История Балкан. Болгария, Сербия, Греция, Румыния, Турция от становления государства до Первой мировой войны - читать онлайн книгу. Автор: Невилл Форбс cтр.№ 27

Страница

После случившейся трагедии была восстановлена демократическая конституция 1888 г.; и князь Петр Георгиевич, внук Карагеоргия, вождя Первого сербского восстания 1804–1813 гг., которому на то время исполнилось 59 лет, был единодушно избран королем. Ранее, в 1883 г. он взял в жены дочь князя Черногории Николая и сестру будущей королевы Италии, но она уже несколько лет как умерла, когда он занял престол, оставив ему двух сыновей и дочь.

Было неизбежно, что после того впечатления, которое такое событие не могло не произвести на Европу начала XX в., той стране, где оно произошло, потребовалось время, чтобы пережить его. Другие державы, особенно Западной Европы, взирали холодно на Сербию, не торопясь восстановить дипломатические отношения и еще меньше желая оказать стране дипломатическую поддержку. Вопрос наказания и высылки заговорщиков не решал полностью проблемы, только время могло помочь забыть чувства негодования и возмущения, которые вызвало это дело. В самой Сербии произошли большие перемены. Новый суверен, хотя ему приходилось действовать в самых неблагоприятных обстоятельствах, благодаря своим качествам – безукоризненному поведению, скромности, такту и строжайшему следованию конституции – смог наладить работу белградского суда, вызывавшего постоянные нарекания общественности. Началась реорганизация государственных финансов, развивалась торговля, несмотря на постоянные таможенные войны с Австро-Венгрией, и внимание общества вновь переключилось с внутренних дел на внешнюю политику. По мере постепенного распространения образования и улучшения средств связи, роста национального самосознания сербов и хорватов Австро-Венгрии и двух независимых сербских государств, постепенно начало формироваться новое движение, выступавшее за более тесное взаимодействие между различными ветвями сербской нации в деле укрепления, как это было названо, южнославянского единства. В то же самое время в Сербии началась более выраженная политическая агитация, в значительной мере вызванная унизительным положением экономической зависимости страны от Австро-Венгрии. Был выдвинут необсуждаемый лозунг: «Сербия должна увеличить свою территорию или умереть». Экспансия за счет турок выглядела делом безнадежным, потому что даже приобретение Македонии дало бы Сербии только прирост чужеродного населения и не обеспечивало выход к морю. Именно к Адриатике были устремлены взоры сербов, к побережью с этническим сербским населением, которое на законных основаниях могло считаться наследием сербского народа.

На Македонию также обратили внимание; школьные учителя и вооруженные группы людей начали свою просветительскую деятельность среди сербского населения этой несчастной провинции и жителей тех мест, где прежде жили сербы, и среди тех, которых можно было убедить в их якобы сербском происхождении. Но основная пропаганда велась в расположенных западнее Боснии и Герцеговине. Антагонизм между христианином и мусульманином, сербом и турком никогда не был столь ярко выраженным, как между самими христианами, между сербом и немцем или венгром. Сербы были достаточно умны, чтобы понимать, что Босния и Герцеговина с любой точки зрения стоила для них десяти Македонии, хотя и приобрести ее было бы в десять раз труднее. Босния и Герцеговина, несмотря на то что здесь проживали представители трех конфессий, этнически были однородны, и было понятно, что эти две провинции были столь же важны для Сербии и Черногории, как для всей Италии Пьемонт.

Здесь необходимо вспомнить, насколько причудливо и случайно сербский народ был разделен между несколькими искусственными политическими образованиями. Далмация (3 % населения итальянцы, остальные – сербы и хорваты: православные сербы преимущественно на юге и католики хорваты на севере) была провинцией Австрии и посылала депутатов в рейхсрат в Вену. В то же самое время она была территориально изолирована от Австрии и не имела прямой железнодорожной связи ни с одной страной, за исключением узкоколейной линии с Боснией. Хорватия и Славония, преимущественно римо-католики, были землями венгерской короны (в составе двуединой Австро-Венгрии), и, хотя обе имели псевдоавтономное собрание в Аграме (Загребе), столице Хорватии, они направляли депутатов в венгерский парламент в Будапешт. В Средние века Хорватия, Славония и Далмация образовывали единое королевство полностью с сербо-хорватским населением в 3 млн человек. Теперь же они были поделены между Австрией и Венгрией.

Кроме того, в южной части Венгрии, в областях Банат и Бачка к востоку и северу от Дуная, проживало около 700 тыс. сербов и хорватов. В XVIII – начале XIX в. именно здесь был очаг и прибежище сербской литературы и образования, но позднее, с ростом сербского государства, его значимость упала. Эти сербы непосредственно зависели от Будапешта, автономны они были только в церковных вопросах. Босния и Герцеговина, несмотря на то что все еще оставались номинально турецкими провинциями, сербское население которых насчитывало около двух миллионов (850 тыс. православных сербов, 650 тыс. сербов-мусульман, остальные римо-католики), были по своим устремлениям уже имперскими землями Австро-Венгрии с исключительно военной и полицейской администрацией. Тень турецкого суверенитета давала достаточный предлог владельцам де-факто этих провинций отказать им в праве парламентского управления и в предоставлении им подлинной автономии. Сербов в Сербии насчитывалось около трех миллионов, в Черногории – около четверти миллиона; в то время как в Турции, на тех землях, что известны как Старая Сербия (Нови-Пазарский санджак между Сербией и Черногорией и вилайет Косово), и в северных и центральных районах Македонии проживало еще полмиллиона сербов. Они не имели представителя в администрации для решения своих вопросов. Сербы в Черногории жили в условиях патриархальной автократии князя Николая, который наследовал в 1860 г. своему дяде князю Даниилу, будучи в 19-летнем возрасте. Несмотря на то что никакая другая форма правления не смогла бы обратить голые, безжизненные скалы Черногории в тучные пастбища, многие жители были недовольны возможностями найти себе работу, которые предоставляло им горное княжество. В начале XX в. началась их массовая эмиграция в Северную и Южную Америку. Тем временем эмиграция из Далмации и Хорватии также приобрела большие размеры. Только сербы в Сербии могли заявить, что они свободны, но эта свобода целиком зависела от предпочтений Австро-Венгрии и Турции в области экономики. Было неизбежно, что сербский народ, которого роковая судьба разбила на несколько несамостоятельных осколков, попытается любой ценой, если у него еще осталась жизненная сила, вновь воссоединить хотя бы часть, а может, и всех их и создать этнически целую общность, которая и в экономике, и в политике будет хозяином своей судьбы. Было также неизбежно, что Австро-Венгрия попытается сделать все возможное, чтобы сорвать эту попытку, потому что образование большого южнославянского государства, которое лишает Австрию выхода к Адриатике и забирает у дуалистической монархии важную территорию между далматинским побережьем и рекой Драва, стало бы серьезной угрозой для нее, как великой державы. Необходимо помнить, что Австро-Венгрия ни в коей мере не была в состоянии распада, как обычно утверждалось, наоборот, с 1878 г. ее положение значительно укрепилось.

Страница