Плейлист волонтера - читать онлайн книгу. Автор: Мршавко Штапич cтр.№ 65

Я хамил продавщице на заправке, заявив, что большего дерьма, чем Белоруссия, я еще не видел (что вообще-то неправда: мне там нравится), потом перебежал шоссе и ловил машины, стоя у отбойника посередине дороги. Мой друг детства, не знаю как, уговорил меня сесть в тачку. Ваня, парень Кисы, сильно нервничал – он не ожидал такого пиздеца. К их счастью, я выпил и снова уснул.

Когда мы приехали… блять, можно даже не угадывать. Меня снова разбудили. Я устроил скандал и ушел на вокзал. Кстати говоря, в Минске я был впервые, но это мне никак не помешало. Я купил билет, ждал поезд. Он пришел. Я сел. Поезд стоял добрый час, в который я успел попить чаю, немножко протрезветь и передумать. Я вернулся к ним, в квартиру, которую они сняли.

Утром я с удивлением (я всегда удивляюсь) вспоминал, че творил. Ваня старался на меня не смотреть. Я понимал, что он страшно хотел бы мне ебнуть, но, как оказалось, тут всех более-менее устраивает мое поведение, то есть они уже такой цирк видели и понимают, что оно так не всегда.

Собственно, сюрпризом был концерт «Ленинграда». К тому моменту группа еще играла более-менее ска, а не ту хуйню, которую они лабали последние годы своего существования. Да, уже не было Юли Коган, и это минус, но в остальном – ничего, с пивом и виски покатит.

В ожидании концерта мы прогулялись по Минску. Я запомнил, что в парке аттракционов, где уже работали карусели, гуляли только военные. Парами. Офицеры по двое бродили по аллеям с суровыми рожами. Даже мамочек с колясками видно не было, а если бы и были – то у них под кофтами, конечно, прятались бы погоны майоров. Потом мы пошли в какой-то центральный магазин, где на первом этаже был замечательный, отдающий совком, пахнущий кислым пивом бар. Там выпили и двинули на концерт.

Концерты «Ленинграда» – это толпа пьяных мужиков, в поту, облитых пивом, толкающихся и орущих. Но Минск – это Минск, белорусское Монте-Карло. В зале я увидел телок в коктейльных платьицах, со всякими мартини и маргаритами в СТЕКЛЯННЫХ бокалах. Я даже дар речи потерял. Мне захотелось проверить афишу – туда ли мы пришли. Но ближе к делу начали стекаться пьяные парни, которые до начала спокойно бухают по углам, а при первых аккордах рвутся к сцене. Вот тут-то и началась жара. Телки на карачках со своими коктейлями выползали через орду разгоряченных, жирных и не очень, но всегда активных тел.

Я поорал, попрыгал, всё путем. А Оса… она уничтожила всякую надежду. Она виляла жопой, прям стыдно извивалась под ска. Отныне и до конца жизни, если только память не оставит меня, я не смогу это развидеть.

Прошла пара недель. Я пил ежедневно, помногу. В один прекрасный момент я пришел и попытался сломать комп Осы. Не помню, что меня сподвигло. Жадность. Тупость. Нищета и ублюдочность. Оса не дала мне это сделать, и они с матерью вытолкали меня из дома. Последней в пылу я, кажется, случайно сломал палец.

Я не забирал вещи. Оса через месяц передала их моему брату.

Всё наконец закончилось. Почти без жертв.

Но бухать я не бросил, и это пугало даже меня, что уж говорить о людях, которым явно было не по себе от типа в халате и тапках в центре города.

Я написал Корхонен: «Как ты бросила?» Она отвезла меня в клуб анонимных алкоголиков. Я послушал истории про то, как парень трахал бомжиху или как мужик продал одежду своей дочери, чтобы побухать. Тут я понял, что я еще не конченый алкаш, и мне стало легче. С того момента я не злоупотреблял, хоть пить не бросил.

Летом, гуляя в халате, я завел пару романов. Один – даже на трезвую голову. Жизнь стала наполняться красками.

Осенью я решил написать эту книгу. Комментарии под разными треками, которые как-то связаны с поисками.

Я позвонил Хрупкому, напоил его пивом и стал выспрашивать его историю. Но этот стыдливый сукин сын молчал и не говорил всей правды – например, за что сел. А книгу-то я хотел написать – про него.

Тогда я попросил: «Слушай, а дай номер своей Милы, я с ней поговорю про тебя».

Надо сказать, что Хрупкий половину каждой пьянки посвящал однообразным завываниям в духе «какой я мудак, как я без нее», – и при этом никогда с ней не связывался, как будто желал иметь такую душераздирающую травму, чтобы прощать себе за нее вообще всё на свете (еще иногда он прощал за то, что он спасатель, – типа людям помогает и потому может делать глупости).

Я знал, что Мила скажет всё – она всегда смеялась над моими шутками, и мы нормально общались.

– Алло. Тут такая история, хочу книгу написать, нужно про Хрупкого поговорить.

– Штапич, это какой-то развод, прикол?

– Не, правда. Пива попьем, поболтаем.

– Ла-а-адно.

Я сел в кафе на Никитском бульваре, взял пива. Когда Мила пришла, я уже был хорош, господи, я уже был очень хорош.

– Пиво будешь? – промямлил я.

– Ага.

Про Хрупкого мы говорили минут 10. Потом – просто о жизни.

Мила оказалась приятнейшей особой и очень приглядной – вместо кудряшек у нее уже были дреды, но это было даже кстати. Нижняя, слегка оттопыренная губа вообще сразу стала моим кумиром.

Мы вышли. Тут, благодаря узкому и людному тротуару, я как следует рассмотрел и припомнил ее задницу.

– Слушай, а водку будешь? – спрашиваю, левой рукой пытаясь нащупать последнюю тысячу в кармане.

– Давай.

Тыща на месте. Пошли в «Маяк», выпили водки, съели форшмак и продолжили болтать.

– Я домой пешком хочу, – говорит.

Это час ходьбы.

– Ну, пойдем.

Всё было решено уже к Кузнецкому мосту. Первый поцелуй – водочно-селедочный, со вкусом родины.

Идеальный рот Милы.

Я проснулся у нее. Секса не помню, но он был, Мила говорит – очень плохой. Охотно верю.

Через несколько дней я решил рассказать обо всем Хрупкому. Понятно, что они давно не вместе, но надо же довести…

Хрупкий нажрался. Говорил, что так и знал, что это произойдет.

Потом хотел драться. Потом выпил еще.

Плакал. Обнимался.

Говорил, что потерял друга. «Какого?» – спрашивал я.

Потом он набрал ванну и плакал, сидя в ней.

Потом снова хотел драться.

Постоянно противоречил себе: то Мила блядь, то надо ее беречь, потому что она лучший человек, что он когда-либо видел.

Утром я сформулировал Миле объединенную рекомендацию: «Береги эту шлюху, она лучшая. Если с этой блядиной что-то случится, я тебя выебу».

Мила. Сразу стало ясно, что это очень серьезно и по-настоящему. Так, как было только очень давно, лет 10 назад.