Вверх тормашками в наоборот. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 69

– Нет! – только и смог пискнуть он, но вложил в это крохотное слово столько боли и отчаяния, что темнота, колыхнувшись, раскрыла пасть и милостиво его сожрала.

– Нет! – кричал и протягивал руки в бреду.

– Нет! – вопил, когда прохладные руки стирали пот со лба и пытались влить через сжатые до боли зубы отвар от лихорадки.

– Нет! – хрипел в агонии и видел тени, что приближались плотным кольцом и сжимали его в объятьях.

Найя вынырнула из тьмы и оградила тонкой рукой от удавки, что уже почти задушила его. Улыбалась светло, как всегда, но уже была почти бестелесной, прозрачной насквозь: через её тело он видел пышные, похожие на сдобные булочки, облака.

– Помни о небе, – прошелестела муйба сухими губами и растаяла.

А он очнулся, раскрыл глаза. Рядом находились люди. Чёрный, как твердь, отец, пухлая зарёванная тётка Ули, прижимавшая к большой груди бледную Бруну, и ясноглазая незнакомка.

– Пришёл в себя, – выдохнула она мелодично и провела прохладными пальцами по его лбу. – Значит скоро дело пойдёт на лад.

– Нет, – заплакал Файгенн от боли, понимая, что перед ним – новая муйба, но вскоре уснул от слабости, а когда очнулся в следующий раз, больше не твердил неизменное «нет», а молчал, давая возможность жестокой Обирайне самой разобраться: жить ему или не стоит.

Он никогда больше не спрашивал о Найе. Ни разу. И на сбивчивые попытки отца объяснить что-то, не откликнулся. Заткнул уши и помотал головой:

– Не надо. Я знаю, – и стало ещё легче жить дальше.

Когда Файгенну минуло двенадцать, сгинул отец. Ушёл на заработки и не вернулся. Вряд ли он забыл о своих детях. Что-то случилось – Файгенн это чувствовал.

Последние два года они с Бруной жили у тётки – родной сестры отца. Той самой большегрудой Ули, что изредка помогала им. У тётки своих было пятеро, и два лишних рта она приняла с охами и ахами, больше из страха перед мнением горожан, чем из сердобольности или родственных чувств.

Файгенн подрабатывал везде, где только мог. Не забывал тренироваться с мечом, как учил отец, но на детские забавы времени уже не оставалось. Ушли в сторону друзья, осталась только выматывающая работа да Бруна, что встречала его по вечерам. У неё – ясные глаза и улыбка ярче солнца. Говорили, она похожа на мать, но Файгенн не помнил лица той, что родила его когда-то. Бруна напоминала ему Найю.

Виттенгарская муйба была права: небо таки позвало его, но так, что лучше бы он ушёл топтать Небесный Тракт. Файген стал жертвой небесной твари, и это уже не изменить. Файгенна спасли чужие люди и нелюди, и он знал: Обирайна сделала это для чего-то.

Про небесный груз он подслушал у костра и не удивился. Даже тому, что грузом была девчонка. Она другая – он понял это, когда его вытащили из кокона, но ещё не догадался, что в ней не так. Но, уже зная, не собирался никуда уходить.

Зачем? Здесь родной город и можно как-то жить. У него на руках маленькая сестрёнка, никому не нужная, кроме него. Но Обирайна в очередной раз щёлкнула Файгенна по носу.

– Отдашь пацана – получишь деньги, – гундосил высокий стражник. – Подумай, я не тороплю. Ему всё равно не жить, загнётся рано или поздно, а так у тебя будет шанс поднять на ноги своих детишек.

Тётка плакала. Она вообще была не злая – большегрудая Ули. Замученная только и пугливая, с очень слабенькой силой. Её не хватало даже на бытовуху, а о том, чтобы заработать, речи и не шло. Муж её, пройдоха и бабник, то появлялся, то исчезал. Иногда приносил деньги, а чаще – делал тётке очередного ребёнка и снова отправлялся покорять неведомые тверди Зеосса и его бесконечных прелестниц.

– Я уйду, – сказал Файгенн тётке, как только она вошла и кинула на него воровато-алчный взгляд. – Уйду, – придавил он голосом, чтобы она прочувствовала каждое слово: – но если ты обидишь Бруну или попробуешь торговать ею, берегись. Потому что я вернусь, и тогда ты ответишь за каждую её слезинку.

Ули вначале пугливо кивнула, а затем на её губах промелькнула кривая ухмылка, а в голове застучали колотушками гаденькие мыслишки.

– А вот это ты зря. Не зли меня, Ули!

Она, наверное, хотела язвительно спросить, а что будет-то, но не успела. Он выплеснул из себя всю ярость обид, что накопилось немало за два года.

Задрожали миски и качнулся, жалобно охнув, плохонький домишко. Рухнул, развалившись на части, старый деревянный стол, а из вёдер выплеснулась вода – залила пол и забурлила, вспениваясь, как море, которое он никогда не видел.

Он отстранённо смотрел, как колыхнулась тёткина грудь, слышал, как вырвался дикий вопль из её раскрытой широко глотки, и, закрывая глаза, пытался усмирить тёмные тучи, что рвались из груди и грозили разрушить всё.

Улыбнулся страшно, сверкнув глазами из-под непокорной сизо-голубой пряди.

– Забудь! – бросил резко. – Я передумал. И на версту не подходи к Бруне. Иначе пожалеешь!

Выскочил из дома и вихрем понесся через город, боясь опоздать. Таким он и ворвался к ясноокой муйбе – дикий и задыхающийся от быстрого бега. Видел, как притихли детишки, как удивлённо посмотрела на него десятилетняя сестрёнка.

Ясноокая Сиянна поняла всё без слов. Взяла его за руку и отвела в сторону.

– Мне больше не к кому обратиться, – шумно пробормотал он, втягивая воздух в пересохшее горло. – Я не могу взять её с собой, но и у тётки оставить не могу. Прошу тебя: позаботься, пожалуйста.

Он никогда и никого ни о чём не просил, а тут готов был упасть на колени, но делать этого не пришлось.

Муйба кивнула и убрала прядь с его глаз.

– Не беспокойся. Бруна останется со мной. Иди за своим небом, сынок.

И тогда он понял: она знает. Развернулся и собрался бежать дальше, но обернулся и попросил ещё раз:

– Не подпускай к ней Ули, ладно?

Муйба широко улыбнулась, сверкнув крепкими зубами, и всплеснула руками:

– Думаешь, она подойдёт к ней после твоей угрозы?

– А вдруг? – Файгенн улыбнулся в ответ, понимая, что может уйти со спокойствием в душе.

Он поманил Бруну пальцем, а когда егоза примчалась и упала в его объятья, прижал её к груди так сильно, что выбил из малявки дух.

– Слушайся Сиянну, Бруна. Теперь ты будешь жить с ней.

Он видел, как хлюпнули слёзы из глаз малышки. Вытер их осторожно пальцами и добавил так твёрдо, как только смог:

– Я вернусь. Обязательно. Верь мне. Вернусь! Ты только жди меня.

– Я дождусь тебя, Фай, – прошептала сестрёнка и обняла крепко-крепко, как только смогла.

Он с трудом оторвал от себя детские ладошки и подвёл Бруну к Сиянне. Неловко пригладил сине-зелёную стружку мелких тугих завитков и, развернувшись, помчался прочь.

– Только вернись, Фай, ты обещал! – несся ему вслед тонкий девчоночий голосок. Стегал его и придавал ускорения. Только бы не опоздать. Только бы не опоздать!