Вверх тормашками в наоборот. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 72

Юноша смотрит сквозь меня, прислушиваясь к чему-то. Лицо, освещённое солнцем, прорисовано чётко, как тонкой кистью… Совершенное в каждой чёрточке, в каждой линии… Юноша сжимает губы — и уже нет сомнений: это он, только моложе и ещё не обезображен. Мягко, почти невесомо, как будто в теле нет костей, скользит он средь камней, то теряясь, то выныривая из густых зарослей.

Примагниченная, иду вслед, уже не глядя под ноги, спотыкаясь, но боясь оторвать взгляд от Геллана. Кажется: отведёшь глаза — и потеряешь его, не найдёшь больше…

Он впереди, я безнадёжно сзади — неловкая, неуклюжая, чудом удерживающая равновесие… Ногам не больно, ладоням, что цепляются за острые каменные выступы, — тоже…

Вдали слышится топот копыт и почти неразборчивая пьяная брань… Геллан превращается в струну — опасную, режущую, натянутую. Пальцы сжимают меч. Он делает шаг назад, камни сыплются из-под ног — громко, звеняще, как гигантское драже, а эхом — свистяще-шипящий рёв…

Хочу крикнуть, но только раскрываю рот: ни звука, хоть я напрягаюсь и стараюсь протолкнуть воздух. Но Геллану не нужно моё предупреждение: он оборачивается быстро, как гибкая лоза, что пригнули к земле и отпустили на волю.

Шея, изогнутая знаком вопроса, блестит на солнце тусклой медью… Умная узкая морда с ушами, прижатыми по-кошачьи к голове, — страшна и не похожа на ту, что я знаю… Резкий кивок — и град сверкающих камней бьётся о скалы. Геллан уворачивается и поднимает меч, делает выпад, но Дирмарр уже справа и не ждёт, когда жертва развернётся… Геллан успевает — каким-то чудом… Кончик меча задевает шею, но без силы, по касательной — маленький шрамик на память, тонкий, как нить, изогнутый, как молодой месяц на небе… Я гладила его пальцем, когда мыла и чистила червлёную чешую белым песком…

Геллан лежит на камнях, будто спит. Не Геллан даже, а фигура юноши, укрытая блестящим покрывалом… Острым, твёрдым, переливающимся радужно на солнце — не отвести глаз, не сойти с места…

Драко шипит и, пятясь, скрывается за камнями…Что в его глазах? Сожаление?.. Страдание?.. Вина?.. Что угодно, только не торжество победителя…

Холодными пальцами хватаюсь за пылающие щёки и кричу, кричу, ору безмолвно, срывая связки и чувствуя боль в горле… Не пролитый звуком крик рвёт болью виски на осколки — и я падаю в темноту, глубоко-глубоко, на самое дно, где нет ничего, кроме тьмы…

— Дара, Дара… очнись! — его голос, властный до противности, красивый, как звёздное небо…

Прохладные руки касаются моих пылающих щёк — и становится хорошо, как в детстве, когда мамина рука приходила на помощь, вырывая из ночного кошмара или температурного бреда…

Открываю глаза. Вот он, рядом. Добрый занудливый Геллан. Волосы стянуты на затылке, сжатые челюсти делают лицо уродливее из-за резко выделившейся вмятины с лучами. Почему, интересно, он всегда повёрнут ко мне именно этой стороной?..

Глаза смотрят встревоженно и напряжённо. Позади маячит лицо Келлабумы с потрясающими мягко вылепленными скулами на полноватом лице…

Я цепляюсь руками за его прохладные ладони и покрепче прижимаю к щекам.

— Дара?..

— Я помню твоё лицо, Геллан. Теперь я помню твоё настоящее лицо! — говорю неожиданно звонко, ломая языком хрупкий лёд безмолвной немоты. Говорю — и снова проваливаюсь в темноту…

Я слышу, как он ругается сквозь сжатые зубы. Что-то прохладное и мокрое касается лба. Кажется, я очнулась почти сразу, но глаза открывать не спешу.

— Ну, и что всё это значит? — злится Геллан и что-то опрокидывает: ему тесно в маленькой каморке Келлабумы. — Надо увозить её отсюда: наверное, газ вызывает у неё галлюцинации и беспамятство. Она не такая, как мы, надо помнить об этом.

Муйба шелестит чем-то, шуршит её юбка.

— Это не галлюцинации и не бред, Гелл… В одном ты прав: она не такая, как мы, поэтому и случилось с ней это.

— Что — это?! — Геллан рычит, сдерживаясь, чтобы не кричать.

— Здесь пересекаются временные линии, сынок. Мешается будущее с прошлым… Думаю, она попала в одну из трещин. Скорей всего, нырнула в прошлое.

— Глупо спрашивать, откуда ты это знаешь?

Наверное, муйба улыбается.

— Не глупо, Гелл, а необъяснимо. Чувствую, как животные, — внутри. Разве это объяснить?..

Я приоткрываю глаза, слежу за ними сквозь ресницы. Келлабума спокойна. И улыбается, да. Геллан зол. Если не теснота, он бы метался по комнатушке, как зверь в клетке, сбивая хвостом всё, что плохо лежит. На секунду он замирает, потом смотрит на меня, обжигая синевой.

— Дара.

Вздохнув, открываю глаза.

— И давно ты подслушиваешь?

Я слабо развожу руками:

— Можно подумать, вы сказали что-то ценное или запретное.

Будь моя воля, задрала бы нос повыше. Но задирать его некуда. И так голова запрокинута до боли в шее.

Келлабума хмыкает, что-то бормочет и выходит на улицу. Жалобно взвизгивает дверь, в дом врывается холодный ветер.

Я осторожно опускаю голову пониже. В глазах не двоится, голова вроде больше не кружится. Опираясь на руки, сажусь и, подумав, опускаю ноги. Тело слушается. Зашибись, как это, оказывается, здорово!

Геллан присаживается на корточки рядом и смотрит мне в глаза.

— Как ты?

— Хорошо. Уже хорошо. Не надо квохтать и хлопать крыльями вокруг меня.

Геллан растерянно моргает и невольно косится на спину. Я вдруг понимаю, что сморозила, и начинаю глупо хихикать. Он хмурит брови, но хохотун уже вырвался на волю и прёт из меня фонтаном.

— Ну… так курицы делают… птицы такие… над цыплятами… Оберегают… — выдавливаю я сквозь приступы смеха.

Брови у него разглаживаются, но губы сжаты. Я успокаиваюсь и перевожу дух. Мгновение мы молчим.

— Сколько тебе было? — спрашиваю и понимаю: опять язык впереди мозгов скачет.

Он поднимается на ноги, я виновато вжимаю голову в плечи. Но Геллан не смотрит на меня. Он поворачивается ко мне спиной и делает бесцельный шаг вперёд.

— Что ты видела, Дара? — голос глухой, тихий-тихий.

— Тебя. И Дирмарра. Я знаю, как это случилось. Видела…

Он молчит, только плечи делаются твёрже, каменнее, неприступнее. И когда я думаю, что он так и не ответит, слышу чётко-бесстрастное:

— Мне было шестнадцать.

Три слова. Три отрывистых смелых оловянных солдатика…

А затем он уходит. Стремительной тенью — я даже не смогла уловить движения, только, скрипнув, хлопнула входная дверь…

Встаю и жадно пью отвар из кружки, что стоит на столе. Вот и поговорили, блин…

Через минуту вернулась Келлабума.

— Чем ты его ужалила, девочка? Вылетел, как шаракан из трубы.