Плейлист волонтера - читать онлайн книгу. Автор: Мршавко Штапич cтр.№ 16

Так что мы ищем нежизнеспособного мужчину средних лет и несчастную женщину с ребенком, которая, на свое горе, связала с ним свою судьбу. Здесь нет никакой иронии: если тебе 20–40 лет, ты умудрился заблудиться в лесу и подвергнуть опасности жизнь собственного ребенка, – ты дефективен.

«Кордит» этот поиск незнакомый мне координатор, который взялся ниоткуда, как и Куб. Студент, носатый, громкий, кудрявый, из обеспеченной семьи, позывной – Доктор. Такие никогда не бывают настоящими лидерами, но у них есть какой-то сраный гормон первости; они убеждены, что мир принадлежит им, такое ощущение, что у них нет детских травм или комплексов. Я, как истинный пролетарий, привыкший занимать второстепенные и третьестепенные роли, ненавижу таких сукиных детей. В этот раз я ограничиваюсь вопросом, знают ли родители координатора, где он, и не придется ли извиняться за то, что их ребенок в лесу ловит клещей. Доктор не без чувства юмора, и в ответ спрашивает меня, где именно я собираюсь чинить дорогу (я был в моем любимом оранжевом костюме дорожного рабочего).

В общем, выслушав Доктора, я ставлю себе задачу сам. Решаю сунуться в треш – кусок между болотом, заросшей просекой и верховьем ручья, где тоже должно было быть влажно. Выбор верный – в таком месте действительно мог застрять даже нормальный взрослый человек.

Надеваю трекинговые кроссовки, купленные специально для поисков и ношенные ровно однажды, и мы отправляемся в плавание.

Поначалу всё идет классно – я помогаю Loop преодолевать кочкарник, смело стоя в воде по колено. Затем мы неплохо проходим два квадрата, работая на отклик, и делаем перекур.

Тут-то я и понимаю, что моим ногам – хана. Кроссовки разваливаются на глазах. Ноги подсохли и начали зудеть. Они стерты. Я переодеваю носки, натягиваю на ноги пакеты и продолжаю враскоряку чапать, как героический прокаженный, через лес. Loop замечает, что я начал ковылять, но не предлагает выйти из леса. Такую тактичность нельзя не оценить.

Когда Заря сообщает в рацию, что пропавшие найдены, – большего счастья нельзя и представить.

На выходе идти становится невыносимо, и я снимаю кроссовки, которые уже расклеились на отдельные части. Босиком идти легче.

По возвращении в штаб мы узнаём классную историю о том, как тупость спасает. Да, бывает, что потеряшек находят «случайно», как в поиске с вертолетом, когда парень отошел поссать, или как в случае с коматозной бабкой, когда кабаны заставили новичков сигануть в лес. Однако благодаря тупости, и только ей, потеряшек находят крайне редко.

Выясняется, что группа Сурена, состоявшая из опытных перцев, получила задание – отработать все квадраты к востоку от линии H7-H10 до речки, которая проходила где в 100 метрах, где в километре от линии. Однако Доктора переклинило, когда он давал задание, и он произнёс H (аш, эйч, ха) как N (русское «н»). Сурен, глядя в карту, мельком услышав про некую речку к востоку, тут же отыскал на карте ручей. Сурен и Доктор, стоя на поляне, глядя в одну карту, обсудили поиск, Сурен спросил – почему так далеко идти, и получил ответ, который его удовлетворил: «Парни, ну вы же крепыши». Крепыши, не соображая, что в те квадраты проще подъехать по лесной дороге, чем идти дополнительно 3,5 км в одну сторону по болоту (то есть 7 туда-обратно), отправились в путь.

По дороге крепыши нашли мину времен ВОВ. Благодаря армейскому опыту они определили, что мина не взорвется, и взяли ее С СОБОЙ. Некоторое время они ее перли, а потом додумались сообщить о мине в штаб. Штаб попросил оставить мину в лесу и записать координаты. Парни оставили мину на пеньке и пошли дальше. Когда они попробовали прорваться к своей линии N, то увязли в болоте по самые подбородки, вернулись на берег и пошли обходить обводненные после дождей болота. Но болота не кончались. Тогда они решили штурмануть болото в самом, как они предполагали, узком месте. Форсирование прошло успешно, и, когда они выползли на берег, тут же услышали отклик потеряшек, которые оказались в точке, где их никто не собирался искать.

– В Крымске легче было передвигаться, чем в этом лесу, – завершает свой рассказ Сурен, который и правда, как я слышал, в Крымске был молодцом. – А с тобой-то че? – спохватывается он, увидев мои ноги.

– Да Loop загоняла…

Куколка с довольной ухмылкой пихает меня в плечо за этот комментарий.

Я сажусь к Абрамсу, где уже занято переднее. К моей радости, в тачку заглядывает Loop:

– Ленинградка?

– Лады.

Loop едет с нами!

Единственное, чего я тогда хотел, – позвать Loop на то, что люди называют свиданием. Я бы даже не пил, так это было важно.

Поэтому в машине по дороге я говорил с ней только о Крымске, причем в самых уродливых формах.

– Как отдохнула? – спрашиваю, а сам думаю: какую же хуйню я несу. – Я имею в виду – как там в Крымске?

– Ужасно.

– Что самое сложное?

– Гуманитарку сортировать, раздавать и всё такое.

– Почему?

– Мозг нихуя не работал.

Выяснилось, что для нее проще было выносить бесконечную «муляку», как они там называли смесь ила, дорожной грязи и прочего дерьма, заполнившую все подвалы, первые этажи и часть дворов после наводнения. «Муляка» – это тяжелый, но рутинный труд, а гуманитарка требовала от изнывавших на жаре волонтеров неких интеллектуальных усилий: учет, планирование, раздача, отчетность – всё то, к чему не были способны большинство из студентов, которые туда поперлись.

Вообще на такое событие, как стихийное наводнение, нужно привлекать тех, кто имеет опыт смерти и умеет помогать: добровольные спасатели, поисковики, социальные патрули, лесные пожарные, отставные вояки. Но в Крымске в волонтерских лагерях преимущественно были студенты, причем не такие, как Loop, у которой уже был и благотворительный опыт, и поисковый. Это были домашние, городские мальчики и девочки, которые вообще ни черта не видели. Их никто не контролировал, не отсеивал – и не гнал, хотя стоило.

– Там был один парень, – рассказывает Loop, – он «муляку» выгребал, а там кошки, собаки эти… Один раз пришел в лагерь, говорит: я за хлебом. Мы ему говорим: хлеб же есть, вот он. Он повторяет: я за хлебом. Хочешь за хлебом, иди за хлебом. Ушел. Вечером нет его. Ищем по всему Крымску. Утром его нет. Не помню, кто нашел, но он, короче, брел по шоссе в сторону Краснодара, уже километров 20 прошел.

– А хлеб-то купил?

– Штапич, ты придурок!

Loop показывала фото в телефоне: Сурен, другие люди из отряда, и один – не наш.

– Это Эдик. Такой славный… Он из Питера. Мой друг.

С фото глядел улыбчивый, но обрюзгший не по годам, с обвисшей кожей и редкими волосами, высокий парень лет 30. Эдика, этого обрюзгшего серого типа, я возненавидел сразу. Loop много о нем говорила. Очень много. Чересчур.

– Конченый мудак и вор, – вдруг откликается Сурен, ехавший с нами в машине, услышав наш разговор. – Гуманитарку фурами пиздил.