сыновья умершего в 1377 г. грозного литовского правителя были недовольны передачей престола Ягайло — сыну Ольгерда от второго брака, с Ульяной Тверской) ^[333].

В начале кампании, когда Мамай с войском кочевал за Доном, а Дмитрий находился в Коломне, Мамаевы послы привезли требование платить выход, как при хане Джанибеке (сыне Узбека), «а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хотѣ ему выход дата по крестьяньскои силѣ и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхотѣ» ^[334]. Под «своим докончаньем» имелось в виду соглашение, заключенное Дмитрием с Мамаем во время личного визита в Орду в 1371 г. Но Мамай, рассчитывая на перевес в силах, не уполномочил своих послов идти на уступки.