Франция. Полная история страны - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нечаев cтр.№ 61

– Этот Фулон – известный человек, и его вина несомненна!

Этого довода оказалось достаточно. С дикими воплями разъяренные санкюлоты схватили несчастного, жалобно молящего о пощаде, и потащили его к фонарю на углу улицы Ваннери. Только на третьей веревке (две веревки оборвались) его удалось кое-как повесить! А потом его тело потащили по улицам, а голова с набитым сеном ртом была посажена на острие пики.

В Париже новый человек – «санкюлот», носивший пику, полосатые штаны и фригийский колпак с трехцветной кокардой, стал главным действующим лицом в народных движениях и оказывал физическое воздействие на деятельность правительства.

Жан Карпантье,

французский историк

Санкюлоты – название революционно настроенных представителей третьего сословия в Париже во время Великой французской революции. Преимущественно это были буржуа. А само слово происходит от выражения sans culottes – то есть «без кюлот». Кюлотами же назывались короткие, застегивающиеся под коленом штаны (в XVIII веке их носили с чулками знатные мужчины из высших сословий, а бедняки и ремесленники носили длинные брюки).

Потрясенный этим самосудом, революционер-утопист Гракх Бабёф писал жене: «Господа, вместо того чтобы цивилизовать, превратили нас в варваров, потому что они сами варвары. Они пожинают и будут пожинать то, что сами посеяли». ^[122]

Вторым был Бертье. Отряд национальных гвардейцев сопровождал его в тюрьму, но у самых ее дверей его подхватила толпа и потащила к фонарю. Бертье был сильным человеком, он выхватил у одного из нападавших ружье, стал наносить удары, защищаясь, как разъяренный лев, но его повалили на землю, растоптали, искалечили. Вскоре его голова, как и голова Фулона, взлетела над опьяневшим от крови городом на острие пики.

Аналогичная судьба 14 июля 1789 года постигла маркиза де Лонэ и Жака де Флесселя.

Луи-Леопольд Буальи. Санкюлот. 1792.

Музей Карнавале, Париж

«Взятие» Бастилии

Так называемый «штурм» Бастилии 14 июля 1789 года стал символом Великой французской революции. Почему так называемый? Да потому что никакого штурма, по сути, и не было.

Да и никакой «зловещей тюрьмы» в Бастилии тоже не было.

В действительности это было довольно роскошное заведение: во всех «камерах» имелись окна, мебель, печки или камины для обогрева. Немногочисленным заключенным разрешалось читать книги, играть на различных музыкальных инструментах, рисовать и даже ненадолго покидать «застенки». Питание было очень хорошим, и его всегда хватало…

Как известно, Бастилия пала 14 июля 1789 года, а накануне, в одиннадцать часов утра, революционеры (или заговорщики, кому как больше нравится) собрались в церкви Сент-Антуан. В тот же день вооруженной толпой были разграблены Арсенал, Дом Инвалидов и городская Ратуша.

На следующий день революционный комитет послал своих представителей к Бастилии с предложением открыть ворота и сдаться.

Ироничный Франсуа-Рене де Шатобриан описывает события у Бастилии следующим образом: «Эта атака против нескольких инвалидов да боязливого коменданта происходила на моих глазах. Если бы ворота остались закрытыми, народ никогда не ворвался бы в крепость». ^[123]

Вообще-то Бастилия – это крепость, которую построили в 1382 году. Она должна была служить укреплением на подступах к Парижу (сейчас же это почти центр города).

Вскоре Бастилия стала выполнять функции тюрьмы, но, как это ни покажется странным, она представляла собой не мрачное место заточения, а довольно роскошные апартаменты (пусть и за высокой стеной) для всевозможного жулья из числа дворян, а также иного рода нарушителей закона с голубой и не очень кровью – вроде пресловутого маркиза де Сада. Они коротали в Бастилии время в окружении собственных слуг, а порой и имели право на время покидать «казематы».

То есть если Бастилия и была тюрьмой, то это была тюрьма привилегированная, рассчитанная на 42 персоны. Однако вплоть до вступления на трон Людовика XIV в ней редко сидело больше одного-двух узников одновременно: в основном это были мятежные принцы крови, герцоги или графы. Им выделяли просторные верхние комнаты (правда, с железными решетками на окнах), которые они могли обставлять мебелью по своему вкусу. В соседних помещениях (уже без решеток) жили их лакеи и прочая прислуга.

При Людовике XIV и Людовике XV Бастилия стала более «демократичной», но осталась тюрьмой для представителей благородного сословия. Простолюдины попадали туда крайне редко.

С восхождением на престол Людовика XVI Бастилия потеряла статус государственной тюрьмы и превратилась в обычную, с той лишь разницей, что заключенных в ней содержали в сравнительно лучших условиях. В Бастилии окончательно отменили пытки и запретили сажать узников в карцер.

Что касается «свирепой охраны», то ее практически не было. Гарнизон Бастилии состоял из 82 солдат-ветеранов (инвалидов) при 13 пушках, к которым 7 июля добавились 32 швейцарских гренадера из полка барона де Салис-Самада под командованием лейтенанта Луи де Флюэ.

Удивительно, но такое достаточно человечное отношение в этом «исправительном учреждении» почему-то не помешало французам люто ненавидеть Бастилию. А вот две другие тюрьмы, Бисетр и Шарантон, где умирали с голоду и тонули в грязи настоящие политзаключенные и уголовники, никто в 1789 году и пальцем не тронул.

Связано это с тем, что революционные агитаторы (масоны) умышленно распаляли страсти, утверждая, что подвалы Бастилии полны громадных крыс и ядовитых змей, что там годами томятся закованные в цепи «политические», что там есть камеры для пыток и т. д. и т. п.

Разумеется, все это было вымыслом.

Тем не менее, в ночь на 14 июля толпы оборванцев, вооруженных ружьями, вилами и кольями, заставляли открывать им двери домов. Практически все городские заставы были захвачены ими и сожжены.

Потом, в течение двух суток Париж был разграблен, хотя несколько разбойничьих шаек удалось обезоружить и кое-кого даже повесили. Когда король Людовик XVI узнал о происходившем, он спросил у герцога де Ларошфуко:

– Это бунт?

– Нет, сир, – ответил ему герцог, – это революция.

Что касается рядовых парижан, то они повели себя весьма легкомысленно, и на призыв республиканца Камилла Демулена идти на Бастилию откликнулось всего примерно 800 человек.

Как уже говорилось, 49-летнему коменданту Бастилии Бернару-Рене Журдану, маркизу де Лонэ, предложили открыть ворота и сдаться.