Вверх тормашками в наоборот. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 71

– А ты? – спросила машинально. Почему-то хотелось летать – столько лёгкости внутри, как никогда раньше.

Файгенн смотрит куда-то за её плечо. Выражение глаз не меняется, но твёрже становится костлявый подбородок, рельефнее губы.

– Я тоже. Дойду до цели. Но другим путём. И, наверное, не с вами.

Затем, словно очнувшись, смотрит ей в глаза – очень глубоко, на самое дно бесконечного колодца. Туда, куда она не позволяла заглядывать никому, даже себе – очень редко.

– Главное – не бойся. Никогда не бойся, слышишь? Страх съедает силу, а тебе ещё так долго идти, Мила.

Он произносит её имя нежно, с хрипотцой, и её снова кидает в жар. Открывает рот, пытаясь что-то ответить, но не может подобрать слов.

– Вот он – источник, – довольно мурлычет кровочмак, что появляется неизвестно откуда. Он это умеет: исчезать и появляться, когда его никто не ждёт.  – Я уже хотел сам, а тут так кстати и вовремя.

– Что сам? – лепечет она в растерянности и пунцовеет сильнее, не в силах оторвать руки, бережно зажатые в ладонях странного мальчишки.

– Поделиться силой хотел, – уточняет Айбин, – но мёртвая сила кровочмака немного не то, что нужно живой девочке. Я тоже водный, как и он. Как и ты.

Сказал – и снова исчез, будто и не было его рядом. Вот же тёмная тайная личность.

– Не бойся его, – попросила. – Он странный и временами противный, вредный, но хороший. Добрый даже, наверное.

Файгенн наконец-то отпускает её руки, вздыхает, поправляет прядь, упавшую на глаза.

– Я не боюсь. Наверное, уже ничего не боюсь. После той ночи. Будто прошлое закончилось и началось что-то другое. Не новое, нет. Иное – чему я пока не знаю применения. Но понимать себя стало легче. Смотри!

Мальчишка лезет в карман и протягивает ладонь. На ней блестит в свете огня камень на прочном шнурке.

– Он настоящий, солнечный. Мне подарил его отец. Сказал, что настоящие мужчины должны уметь контролировать себя, а камни выпрямляют завихрения, делают нас спокойнее, глушат ненужные всплески. Может, так оно и было, но не сейчас. Даже если я с головы до ног обвешаюсь солнечными камнями, они не смогут сдержать меня. Да я и не хочу, понимаешь?

Он выпятил подбородок и с силой сжал кулон в руке. Твёрдый, как твердь. Упрямый, как упругая ветка, что, сгибаясь, не сдаётся, а, распрямляясь, хлещет больно и снова становится прежней.

– Понимаю, – Мила смотрит ему в глаза и осторожно гладит его кулак – абсолютно смелый жест для писклика, что всю жизнь боялся прикосновений и окружающего мира.

– Я и это не воспринимаю как проклятье, – Файгенн задирает рубашку, и Мила видит, как бродят по его телу золотые метки с тёмной каймой. – Они часть силы, нечеловеческой, но почему-то оставшейся во мне. Такого больше нет ни у кого из пленных, я знаю. Я должен бы ненавидеть золотую тварь, и не могу.

Мальчишка встаёт, прячет в карман кулон, одёргивает рубашку.

– Спокойной ночи, Мила.

Она прикрывает глаза, впитывая его голос в себя. Кивает, потому что не может сейчас ответить. Только сердце бьётся часто-часто, как капли дождя, что неожиданно срывается с небес.

Сейчас в ней живёт море – огромное и бурное, с волнами-барашками, белоснежной пеной, щекочущейся в ямке между рёбер и внизу живота. Хочется прикрыться руками, чтобы унять зуд, но она не смеет пошевелиться.

Пиррия

Больше не имело смысла тянуть. Она уже достаточно поправилась, и нужно было решить: либо идти одной, либо остаться с ними. Никто не стал ей близок. Никто и не попытался приблизиться. Пиррия не знала, радоваться этому или огорчаться. Только финист неизменно оставался с нею. Наверное, только птица ей почему-то верила, и от этого становилось только хуже.

– Я хочу поговорить, Геллан, – отвела она в сторону бывшего властителя Верхолётной в сторону. Просто взяла за руку и властно поволокла за собой. Геллан не сопротивлялся, не напрягался. Пошёл почти покорно. Ей бы радоваться, но понимала: он просто не перечит. Значит ждал этого разговора.

Она без увёрток и хождений вокруг да около показала пальцем на кулон:

– Я шла, чтобы шпионить. Властительный Панграв принудил меня, оставалось только согласиться. Ему зачем-то нужны вы, но больше – его сын, Раграсс.3efa01

По приподнятым бровям Геллана и удивлению в его глазах она поняла, что проболталась. Впрочем, она давно решила не скрываться.

– Если я выкину кулон или не буду выходить на связь, он найдёт способ следить. Или что-нибудь ещё хуже.

– Так выходи, показывай, что считаешь нужным. Я так понимаю, не обязательно показывать всю правду. Пусть следит, если ему от этого легче.

А вот про кулон он знал – видно. Спокойно говорит, без напряжения.

– Давно ждал, когда ты расскажешь. Не хотел бы ловить тебя и следить. Ты можешь думать, что хочешь, но я не враг тебе. Пирр. И никогда им не был.

Она горько сжимает губы. О, да. И другом тоже никогда не был, что уж теперь. Это ей когда-то хотелось. Дружбы и чего-то большего. Только теперь всё настолько далеко, что смешно вспоминать об этом.

Пиррия вдруг поняла, что больше не бесится, не сходит с ума. Как будто кто-то взял и поменял ей мозги. Наверное, правду говорят: время лучший лекарь, особенно когда события тебя перед этим калечат и заставляют делать выбор.

– Я должна бы ненавидеть тебя и всех. Вероятно, это ещё бродит во мне, но уже не получается подогревать прошлые обиды, – призналась так честно, как не могла сделать даже перед самой собой. – Может, если бы горел во мне огонь, ничего не изменилось. А теперь… неполноценная я, недочеловек, утративший силу.

– Ты просто устала, Пирр, – Геллан произносит слова спокойно, и они падают куда-то глубоко, как зёрна. Что прорастёт из них? Она хотела бы это знать. Наверное. – Устала, болела, терзалась. Настало время отдохнуть и подумать. Не спеши. Оглядись вокруг. Посмотри на всех не через искажённый ненавистью взгляд, а просто, как смотришь на природу или огонь. Ведь ты не видишь их уродливыми, неправильными, враждебными тебе?

Она покачала головой и схватилась за горло. Его слова душили, но Пиррия знала: сейчас ей это нужно.

– И когда ты освободишься, сила вернётся к тебе.

Зачем он сказал это, зачем?! Она тряхнула головой и скривила губы, чувствуя, что слёзы подступают очень близко.

– К утратившим сила не возвращается. Ты же знаешь. Так, обломки, может быть. Жалкая искра, которой никогда не стать бушующей стихией.

Геллан смотрит не мигая, лишь бровь поднимается иронично, будто он видит то, что ей недоступно.

– Никто не знает этого, Пирр. Никто. Потому что замыкаются на своих несчастьях и носятся с ними, как с болячкой. Ковыряют без конца, не давая заживать, пока она не превращается в язву, пока она не распространяется, как зараза. Зачем тебе это, Пирр? Попробуй другое.